– Хочешь, покажу наш дом? – спросила Виола, глядя на Тильду с некоторой опаской.
Та вдруг кивнула, приветливо улыбнулась, и заявила с вежливой ехидцей:
– У вас тут почти все дома одинаковые. Серенькие такие.
– Ага, – охотно согласилась Виола и добавила: – Зато мы живем на вулканах.
– Шутишь? Какие еще вулканы?
– Самые настоящие. Их тут полно. Сама увидишь. А еще у нас есть летний дом на Пальеозере, это близко, полчаса на машине. Там песчаный берег и сосны. Всю неделю тепло обещают. Можно покататься на лодке. Если ты не против, отец нас свозит.
– Давай. Все лучше, чем в унылой деревне торчать!
– Точно. – Виола была рада, что Тильда согласилась на все предложения, и не поняла, почему Петр, выглянув из кухни, окинул свою дочь осуждающим взглядом.
Виолу охватило предвкушение счастья: она представляла, что они с Тильдой подружатся, и она покажет ей сосну‑карсикко и каменного великана, а еще поделится секретом о песне, живущей внутри нее. Вот, должно быть, сестра удивится! И наверняка придет в восторг от местных красот.
Так и вышло. Они колесили по озерному краю на отцовском внедорожнике, забираясь в отдаленные укромные уголки, недоступные обычным туристам, – у отца имелась старая карта заброшенных деревень и забытых дорог, по которым можно было проехать, лишь зная особые секреты. Но иногда секретов оказывалось недостаточно, и отец вместе с дядей Петром толкали машину, застрявшую в грязи, пока Тильда, млея от удовольствия, самозабвенно давила на педаль газа, а Виолу распирало от гордости за сестру, которая села за руль впервые в своей жизни и ничуть не растерялась. После очередного выкорчевывания внедорожника из топкой ловушки отец каждый раз заявлял, что дальше ехать опасно, и мама Катя его поддерживала, а Тильда настаивала на том, чтобы продолжить путь, и Виола присоединялась к ней. Дядя Петр какое‑то время сохранял нейтралитет, а потом, поддавшись на уговоры дочери, предлагал рискнуть. Награда за риск превзошла все ожидания: им удалось добраться до деревушки под названием Тимойгора, где их встретил трехметровый деревянный ангел, стоявший с вытянутыми вверх руками и расправленными крыльями, – казалось, он вот‑вот взлетит. Местные жители рассказали, как всей деревней устанавливали эту статую, которую изготовил петербургский мастер, приезжающий в Тимойгору каждое лето вместе с женой. Целых пять лет он трудился над своим деревянным творением, – оказалось, что в нем даже не три, а три с половиной метра.
Петляя мрачными еловыми лесами, они миновали совершенно разрушенную временем деревеньку Пегрему и сделали остановку на «Поляне идолов» с древними захоронениями и следами ритуальных действий в виде очагов и загадочного инвентаря. Идолы – огромные каменные глыбы – поражали сходством с фигурами животных. Поляна дохнула на них тяжелым затхлым воздухом, пропитанным темными недобрыми тайнами, и всем неожиданно захотелось вернуться домой. Добрались уже заполночь и, наскоро поужинав, улеглись спать.
Наутро всем составом отправились в дом на Пальеозере и провели там три чудесных дня с неспешными прогулками в сосновой роще и посиделками на берегу у костра. Отец и дядя Петр по очереди играли на гитаре, вспоминали детство и студенческие годы, мама Катя готовила рыбу на углях, а Виола понемногу открывала Тильде свои секреты. Правда, Виоле показалось, что сосна карсикко не очень‑то впечатлила ее сестру, Тильде даже «волшебницу» на стволе не удалось разглядеть, хоть рисунок был прямо у нее перед носом, что уж говорить о каменном великане, спрятанном среди лесов и вулканической породы, да еще вросшем в землю – вряд ли она его увидит и, конечно, не поверит, что он существует. Но каменного великана Виола приберегла напоследок и пока ни словом о нем не обмолвилась. Как вернутся в поселок, так она и отведет туда Тильду.
На четвертый день на Пальеозере разыгрался почти настоящий шторм, к берегу прибило остатки льда, и пришлось отказаться от прогулки на лодке. Отец сокрушался, что гости так и не побывали на острове Большой. Звонок телефона прервал его на полуслове: звонили с работы, с той самой электростанции, где готовились к водосбросу. Встревоженный голос просил срочно явиться, что‑то там случилось непредвиденное. Отец даже заметно разволновался.
