Ознакомительная версия.
– Понял, да? И в Страйборг вернуться нельзя, пока правит Эддли. И нужно время, чтобы старый Олаф установил там порядок и мир. – Эйнар наклонился к одному из мешков, с помощью зубов развязал тугой узел на горловине и извлёк золотое блюдо с тонкой резьбой на кайме.
Залюбовался.
Нехотя положил на траву.
Затем поочерёдно начал извлекать из мешка блюда, чаши, связки колец и браслетов. Пригоршни блях, гребней, заколок, россыпи серёг, монет, слитков, мотки золотой проволоки, горсти жемчуга, рубинов, изумрудов, коробочки молотого перца и гвоздики были разложены на траве и играли солнечными бликами.
Содержимое второго мешка было почти таким же.
Груда золота мерцала, будто настоящий тлеющий жёлтый огонь.
– Богатство. Интересно, что можно купить за это? – Лицо Эйнара приобрело мечтательное выражение.
– Что угодно.
– Странно, Вишена… Викинг ходит в походы, чтобы добыть золото мечом, обманом или торгом, а дальше? Что он будет покупать? У него всё есть. Одежда взята у врага или сшита рабами, припасы дают захваченные суда. Ладья его дом, меч его плуг. Женщины любят его за храбрость и силу. Так зачем конунгам столько золота? Только чтоб купить себе право спокойной зимовки, где-нибудь в фиордах Эльсейвена.
– Золото – это власть. Можно нанять целую дружину саксов или данов и бросить их на врага, а самому греться у очага и есть жареную оленину. Можно заказать у наших мастеров самую лучшую одежду из заморских тканей и самые острые клинки. Можно построить целую уйму ладей и идти в любой поход. И взять богатую добычу, – воодушевлённо заговорил Вишена, в глазах его появился стальной отблеск.
– То есть опять брать золото, вино, пряности, ткани и рабов. Видишь, Вишена, как странно получается. Золото нужно для того, чтобы получить ещё больше золота, а потом сидеть перед огнём и жрать куропаток с клюквой. Я всегда говорил, что богатство делает из свободного викинга жалкого хёвдинга. Превращает славного воина в жирного, жадного барсука, который трясётся над своими сараями и бабами. И пусть ему перед смертью вложат в руки меч, ему никогда не пировать у Одина! Богатство хорошо в тот момент, когда его добываешь. Вот что я скажу. – Эйнар вытащил меч из ножен и с силой вонзил его в траву, срезал небольшой участок дёрна и принялся рыхлить землю.
Через некоторое время Вишена присоединился к нему, отгребая сырой грунт большим серебряным кубком. Почти сразу под дёрном оказался песок. Работа пошла быстрее.
Растревоженные земляные осы, недовольно жужжа, закружили над ямой и потными спинами, но, убедившись, что их гнезду ничего не угрожает, занялись мелкими личинками, вывернутыми вместе с дёрном.
Невдалеке, с шумом ломая кустарник, чинно прошёл лось, выискивая молодые сочные веточки. Он искоса поглядел на копошащихся на поляне людей, сощурился от солнечных бликов и двинулся дальше.
– Готово, Эйнар. Копать глубже нет смысла. – Стоя по пояс в яме, Вишена кинул себе под ноги пустой мешок, разровнял его и стал осторожно складывать сверху золотые предметы.
Эйнар помогал ему, без особых церемоний ссыпая пригоршни браслетов и колец.
Когда они покончили с этим, зарыли яму, уложили сверху дёрн, сбросили лишнюю землю в ручей и осмотрелись, запоминая окружающие предметы и раздумывая, какую и где оставить веху, на другой стороне ручья, на пригорке, появился человек. Он отделился от ствола толстенной сосны и неподвижно застыл, глядя в их сторону.
Он был высок ростом, узок лицом, в длинной белой рубахе с плотной вышивкой на вороте и подоле, с плеч его падал зеленоватого оттенка плащ, из-за широкой повязки, стягивающей волосы, торчали в разные стороны несколько узких перьев, какие-то веточки и ленты.
В руках человека был посох, украшенный мелкой резьбой, а из-под плаща торчала рукоять меча.
Эйнар и Вишена некоторое время разглядывали его изумлённо, затем переглянулись и оба медленно привстали, нащупывая оружие, не сводя глаз с незнакомца.
При этом Эйнар ещё пытался справиться с браслетом, прихваченным из золотой кучи и теперь застрявшим на руке поперёк ладони, не дойдя до запястья.
Они сразу уверились, что человек видел, как прятали сокровище.
Это было некстати.
Незнакомец смотрел в их сторону и странно улыбался.
Всё это продолжалось некоторое время, пока Вишена не сделал шаг.
Человек быстро зашёл за ствол сосны и исчез, словно сквозь землю провалился.
