— Я тут тебе двух медиков представлю, оба на высоких должностях при наместнике — меня обследовали, «лечили» и сейчас под постоянным наблюдением держат. И знают, что с тобой подобное произойти могло. Только ты сам знаешь, что по поводу своих медицинских знаний поведать, я на «справочник» в голове ссылался, можешь по аналогии поступить. Поверь, люди эти совестливые, в отличие от нашего времени, за их спинами много чего полезного совершить сможешь — да тот же пенициллин и другие снадобья. Им памятник потом поставят, а ты свою долю заранее обговоришь — взаимовыгодное сотрудничество наладишь, и им хорошо, и тебе неплохо. И главное — никто никаких вопросов ненужных задавать не станет.
Андрея Андреевича несколько покоробило такое отношение, но внутренне он был согласен со школьным приятелем, тот нашел оптимальный вариант, который решает все проблемы. А слава мирская — да бог с ней, он себе чужие работы присваивать не станет, но их повторит. Награды пусть другие получат, лишь бы польза для страны была.
— У нас с тобою сейчас «крыша» такая, что под ней долго прятаться сможем, — голос Вили прозвучал очень серьезно, — адмирал Алексеев наместником стал не за красивые глаза, и не потому что незаконнорожденный сын императора Александра Николаевича, хотя происхождение свою роль сыграло. Это глыба, от него харизма прет, не та «кремлевская башенка», которой я служил. Ты бы видел, как он про революционеров дотошно спрашивал, и про расстрел царской семьи — такого врага не пожелаешь никому, а они его обрели, причем в тот момент, когда у Евгения Ивановича очень большие возможности имеются, и средства немалые.
— Ты что — их всех «заказал»⁈ Но ведь история измениться может…
— И что плохого будет, если она изменится⁈ Тебя разве не учили, что болезни на раннем этапе лечить нужно, а не тогда, когда все запущено. И терапия иной раз скальпелем хирурга заменяется!
— Выходит, ты всех…
— Да, всех, — твердо ответил Виля, и поежился. — Пойми, нет иного варианта — слишком многие хотят разрушения не только нашей страны. Ладно, у нас дураки были бы, дело привычное, страна ими славна. Откровенные предатели и казнокрады, что Западу всегда добровольно служили, как и я, дурак в том времени. Там нас бояться до жути, и не важно — монархистов, коммунистов или патриотов. И эта война из той же серии, что та, которая у нас шла. Впихнули в нее державу, как в капкан — что ты думаешь, просто так все революционеры по Парижам хорошо живут⁈
Виля остановился, неожиданно стал выкладывать на стол монеты, причем совершенно одинаковые — две золотые и россыпью серебряные. Андрей Андреевич присмотрелся — одна из монет оказалась золотым полуимпериалом 1894 года. «пятирублевиком», и к ней десять полтинников. А вот второй был наполеондор — монета в двадцать франков, и десять монет по два франка каждая, с полтинник.
— Я ведь случайно открытие сделал. Десять лет назад император Николай на престол взошел, монеты с его профилем. Все спокойно по курсу обменивается — один к одному, деньги идентичные, только у серебряных франков проба чуть меньше, 835-я против нашей 900-й. Но вот министр финансов Витте через три года проводит реформу, — Виля усмехнулся и выложил на стол другую золотую монету — точно такую же, как первая по размерам и весу, но номиналом в 7 рублей 50 копеек. И выложил на стол пять новых полтинников, сложил стопочкой — вышла повыше, чем у франков. И спросил со своей привычной ухмылкой:
— А теперь таки скажи мне где нас нае…ли?
Андрей Андреевич тупо смотрел на монетные столбики, пока не понимая в чем суть «фокуса», но после слов приятеля все встало на свои места.
— Ты про биржевые игры слышал, про курс валют — многие на этом состояния делали. А если министры финансов этим занимаются в ущерб собственной стране — как их именовать прикажите? И стал я с этим вопросом детально разбираться, благо его вотчина и гениальная задумка сего деятеля по имени КВЖД под рукою, с цельным градом Дальний…
Монеты в царствование императора Николая II.
