Арбалетчики в страхе попятились.
Однако на помощь к ним пришли осаждающие, первые ряды которых начали сплошной лавиной перехлестывать через парапет.
Скоро они будут и на крыше башни.
И тут со стороны, выходящей к дельте реки, на стену волна за волной стали выплескиваться еще сотни и сотни людей.
— Ренсоводы! — вырвалось у меня.
За спиной у каждого из появившихся со стороны реки виднелся длинный лук. Слаженными движениями, действуя четко, как на занятии, они быстро выстроились в ряд, единым взмахом извлекли из колчанов стрелы, приложили их к тетиве и одновременно натянули луки, ожидая команды. У меня перехватило дыхание. За спиной выстроившихся в ряд людей, на верхнем выступе парапета я увидел Хо-Хака. Он резко опустил поднятую руку, сопровождая взмах громким криком. В воздух взметнулись сотни стрел, в мгновение ока преодолев расстояние от одного парапета крепостной стены до другого. По соседству от Ха-Хака я заметил взобравшегося на стену Турнока, этого широкоплечего крестьянина с неизменным длинным луком, а рядом — его неразлучного приятеля, Клинтуса, с сетью и трезубцем на плече.
Все вокруг нас словно взорвалось криками отчаяния, душераздирающими воплями и грохотом падающих приставленных к стенам лестниц и шестов. Вторая лавина обрушившихся на головы осаждающих стрел вызвала в их тающих рядах еще больший перепорешедший в настоящую панику. Напададающие — если теперь их еще можно было так назвать — уже не думали об оказании сопротивления, а искали лишь возможности укрыться где-от этой косящей всех подряд смерти. Они прятались и рассыпались по всей длине крепостной стены, протянувшейся от моего дома до занимаемой нами башни. Лучники вытянулись из-за парапета, обращенного к внутренней части имения, и обстреливали двор с отступающими по нему людьми. На мгновение среди мечущейся внизу толпы мне на глаза попался Лисьяк с побелевшим от ярости лицом, сжимахущий в руках свой капитанский шлем, украшенныйй гребнем из шерсти слина, рядом с которым, обернувшись к нам, отступал Хенрак — парень с повязкой на голове из перламутровых пластин, что так давно — или недавно? — продал за золото Порт-Кара своих ренсоводов-общинников. Следом за ними в развевающейся за спиной богатейшей накидке из пятнистых белых шкур морского слина, с мечом в руке шагал человек, лицо которого мне было незнакомо.
— Это Клаудиус! Клаудиус! — воскликнул стоящий рядом со мной мальчишка Фиш.
Так вот он каков, регент Генриса Севариуса, который пытался убить своего подопечного, подумалось мне.
Я заметил, что пальцы юноши, сжатые в кулаки, побелели от напряжения.
Трое человек вместе с толпой скрылись в моем доме.
Турнок, сидящий на парапете, помахал над головой своим луком.
— Капитан! — прокричал он.
Клинтус также взмахнул рукой.
Я поднял руку в ответном приветствии.
Кивнул я и Хо-Хаку, ренсоводу. Я видел, как его люди научились обращаться с длинным луком, и нисколько не сомневался в том, что, выпущенные мной на свободу после моего столь удачно закончившегося сражения с захватившими их работорговцами, они на вырученные от торговли средства приобрели это грозное оружие и сделали его своим, относясь к нему с той же любовью и гордостью, как крестьяне. Не думаю, что после этого ренсоводы останутся столь же беззащитными перед людьми из Порт-Кара, как прежде. Теперь, с таким оружием в руках, они, вероятно, впервые за все время своего существования были действительно свободны, ибо кто же может чувствовать себя по-настоящему свободным, если не способен эту свободу защитить?
— Смотри! — крикнул мне Самос.
С крыши башни нам были хорошо видны не только все мои владения, но и отходящий от громадного внутреннего водоема канал, и даже открытые сейчас ворота.
Я видел, как мечущиеся по двору люди покидают мои владения, но что гораздо важнее — я заметил, что по каналу, опустив мачту, медленно приближается один корабль, а за ним показывается из-за поворота другой.
— Это «Верна»! — закричал я. — И «Тела»!
На носовой палубе «Верны» в надетом на голове шлеме, с копьем в руке стоял Таб.
Я мог себе представить, чего стоило ему привести сюда «Верну» и «Телу». Они, должно быть, шли сюда на поднятых парусах, которые теперь, несомненно, разодраны в клочья. Он рисковал не удержать корабль под беснующимся ветром и сделать его игрушкой волн, которые недолго забавлялись бы с ним, прежде чем превратить в обломки. Остальные корабли, конечно, все еще находятся в сотнях пасангов к югу.
— Да, матросы Порт-Кара действительно мастера своего дела, — задумчиво заметил Самос.
— Так ты тоже любишь этот город? — спросил я.
Самос рассмеялся.
— Еще бы! — ответил он. — Ведь здесь мой Домашний Камень!
Я усмехнулся.
Мы видели, как оба корабля вошли во внутренний водоем в центре моих владений, и лучники, выстроившись вдоль бортов, начали поливать стрелами тех, кто еще прятался среди строений двора.
Продолжать сражение было бессмысленно, силы были слишком неравны, и вскоре мы увидели, как люди начали покидать укрытие и, бросив на землю оружие, опускались на колени.
Я подхватил Телиму на руки; она смеялась и весело кричала.
Потом я по веревке спустился с крыши башни на крепостную стену. Самос и Фиш поспешили следом.
Навстречу уже шли Турнок, Клинтус и Хо-Хак.
Мы обнялись.
— Я вижу, вы все же подружились с длинным луком, — заметил я Хо-Хаку после первого приветствия.
— Ты очень наглядно нам в этом помог, воин, — ответил он.
В двух словах они рассказали, как Клинтус с Турноком, Турой и Улой обратились за помощью к ренсоводам, извечным недругам Порт-Кара, и те, к моему полному недоумению, подвергая риску собственные жизни, поспешили мне на выручку.
Да, что ни говори, я слишком плохо разбираюсь в людях.
— Спасибо, — сказал я Хо-Хаку.
— Не за что, воин, — ответил он.
Только такое вот «не за что» и имеет значение в подобной ситуации, только с нем скрыто настоящее мужество.
Мы спустились с крепостной стены.
— Здесь еще троих поймали, — сообщил подошедший матрос, кивая на мой дом.
Мы с Самосом, Клинтусом, Турноком, Хо-Ха-ком и многими другими вошли внутрь.
В центральном зале в окружении арбалетчиков стояли Лисьяк, Клаудиус и Хенрак.
— Приветствую тебя, Таб, — поздоровался я, входя в зал.
— Здравствуйте, капитан, — ответил он.
К этому времени трое девушек, Лума, Вина и Телима, тоже спустились с башни и присоединились к нам.
Лисьяк, едва завидев меня, вытащил спрятанный в складках одежды кинжал и бросился на меня. Реакция моя была быстрой, а наша стычка короткой. Через минуту он уже лежал на полу, выронив из рук свой шлем, украшенный гребнем из шерсти слила, этим символом принадлежности к Совету капитанов.
