Пока Виола собирала вещи, он все это время беседовал с ее родителями, охотно отвечая на вопросы, но ухитряясь при этом не сказать ничего существенного. По крайней мере, Тильда и Якур, присутствовавшие при разговоре, не узнали ничего нового.
– Как же, все‑таки, неожиданно! Без предупреждения! – в какой‑то момент воскликнула тетя Катя, и Зарубин невозмутимо ответил:
– Так ведь писали вам по старому адресу, в Гирвас.
– Да‑да. Конечно. Какое счастье, что вы нас нашли!
– Соседи подсказали.
– Вот же добрые люди!
Перед самым выходом тетя Катя спохватилась, бросилась на кухню, принялась греметь посудой. Зашуршали пакеты, захрустела фольга, – судя по всему, заботливая мать собирала для дочери провиант в дорогу.
– Ехать всего три часа, а в столовой филиала отличные повара! – крикнул из прихожей Зарубин, а Виола покраснела и пробурчала:
– Мам, ну не надо, правда.
– Да тут только пирожки. С повидлом отдельно завернула, а с грибами, с мясом и с капустой вместе сложила. – Тетя Катя, вернувшаяся с большим бумажным пакетом в руках, прижалась щекой к своему плечу, стирая слезинку. Дядя Дима попытался улыбнуться, но губы его натянулись струной, а угловатые скулы дрогнули.
Когда шли через рощу к машине, Виола вдруг стремглав ринулась куда‑то в сторону, отчего Тильда подумала, что сестра решила дать деру и никуда с ними не поедет, но та вернулась с кривой сучковатой палкой в руке.
– Карсикко! Оберег! – пояснила она в ответ на вопросительные взгляды. – Возьму с собой хоть веточку.
Якур донес до машины чемодан Виолы и разместил его в багажнике рядом с двумя другими, затем открыл заднюю дверцу и помог девушкам забраться в салон внедорожника, чем немало удивил Тильду, не ожидавшую такой галантности, сам же устроился впереди рядом с Виктором. Тетя Катя и дядя Дима, машущие им с обочины шоссе, очень быстро превратились в крошечные точки и слились с блестящей от влаги асфальтовой лентой, разделявшей надвое густой лесной массив. По пути Тильда собиралась много чего рассказать Виоле, не только о себе, но и о Якуре, которого сестра видела впервые, но друг неожиданно перехватил инициативу и сам поведал свою биографию. Виола с интересом слушала его, а потом между ними завязалась оживленная беседа, так что за все время Тильда успела вставить лишь пару слов. Ей даже стало немного обидно от того, что Якур и Виола болтали, как давние друзья, заставив ее чувствовать себя третьей лишней.
Вот и здесь, в Рускеале, они держались вместе, продолжая общаться и вполуха слушая Зарубина, говорившего без умолку, как заправский экскурсовод.
– А эти итальянцы были очень изобретательными людьми, – заметила Тильда, когда Виктор закончил рассказ об особенностях добычи мрамора в Итальянском карьере.
– Да? А что они изобрели? – поинтересовался Якур, явно из вежливости.
– Надо было слушать! – Как ни старалась, Тильда не смогла скрыть обиду и тут же мысленно отругала себя за несдержанность. – Понимаю, вам сейчас не до этого, вы ведь только что познакомились. – Она честно хотела исправить ситуацию, но поняла, что сделала только хуже.
Виола смутилась и залилась краской, а Якур начал неуклюже оправдываться с виноватой улыбкой.
– Ничего страшного, в процессе учебы в филиале университета вы узнаете об этих местах еще много интересного, такого, чего не найти в общедоступных источниках, – заверил Зарубин.
– А где же он, этот филиал? – спросила Тильда.
– Там! – Виктор махнул рукой в сторону леса, над которым торчали верхушки кирпичных труб какого‑то завода. – Пойдемте, мы уже опаздываем к назначенному часу.
К таинственному филиалу пришлось продираться сквозь заросли по едва различимым тропам, и Тильда начала сомневаться, что сделала правильный выбор, согласившись приехать сюда. Сомнения еще усилились, когда лесная чаща поредела, и впереди открылся вид на мертвые производственные здания, внешне никак не напоминавшие учебные заведения: выбитые окна, проваленные крыши и ни единого намека на какую‑то жизнь.