Глава 42
— К сожалению, наши корабли уже при строительстве имеют солидную перегрузку — счет идет на многие сотни тонн. Даже если принимать нормальный запас угля, я не говорю о полном — броневой пояс уходит целиком под воду. Сами понимаете, чем это грозит броненосцу в бою. Потому в Циндао уголь принимали только канонерские лодки и миноносцы — броненосцы и «Аврора» пошли в бой, имея в ямах угля до Дальнего, исходя из четырнадцати узлового хода. Чтоб впредь такого не случалось, необходимо максимально облегчить наши корабли. Все расчеты сделал мой штаб, вот они, на усмотрение вашего высокопревосходительства.
Андрей Андреевич положил на стол несколько листов перед всесильным наместником. Тот их внимательно просмотрел, поднял глаза — взгляд жесткий, властность так и перла, тут другого слова не подберешь. Вот только в нем сейчас было гораздо больше любопытства, что ли, сдерживаемого интереса, отнюдь не требовательности или суровости.
— В целом вы правы, Андрей Андреевич — катера и баркасы нужно убрать с броненосцев и до конца войны не ставить обратно. Напрасная порча казенного имущества, да и нет от них пользы в походе и тем паче в бою. Я уже распорядился их убрать, как и излишний рангоут — особенно боевые марсы, которые создают излишний верхний вес. Насчет минных аппаратов вы тоже правы — убрать их с кораблей первого ранга предлагал мне Вильгельм Карлович, к сожалению, я тогда не принял в расчет, что они только бесполезный груз и источник лишней опасности, как и мины заграждения. Теперь получен боевой опыт, и все необходимые работы будут проведены. Я рад, что ваше мнение совпало с моими выводами.
Наместник взял карандаш, написал на листке несколько строк, размашисто подписался. Затем Алексеев принялся внимательно изучать второй листок, надолго задумался, и чуть дрогнувшим голосом спросил:
— Ладно броненосцы, их нужно облегчить, особенно «пересветы». А вот что касается крейсеров, то сделанные вашим штабом расчеты говорят о том, что разнице в весе совсем не будет.
— Зато огневая мощь наших кораблей станет сопоставимой с неприятельской. Мы не будем уступать японцам в весе бортового залпа, а в бою это имеет решающее значение, ваше высокопревосходительство. Бои будут идти в ограниченной акватории желтого и Японского морей, а потому брать в ямы полный запас угля нецелесообразно. Осадка не увеличится, зато сами орудия и расчеты будут защищены щитами или казематной броней. К тому же число стволов среднего калибра в бортовом залпе значительно увеличится.
— Хм, подобное предложил мне Вильгельм Карлович месяц назад, а бой «Рюрика» в составе эскадры показал его правоту. Действительно, два восьмидюймовых орудия в бортовых установках против четырех в башнях на неприятельских крейсерах составляют двойную разницу. Однако вынужден вас огорчить — у нас просто нет новых 203 мм пушек. Их изготовлено всего тринадцать, все здесь, кроме одной на полигоне в Петербурге.
— Ваше высокопревосходительство…
— Давайте без чинов, Андрей Андреевич, мы с вами наедине. Поговорим по-простому, как в былые времена, когда наши погоны не были отягощены «орлами». Вы говорите на основании своего собственного опыта, или на основе неких полученных знаний из будущих времен? Ведь вы не просто адмирал Российского Императорского флота, но и врач — не так ли? У меня был статский советник Бунге, он флаг-врач, и внимательно осмотрел всех раненных, которым вы оказали помощь на «Ослябе». Восхищается вашей работой, особенно наложенными швами, хотя указывает, что они сделаны лекарем, не имеющим обширной практики, и, быть может, после долгого перерыва во врачебной деятельности. Ведь так?
— Да, это так, Евгений Иванович. Здесь есть знания из будущего, — Вирениус коснулся пальцем лба, и пожал плечами, добавив. — Так получилось, что я сам не желая того, стал их обладателем. Ваш флаг-врач прав и не прав одновременно, я действительно обладаю знаниями врача, только без должной хирургической практики. Но очень много знаю о лечении болезней в области урологии, а также женских хворостей, от бесплодия…
