Пока профессор перебирал в голове свои международные связи, старший Тогнар и Этрэн занимались примерно тем же: составляли списки своих влиятельных знакомым и оценивали, на чьей стороне они выступят в случае возможного конфликта. Илмарт тихо подошёл к ним, тоже вставив пару соображений: среди его заказчиков бывали люди весьма влиятельные, и он был осведомлён об их настроениях, потому что был человеком весьма наблюдательным и умел делать выводы из случайных обмолвок, изменений интонации и других мелочей.
Джей же, продолжая комментировать Дереку составленный впопыхах план, толково объяснял, какие меры по обеспечению безопасности они с Илмартом считают необходимыми.
В какой-то момент эти обсуждения прервались приходом заключительной группы «наших»: Райтэн привёл Олив и тётушку. Мелкий Тогнар, конечно, был с ними, потому что все, с кем можно было бы его оставить, уже были здесь.
Оставив исписанный график Дереку, Джей тут же взял ребёнка на себя: из стоящей на камине дребедени его воображение изобрело прекрасные игрушки. Малыш, устроившись прямо на полу, с удовольствием наблюдал, как Джей выстраивает пирамидки из диковинных шкатулок и безделушек.
Олив с Райтэном уселись на софу рядом с креслом Дерека. Райтэн, тяжело вздохнув, откинул голову и прикрыл глаза с чувством хорошо выполненного долга: набегался он сегодня знатно, разыскивая всех необходимых ему лиц.
Толком отдохнуть ему, однако, не пришлось: подошедший лакей передал ему какую-то записку.
С большим недоумением Райтэн поднялся, принял её с выражением лица недовольным и брезгливым, развернул и скривил губы.
Почерком Магрэнь там было написано всего три слова: «Он тебя услышал».
Пробормотав что-то ругательное про эту чокнутую женщину, чьи мозги работают совершенно непредсказуемым образом, Райтэн смял записку, запихнул её в карман и вернулся на софу, к жене. На её вопросительный и обеспокоенный взгляд он лишь махнул рукой: мол, ерунда! — и снова устало прикрыл глаза.
Заметив явление друзей, Илмарт отошёл от угла, где работали над списками Тогнар и Этрэн, и встал за софой, одной рукой опираясь на неё, другой — на кресло, в котором сидел Дерек. Олив переглянулась с ним весьма хищно; губы их совершенно одинаково скривились усмешками. Оба они готовы были перейти от слов к делу.
Что касается тётушки, она с хмурым видом уселась в кресло у камина, рядом с письменным столом. Иногда она обменивалась с братом мрачными взглядами; её плотно сжатые губы отражали недовольство, а глаза пылали решительностью, не сулившей врагам ничего хорошего. Тётушка тоже была из Тогнаров, и вполне умела действовать жёстко там, где того требовала ситуация.
— Так, — наконец, начал общий разговор старший Тогнар, вставая и опираясь руками на стол, — завтра я нанесу официальный визит господину Михару с целью уведомить, что его дальнейшие враждебные действия будут иметь для него фатальные последствия.
Этрэн, продолжая ставить в свои списки различные отметки, довольно кивал почти на каждое слово — ему давно хотелось прищучить Михара. Тётушка отбивала в такт словам брата воинственный марш на подлокотнике. Тэнь гневно стреляла глазами по окружающим, убеждаясь в их готовности дать отпор общему врагу.
Развить свою мысль старший Тогнар не успел, потому что Райтэн вдруг глухо закашлялся, вызвав тревогу у Олив и Дерека.
Илмарт, сразу догадавшись о причинах внезапного смущения, возвёл глаза к потолку и пробурчал:
— Так я и знал!
Всё ещё полный тревоги взгляд Олив метнулся к нему; лицо её сделалось удивлённым, потому что она тоже догадалась о причинах внезапного кашля.
Остальные не могли похвастаться столь быстрой способностью понимать Райтэна, поэтому он, неохотно и вяло, расшифровал:
— Да я уже. — И уточнил: — Нанёс визит. — И ещё уточнил: — И уведомил о фатальности последствий.
Дерек, застонав, прикрыл лицо рукой. А ведь только сегодня думал, что Тэн, наконец, научился сперва думать, а потом уж делать!