Наспех побросали вещи в машину и поехали в поселок. Пока выгружались во дворе, отцу еще несколько раз позвонили. Мама Катя прислушивалась, когда он отвечал, и бледнела, но, заметив на себе любопытные взгляды девочек, тотчас притворялась беззаботной. Как только из багажника извлекли все сумки и рюкзаки, отец сразу же умчался, не заходя в дом. Петр тоже уехал с ним.
Вернулись они глубокой ночью. Виолу разбудили стук двери, шаги и голоса в прихожей.
– Ну, что там? – с беспокойством спросила мама Катя, поднявшаяся с постели, чтобы встретить мужчин.
– Слава богу, все в порядке, – устало ответил отец. – Практиканты, будь они неладны, везде свой нос суют, где их не просят! Петру спасибо, хорошо, что со мной поехал, помог разобраться. Не только в газовом оборудовании понимает, но и в водяном. Широкого профиля специалист!
– Что‑то с системой водосброса? – Мама Катя сразу успокоилась и протяжно зевнула.
– Ага. Планировали на завтра, но из‑за сбоя аж на неделю отложили. Так и не увидят гости наш водопад.
– Ничего страшного, значит, еще раз приедем! – заверил его Петр.
– Правильно! – одобрил отец. – Кать, у нас рыба‑гриль с Пальеозера еще осталась? Мы голодные, как волки.
– Ну, раз как волки, то, может, лучше мяса? Я с вечера жаркое приготовила, еще не остыло.
У Виолы отлегло от сердца, и она снова уснула. Даже звон посуды в кухне ей не помешал.
***
По всему поселку сновали туристы. Одни шли в сторону Гирваса, другие возвращались оттуда с разочарованным видом – уже узнали, что сегодня водосброса не будет. Большая группа молодежи – все как один в брендовом туристическом обмундировании, с раздутыми рюкзаками за спиной – стояла у продуктового павильона и вела оживленную беседу, обсуждая новость о переносе даты главного события, составлявшего основную цель их приезда. Кто‑то грустно вздыхал, кто‑то сердито возмущался, вспоминая о потраченных впустую деньгах, и все горячо спорили о том, стоит ли вернуться домой несолоно хлебавши или лучше остановиться на неделю «в какой‑нибудь хибаре» и все‑таки дождаться зрелища.
Виола ничуть не огорчилась из‑за отсрочки водосброса. Подумаешь, водопад! Только шум да лишнее беспокойство. Ну, красиво, конечно, но не жалко. Ведь теперь можно будет целый день бродить по вулкану, не думая о том, что вот‑вот завоет сирена, и придется покинуть место, где спит каменный великан. Да еще наверняка большинство туристов разъедется, и шумные толпы не будут заслонять обзор.
Правда, по дороге к Гирвасу у Виолы на душе заскребли кошки: мама Катя отпустила их с Тильдой одних, взяв с дочери обещание не заводить сестру в дебри и не спускаться в русло реки Суны. Вначале она вообще была против их прогулки без взрослых, беспокоясь за Тильду, «изнеженную городскими тротуарами», которая могла оступиться на такой труднопроходимой местности, но отцы девушек еще спали после бессонной ночи, а мама Катя считала себя слишком неуклюжей для подобных вылазок. Пришлось Виоле согласиться со всеми ее требованиями, зная, что она их не выполнит, – иначе зачем тогда вообще идти на Гирвас? Но Виолу беспокоили не только угрызения совести от того, что она соврала. К ним прибавилось дурное предчувствие. Вот, снова внутри что‑то неприятно кольнуло, а дыхание сбилось, словно чья‑то холодная рука легла ей на горло.
– Ничего себе, два миллиарда лет! – Возглас Тильды отвлек Виолу от тревожных раздумий.
– Что? Ты о чем? – спросила она сестру, растерянно моргнув.
– Палеовулкан ваш, Гирвас. Я загуглила, написано, что он один из самых древних! – Тильда шла, уткнувшись в экран смартфона и не смотрела под ноги. Виола на всякий случай взяла ее за руку.
– Да, очень древний. Но лучше потом почитаешь, скоро тропинка кончится, а за ней уже сложный рельеф пойдет.
