Дьюи уже понял, что германские корабли более крепкие, чем те, что строили испанцы. Да и пушки среднего калибра 88 мм, 105 мм и 150 мм у них хороши — за четверть часа попаданий в его «Олимпию» было до десятка, да и в другие крейсера немцы тоже исправно попадали. А вот от короткоствольных, всего 22 калибра 260 мм орудий повреждений пока не имелось, так что нужно и дальше вести бой на 10–15 кабельтовых, хотя имелся риск получить тяжелый 170 кг снаряд. Но слишком неточно стреляют эти громадные пушки, да и очень редко.
Вместе с тем носовая восьмидюймовая башня под командованием лейтенанта Джона Стокли Моргана уже добилась как минимум пяти попаданий — по одному в «Кайзер» и «Корморан», и трех, как минимум, в «Аркону». Причем один снаряд ударил под ватерлинию — слишком быстро нарастал крен на немецком авизо, видимо, выломана часть обшивки, и вода быстро распространяется на тяжко поврежденном «крейсера». Участь «подранка» предрешена, потерявший ход корабль обречен, у него остался только путь на дно, а команде предстоит спасаться по «способности».
— Смотрите, что вытворяет наш «Петрел»!
Самая маленькая канонерская лодка, всего с четырьмя шестидюймовыми пушками, ведомая отважным коммандером Эдвардом Вудом набросилась на «Корморан», что пытался отстреливаться от нее из своих 105 мм пушек. И эта стычка сразу привлекла внимание Дьюи — он прошлый раз сделал Вуду внушение, за то, что тот без всякой надобности поджег захваченные испанские «крейсера». И вот теперь канонерка водоизмещением меньше девятисот тонн сцепилась с вдвое крупным кораблем, имея в спонсонах на борту только два шестидюймовых орудия, тогда как противник отстреливался из четырех 105 мм стволов. Зато по весу снаряды «буревестника» втрое тяжелее, и взрывы из пироксилиновой «начинки» давали красивые вспышки.
Это было эпическая картина — маленький «Давид» пошел в бой против большого «Голиафа», и побеждал его. Германский авизо вспыхнул костром, но упрямо отходил к Маниле. Видимо, надеясь, что там получит защиту от береговых 240 мм пушек. Это понимал и Вуд, стараясь добить противника, и, к сожалению, осознавал германский адмирал — флагманский броненосец пошел наперерез, стараясь прикрыть свой корабль от беспощадного избиения. А к тонущей «Арконе» поспешил второй броненосец «Кайзер», вот только тот вел бой с «Бостоном», к которому спешил на помощь «Конкорд» коммандера Эйса Уокера. Объединившись, оба американских корабля стали буквально «засыпать» более крупного и сильного противника настоящим градом шести и пятидюймовых снарядов из своих более скорострельных пушек, которыми заменили прежние незадолго до начала войны.
Это было удивительное зрелище — «германец» загорелся, языки пламени выскочили из-под кормового бруствера, постепенно весь ют вражеского корабля превратился в большой пожар. А дальше произошло удивительное, что навсегда врезалось в память Джорджа Дьюи и других американских моряков, что пристально смотрели на эту эпическую схватку. С «Бостона» выстрелила восьмидюймовая пушка — слишком длинный вырвался из ствола язык пламени. И тут же на одном из казематных портов 26 см пушек стала заметной вспышка разрыва. Снаряд не должен был пробить броню, но видимо пламя от разрыва как-то прошло вовнутрь и «окатило» каземат, заживо спалив находящихся там комендоров.
— Есть! Попали! «Кайзер» взорвался! Взорвался!
— Пока не торопитесь с оценкой, Гридли — это воспламенился пороховой картуз, а вот если там их еще несколько…
Контр-адмирал Дьюи осекся, оцепенев от накатившего приступа ликующего счастья — над большим казематом взлетели огромные языки пламени и дыма, ничего не стало видно, но по раздавшемуся чудовищному грому стало понятно, что вражеский броненосец взорвался. И когда дым немного рассеялся, на поверхности уже не было недавно столь грозного корабля, плавали лишь обломки и немногие уцелевшие моряки.
— Передайте сигнал на «Маккалох» коммандеру Ходгсдону — пусть собирает пленных, вылавливает всех, нам пригодятся. Да и не стоит понапрасну злить кайзера — нам лишние враги сейчас совсем ни к чему!