— Тэн! — возмущённо воскликнул отец, поражённый таким очевидным политически невыгодным ходом. Он-то уже выстроил в голове вполне толковый и элегантный монолог, составленный по всем правилам высокой дипломатии!..
— Он хоть жив остался? — одновременно с ним с любопытством переспросил Илмарт, но тут же заткнулся, поскольку возмущение старшего Тогнара переместилось на него, впрочем, почти тут же обратившись обратно на сына.
— В высшей степени безрассудно!.. — с гневным укором резюмировал отец.
С его выводом, пожалуй, были согласны все. На лице тётушки отчётливо читалось: «И в кого он только таким уродился?», профессор утомлённо и раздражённо потирал лоб, Олив скорчила досадливую гримасу и пнула мужа локтем, и даже Дерек посмотрел на Райтэна с разочарованным укором.
Этого взгляда Райтэн не выдержал; лицо его, застывшее в холодной уверенности в собственной правоте, скривилось.
Он, впрочем, нашарив в кармане смятую записку, передал её Дереку; тот развернул и чуть нахмурился, узнав почерк. Осознав, что резкий ход Райтэна возымел-таки ожидаемый эффект, Дерек бросил на друга виноватый взгляд: мол, прости, что не сразу поддержал. Тот дёрнул плечом вроде как безразлично и презрительно, но лицо его разгладилось.
Между тем, старший Тогнар хотел было продолжить развивать своё недовольство, но Илмарт, наблюдавший переглядки друзей, сделал из них выводы и перебил течение разговора, неожиданно заявив:
— А что, пожалуй, это был самый разумный ход.
Негодующие взгляды собравшихся перенаправились на него, но Илмарту было наплевать на всеобщее неодобрение, потому что Олив, обернувшись, улыбнулась ему с благодарностью.
— Михар интриган, — спокойно объяснил свою позицию Илмарт, — и ждёт и от других вдумчивой игры, которая даёт время и простор для манёвров. Райтэн совершенно правильно дал ему понять, что никто с ним играть не будет.
Лицо Райтэна выразило ошеломление: он совершенно не ждал поддержки и даже не предполагал, что кто-то оценит его порыв по достоинству и увидит в нём разумный ход.
Старший Тогнар и Этрэн растерянно переглянулись, обдумывая предложенную интерпретацию, а потом синхронно кивнули. Тогнар, впрочем, тут же скривившись, с досадой возразил:
— Но как теперь убедиться, что он всё понял правильно!
Ситуация стала вызывать у него тревогу. Райтэн, совершенно точно, не умел проводить политических переговоров, не знал законов, по которым они строятся, и, соответственно, не было никаких гарантий, что Михар сделал из его визита правильные выводы.
По тревожным взглядам, которыми обменивались все присутствующие, Дерек понял, что просто так никто этот вопрос закрывать не собирается, и дело грозит затянуться.
В том состоянии, в котором он сейчас находился, интриги Михара занимали его в последнюю очередь — особенно с учётом записки от Магрэнь, потому что, по его скромному разумению, уж Магрэнь-то точно могла оценить, продолжает ли ситуацию нести угрозу.
Досадливо вздохнув, Дерек встал и сделал шаг вперёд — всё внимание незамедлительно обратилось к нему.
Дерек поймал взгляд старшего Тогнара — как признанного среди них лидера — и медленно, веско, нажимая на каждое слово, сказал:
— Он. Всё. Понял.
Мрачное лицо его было наполнено уверенностью в том, что он говорил.
Кивнув сам себе, Дерек тихо заключил:
— Вопрос с предупреждением можно считать закрытым, — и вернулся на своё место.
Тогнар хотел было возразить, поскольку не был уверен, что молодое поколение в состоянии адекватно оценивать вещи подобного рода; но, встретив спокойный уверенный взгляд Дерека, который явно считал разговор оконченным, вспомнил неожиданно, кем Дерек был раньше, в Ньоне, и согласился с его способностью давать оценки намерениям противника.
— В самом деле, — резюмировала их мысли присоединившаяся к переглядкам старшего поколения тётушка, — мы слишком привыкли к тонкой игре, — она имела в виду себя с братом, — а Аренсэну было бы недурно понимать, что он ходит по лезвию, и что тонкой игры не будет.