– Надо же… – произнесла Тильда, останавливаясь и обозревая постапокалиптическую картину. – Вот это нас занесло! – Она обернулась к Виоле и Якуру, тоже застывших с вытянутыми лицами. – Вам не кажется, что нас надули?
Якур помрачнел, Виола придвинулась к нему, словно ища защиты перед надвигающейся опасностью.
– Здесь ведь ничего нет кроме заброшек! – Тильда с подозрением покосилась на Зарубина. – Отвечайте, зачем вы нас сюда заманили?! Зачем наврали про университет?
– Имейте терпение, мы же еще не дошли. – Зарубин тяжело вздохнул. – Каждый раз одно и то же. Сколько времени приходится тратить на объяснения и уговоры!
– Но я не вижу ничего похожего на университет! – Тильда нервно вскинула руку, указывая вдаль. – Там останки какого‑то завода!
– Да, так и есть, это мраморно‑известковый завод, уже почти три десятка лет не действующий. Он прекратил работу за год до открытия нашего филиала и теперь служит для него ширмой.
– Ширмой? – растерянно повторила Тильда.
Рядом недоверчиво хмыкнул Якур, а Виола сказала:
– Мне кажется, я вижу что‑то. Какие‑то золотистые двери… Вон, в том большом здании. Сначала их не было, а потом они появились. И еще вижу белые башни, а до этого они казались кирпичными трубами.
– У тебя отличное зрение, Виола Санталайнен! – похвалил ее Виктор, пытаясь сдержать довольную улыбку. – Декан не ошибся, предположив, что ты обладаешь особым даром, позволяющим видеть запредельное пространство. В филиале тебе помогут развить его и научат применять с пользой.
– Ах, да! Вы же говорили, что туда зачисляют только одаренных! – воскликнула Тильда, вспомнив первый разговор с Зарубиным в аэропорту. – В таком случае, и у меня должен быть дар, так ведь? И у Якура? Раз уж вы его взяли.
– Все верно. – Виктор кивнул.
– И в чем заключаются наши особенности? – Тильде не терпелось услышать правду о своем даре, но Зарубин бросил быстрый взгляд на циферблат наручных часов и сообщил:
– Все вопросы вы сможете задать на собеседовании. Сейчас нам лучше поспешить, иначе мы рискуем заночевать в разрушенных строениях, потому что после заката вход закроют до утра.
В лучах заходящего солнца шесть толстых кирпичных труб казались объятыми пламенем. У двух из них отсутствовала верхняя часть, горы битого кирпича вздымались у основания. Одна труба имела пирамидальную форму, а остальные – конусовидную.
– Это потому что их строили в разное время, – сообщила Тильда, читая с экрана смартфона информацию о Мраморном заводе. – С тысяча восемьсот девяносто шестого по тысяча девятьсот девяностый год здесь делали известь из мрамора, который обжигали в этих вот трубах‑печах, а первые мраморные карьеры появились еще в семнадцатом веке! А знаете, что такое мрамор, а? О, это очень любопытно! Представьте себе горы скелетов морских обитателей, которых сплющило под огромным давлением.
– И почему же их сплющило? – спросил Якур, вовремя поддержав Тильду под локоть, – та читала на ходу, не глядя под ноги, и споткнулась о кирпичный конгломерат, попавшийся ей на пути.
– Черт, тут все усыпано строительным мусором! – Тильда недовольно фыркнула, высвобождая руку, и снова уткнувшись в экран, продолжила. – Сплющило, выходит, из‑за тектонических движений, вызванных вулканической активностью. Три тыщи лет назад здесь сплошь кипели вулканы! Вот откуда взялся мраморный рисунок: белые прожилки – это останки животных, моллюсков и рыб, а другие цвета – это разные вещества, из которых состоит вулканическая лава. Например, красноватые штрихи мрамору придает оксид железа, а сульфид железа добавляет сине‑черный оттенок, хлориты же окрашивают его в зеленый, упс!.. – Тильда снова споткнулась, и Зарубин бесцеремонно отобрал у нее телефон.
– Продолжишь лекцию чуть позже, в более подходящем для этого месте! – сердито заявил он и спрятал ее гаджет в свой портфель, полный каких‑то бумаг. Это была единственная ноша, которую он взял с собой из машины, а багаж новоиспеченных студентов пообещал доставить утром, заверив, что в общежитии университета им выдадут все необходимое.