Единственный в эскадре авизо, пусть тот и был в полтора раза крупнее «Петрела», адмирал в линию не ставил из-за убогости его вооружения в четыре ствола калибром в три дюйма. Зато как авизо с ходом в 17 узлов корабль подходил для посыльной службы, и для спасения утопающих, как сейчас. Но отдав приказ Джордж Дьюи тут же сосредоточился — бой продолжался, у врага оставался еще один броненосец и четыре бронепалубных крейсера, хотя амбиций и наглости у немцев явно поубавилось…
Канонерская лодка «Петрел» («Буревестник») в бою в Манильской бухте…
Глава 16
— Мой бог! Может ли кто мне объяснить, почему мы попасть не можем?
Вопрос завис в воздухе, да и кто мог на него ответить, если сам адмирал Камара не знал, почему так происходит. Но о том догадывался, и потому негромко произнес, кривя губы:
— Может быть, лучше подойдем на пятнадцать кабельтов, ближе нельзя, сядем на мель, которые кругом. Тогда необходимо снизить ход до десяти узлов, иначе возможно всякое…
Камара недоговорил, пытаясь рассуждать вслух, насколько была сложной ситуация. Но тут броненосец содрогнулся всем корпусом — барбетные 320 мм орудийные установки отправили в американский монитор два убийственных снаряда. Маленький корабль под «звездно-полосатым» флагом маневрировал на малом ходу в трех милях от испанских кораблей, и отчаянно отстреливался из двух своих башен, попеременно отправляя то два двенадцатидюймовых, то пару десятидюймовых снарядов.
Рядышком с ним крутился небольшой бронепалубный крейсер «Чарльстон», водоизмещение которого лишь немного недотягивало до четырех тысяч тонн, которые имел башенный «Монтерей». Но вооружение из двух 203 мм орудий в носовом и кормовом барбетах, и по три 152 мм пушки в спонсонах на каждый борт мало в чем уступало огромному «императору», что сошелся с ним в схватке один на один. Даже оба вражеских корабля, взятые вместе, уступали любому из противников — «Пелайо» и «Император Карлос V», которые куда значительней в размерах, мореходные, с высоким бортом, и водоизмещением немного не дотягивающим до десяти тысяч тонн. Однако по вооружению противники практически равны — «Пелайо» стрелял по противнику из двух 320 мм и одной бортовой 280 мм установок. Еще два одиннадцатидюймовых снаряда выстреливал большой крейсер, который броненосным назвать было нельзя — тонкий пояс всего в два дюйма был очень коротким, а потому острословы именовали его «набедренной повязкой». Хорошо, что за ним был толстый скос броневой палубы, в шесть с половиной дюймов, пробить который не могла даже десятидюймовая пушка. Да и двенадцатидюймовый снаряд только с дальние или очень близкой дистанции имел немного шансов. Ведь стальные разнесенные под разными углами плиты, общей толщиной в восемь с половиной дюймов являлись весьма надежной преградой даже для снарядов крупнокалиберной артиллерии.
У борта монитора вставали высоченные всплески, но попаданий не было — низкий борт не позволял поймать цель. Оставалось надеяться только на близкий недолет, чтобы снаряд в четыре или три центнера весом все же проломили подводную обшивку и вызвали серьезную течь. Вот только попаданий пока не было видно, хотя снаряды вроде ложились совсем рядом. Близкие накрытия, очень близкие — все же учения не прошли для канониров бесплодно. Хотя бы одно попадание 320 мм снаряда, и вражескому монитору за глаза хватит — «начинка» французская, мелинит разнесет все после пробития брони. Но вся беда в пушках «гонтория», будь установлены «родные» французские стволы Кане, как на «Императоре Карлосе» давно бы в цель попали.
— На кормовом мостике «императора» пожар, сеньор альмиранте. Попали восьмидюймовым снарядом. Нам лучше не приближаться к вражеским кораблям, слишком велик риск попасть на мелководье — отлив ведь. Продолжить сражение лучше утром, а этой ночью нанести удар миноносками, как это сделали под Сантьяго, благо у нас их полдюжины, да еще подошли торпедные канонерские лодки. У нас будет прекрасный шанс потопить вражеские корабли на мелководье.