Воины бросились на пригорок, к этому месту, топча блёклые лесные цветы и поднимая фонтаны холодных брызг. Над ними закружились встревоженные птицы, бобры испуганно шарахнулись к своим убежищам.
Первым достигнув цели, Вишена растерянно заметался, закружился на месте, пытаясь одним взглядом охватить и окружающий лес, и небо, и укрытую старой хвоей землю.
Ничего. Ни следов, ни примет, ни звуков.
Он в сердцах рубанул сосну мечом. Посыпалась кора.
Подоспевший Эйнар с досадой сказал:
– Порази меня молот Тора, он только что был тут! – Он облокотился плечом о сосну. – Странно, куда он мог деться?
– Даже если мы сейчас перепрячем золото, он может выследить нас и приведёт сюда своих. – Вишена посерел от огорчения и вдруг протянул руку. – Или мне мерещится, или это он! Эйнар, там, гляди!
– Скорее! – Эйнар сорвался с места и понёсся в ту сторону, где среди стволов угадывался высокий белый силуэт.
Бросившись за ним, Вишена больше не глядел под ноги, а старался проследить направление возможного движения врага.
Странный человек пропал так же неожиданно, как и появился в первый раз.
Воины потоптались в кустах орешника, в ярости изрубили множество ветвей и, злые и утомлённые, побрели к ручью.
Теперь золото нужно было выкапывать и уносить отсюда подальше.
– Может, это призрак, дух здешних мест? – нерешительно спросил Эйнар.
В это мгновение невдалеке кто-то коротко произнёс:
– Ничего, эти пришлые не имеют глаз, они скоро уйдут.
Вишена с трудом разобрал незнакомое славянское наречие, силясь вникнуть в смысл, а Эйнар кинулся на голос, но снова никого не нашёл.
Его злобный и раздосадованный вопль долго витал эхом над кронами сосен.
Странная погоня возобновилась ещё раз, прервавшись ненадолго, когда тёплый ливень закрыл всё вокруг завесой воды, а прекратилась она лишь в сумерках, когда уже было невозможно отличить человека от куста или дерева.
Когда Эйнар и Вишена приплелись обратно, к тому месту, где бросили свои пожитки и вышли на пригорок, рядом с россыпью валунов, они не нашли ни бобровых хаток, ни сосны, на которой должна была остаться зарубка от меча Вишены, – ничего.
Они заблудились.
Перед доминой, сложенной из сажённых сосновых брёвен, вдоль частокола на земляном валу, колыхалась, гудела и бряцала оружием толпа, состоящая из косматых мужчин, одетых в шкуры и грубые льняные рубахи.
Всё выглядело так, словно они собрались в долгий поход.
Они слушали отрывистые фразы, которые зло выкрикивал огромный мужчина, почти великан:
– Мы долго терпели этого колдуна с Медведь-горы, мы не запрещали ему охотиться в нашем лесу и жить на нашей земле… Мы меняли драгоценное пшено и ячмень на его никчёмные железки. – Он сорвал с себя украшение – маленькую блестящую фигурку.
Широким жестом замахнулся, будто собираясь зашвырнуть за деревянный тын, но не бросил и продолжал, размахивая ею, как кастетом:
– А он пользовался нашей добротой и творил свои чёрные дела. Из-за его соседства пшено и ячмень перестали родиться, овёс умер совсем. Рабы и свободные не успевают сечь лес для новых полей и умирают от болезней. Борти перестали медоносить, а дичь стала пугливой. Я, Претич, сын Малка, говорю вам, сородичи, что много раз видел, как ночью за тыном бродит и играется нечисть! Наши волхи могут это подтвердить!
Толпа взревела, соглашаясь, а стоящие чуть поодаль волхи закивали рысьими шапками, украшенными острыми козьими рогами и бронзовыми бляхами. Самые молодые из них ощерились, как волки.
– Волхи. – Претич повернулся к ним. – Они гадали вчера над куриными потрохами и выведали у Матери-Рыси, что те чёрные круги на ячменном поле – порча, которую навёл ненавистный колдун на нас, и не будет нам теперь продыха и покоя. А ещё скажу, что идёт сюда Стовов, князь Каменной Ладоги, со своими мечниками, разгневанный за укрытого нами колдуна…
Толпа снова заревела, послышались яростные крики:
– Убить его!
– Разодрать меж двух осин!
– За мной, мы должны избавиться от него! – заключил Претич и тяжело спрыгнул вниз.
– Убить колдуна – значит навлечь проклятие на себя и своих детей, – неожиданно сказал охотник в накидке из волчьей шкуры и шапке из головы волка.
Стоящий рядом с ним юноша робко заметил:
– А кто будет потом лечить от лихоманки мою мать? Волхи сказали – умрёт, а Рагдай сказал, что вылечит.
Ознакомительная версия.
