— Ты искал меня? — Тени потянулись к пепельноволосой сиде, скрывая ее от нежданного гостя. Гарольд едва смог удержать лицо. Даже голос той, что сейчас куталась во тьму, вызвал бурю в душе, всколыхнул забытое.
— Я хотел увидеть брата, но никак не тебя, Айлин.
Сида засмеялась. Громко. Звонко. Заливисто. Он не знал, что она так умеет.
— Ты приглянулся самой Луне, и она привела тебя, к своей старшей дочери. Тебе понадобилась всего сотня лет, чтобы решиться на это. Я знала, что в Холмы ведет намерение, но не ждала тебя так скоро.
— Глумишься? Я был зол: на тебя, на себя, на брата. А злость, знаешь ли, плохой проводник.
— Возможно… Тогда зачем ты пришел?
— Хочу знать, как снять проклятье.
Тьма потянулась к Гарольду, приласкалась, поднялась вверх, огладив его огромные плечи.
— Отчего ты думаешь, что оно есть? — Голос сиды стал глух и задумчив. — Насколько я знаю, ты родился драконом, а плащ Левиафана лишь пробудил твою сущность.
— Оттого, что более нет меня единого! — взревел Гарольд, и трава прильнула к земле. — Предположим, ты права, и я, действительно, рожден драконом, но тогда почему оборот в человека происходит не по моей воле, а с заходом солнца? Почему я разодран надвое? Словно часть моего существа находится на одном берегу, часть на другом. А между ними бурный поток бытия. Мне нужен мост, твердый камень под ногами, что бы я-дракон и я-человек могли встретиться, сойтись в поединке и выяснить, наконец, кто из нас настоящий.
Дочь темной стороны луны покачала головой, но Гарольд, окутанный ласковой тьмой, не увидел этого.
— Мост — это лишь тропа над зыбью. По нему можно пройти, на нем можно отдохнуть от бушующей стихии, но устраивать там бойню я не советую. Рухнет.
— Прошу тебя, всеискусная, избавь меня от своей мудрости. Мне нужна опора, а как ей распорядиться, я решу сам.
— Опора… что ж, допустим. Тогда слушай. В день твоего обращения, водный конь сказал, что ты обретешь свободу через жертву.
Повисла тишина. Гарольд ждал продолжения, но сида молчала, и он не выдержал.
— Это все? Все что ты мне можешь сказать⁈ Чья жертва? Где? В какое время?
— Все. Я дала тебе инструмент, строй свой мост. Быть может, кто-то на другом берегу поможет тебе, и вы рано или поздно встретитесь. Надеюсь, ты будешь готов взглянуть на него прежде, чем обнажишь меч. И кстати, Кайлех мертва. Истрепала себя как весенняя буря. Один лишь легкий ветер остался, что холодит, но вреда не несет.
Дракон в облике человека ушел. Тьма отпустила его, а после и вовсе спряталась под корнями деревьев, склонилась молчаливо перед самим Хозяином Холмов.
— Почему ты не сказала ему пророчество целиком, Айлин?
— Потому что оно не нужно ему, как не нужен мост тому, кто умеет летать.
К чести Гарольда, он услышал не только что сказала ему сида темной стороны луны, но и то, что она сказала не ему. Драконий слух очень тонок, особенно когда Бернамский лес желает это. Слова Айлин крепко поселились в его сознании. Далеко не сразу он принял их и сердцем. Смирился, как смиряются с тем, что не дано изменить. Постепенно он пришел к мысли, что всякое проклятье есть урок, и пока он не будет усвоен, бороться с ним, что нестись с копьем на ветряную мельницу. Знал он подобного чудака. Печальное зрелище.
Единственное, что ему оставалось — это жить. Познавать себя — человека, и себя — дракона. Мирить одного с другим. Учиться существовать в новом, постоянно меняющемся мире. И это, пожалуй, было сложнее всего. Суета мешала, люди раздражали, а вечная необходимость что-либо предпринимать нагоняла тоску. Музыка — единственное, что все еще трогало его сердце. Но сегодняшнее письмо всколыхнуло душу, разворошило давно погребенное предчувствие грядущих перемен. Нет, ответ Сомерлендов старших его нисколько не заинтересовал, разве что напомнил об их далеких предках, что служили ему и его матери много веков назад, а вот короткую записку мисс Ребекки, он прочел трижды.
'Мистер Хредель, я думаю, вы уже получили согласие моих родителей на помолвку и приглашение на прием. Считаю подобное отношение к женщине в двадцатом веке, варварством, но я пойду на эту жертву ради семьи.
Видимо, теперь уже навсегда ваша, Ребекка Сомерленд'.
«Жертва» — слово выстрел, слово крючок, слово надежда. Столько лет прошло, а он не в силах пройти мимо…
* * *
— Хорошо. — Гарольд повернулся к грогану, — Когда прием?
— Завтра в одиннадцать вечера. Я подготовлю вам костюм.
Гарольд кивнул, и хранитель замка исчез, оставив своего хозяина наедине с роялем.
III. Помолвка
Сомерленды организовали роскошный прием. Закуски с деликатесами, фонтаны с шампанским и скрипачи на аллее должны были показать высшему свету Альбы, что лэрды наконец достигли своей цели — породнились с лицом королевской крови. И не абы с кем, а с прямым потомком второй династии.
Гарольд слушал воркование мистера Сомерленда с выражением скучающего аристократа и представлял, каким карам он подвергнет строптивого грогана. Оказывается, паршивец уже четвертый месяц вел переговоры от его имени. Обсуждал условия брачного контракта и размер приданного. Ушлый дух умудрился даже о денежном вливании в одно полумертвое производство договориться. В общем, кругом молодец за исключением одного. Жить с молодой Ребеккой Сомерленд придется Гарольду. И судя по поведению юной мисс и количеству подписчиков на ее страничку в социальных сетях, знать о содержимом их тарелок будет каждый третий житель Альбы.
Гарольд подавил вздох. Расправить бы сейчас крылья и взлететь ввысь, окунуться в прохладу облаков, почувствовать, как ветер холодит чешую. Увы, ночные полеты ему недоступны, да и днем сейчас не полетаешь. Он до сих пор с ужасом вспоминал, как его приняли за вражеский самолет и едва не сбили. Теперь он парил лишь в тумане и очень низко над морем, пугая заплутавших рыбаков.
— Я украду вас, сэр Гарольд? — Ребекка ухватила своего жениха за предплечье и потянула в сторону аллеи. Пару раз они останавливались, улыбаясь слепящим вспышкам, наконец, вышли во двор.
— Фото на память, — девушка достала телефон и щелкнула камерой.
— Мисс Ребекка, я боюсь своим угрюмым видом испортить вам всю ленту.
— Ой, бросьте! — Она вновь прильнула к Гарольду и сделала снимок. — Уже пошли отклики, глядите! — Маленький наманикюренный пальчик ткнулся в экран. — Отец сказал, что неважно нравитесь вы мне или нет, на людях я должна вести себя достойно, дабы создать правильное впечатление. Как вы думаете, у меня вышло?
Гарольд подавил вздох и со скуки начал считать статуи парковых боглов.
«Раз»
— Безусловно, мисс. Пройдемся?
— Да-да, конечно. Я хотела поблагодарить вас за подарок. Чудесные серьги! Они так подходят к моим глазам! Вы сами выбирали?
«Два»
Гарольд снисходительно улыбнулся.
— Мисс, в шкатулке, что я вам преподнес, были жемчужные ландыши мастера Карла Петера. Я боялся ошибиться с цветом ваших глаз, поэтому выбрал нейтральный белый.
«Три»
Он кожей почувствовал, как изменилось настроение его невесты. Словно теплым весенним полднем подул ледяной ветер.
— Даже так?
Она метнула в него взгляд расчетливый, холодный. Гарольд поймал его на излете. Мгновенье и нет ничего, вновь пустота в глазах.
— Мистер Хредель, а где вы остановились? — Ребекка моментально сменила не только тему, но и интонации. — Ведь до вашего замка далеко.
— Нигде. Я поеду домой.
— Ночью? А не боитесь, не успеть до рассвета?
— Что? — Гарольд резко развернулся. Ребекка попыталась отскочить в сторону, но не успела. Железные пальцы, словно тиски, сжали ее локоть.
— Отпустите! — взвизгнула она так, что теперь их перепалка привлекла ненужное внимание. — Я знаю ваш секрет, сииир, и не собираюсь молчать!
Гарольд медленно разжал пальцы, выпуская невесту. К ним по парковой дорожке уже семенил старший Сомерленд, такой же низкий, лысый и круглощекий как застывшие статуи боглов.
