Он отдал ключи гардеробщице, предупредил, что утром ей надо будет передать их другому охраннику, сообщил, что уходит в отпуск, попрощался, пересек холл и вышел за дверь.
Спустившись с крыльца и сделав несколько шагов по дорожке в направлении главных ворот, Водима развернулся и пошел обратно.
Гардеробщица выглянула из-за стойки, прохладным тоном поздоровалась с ним, как с посторонним, и спросила:
– Вы за кем?
– За Тильдой Санталайнен из десятого класса.
– Вам ее пригласить?
– Не надо, я уже передал ей по телефону, чтобы она выходила.
– А-а… – протянула женщина, пристально всматриваясь в его лицо. – Кажется, я раньше вас здесь не видела.
– Моя дочь – новенькая. Она приехала этой зимой, в январе.
– Поня-атно… А я думаю, почему не могу вас вспомнить… – Потеряв к Водиме интерес, гардеробщица склонила голову над вязанием и застучала спицами.
Издалека донесся топот бегущих ног. Тильда, бледная и растрепанная, в распахнутой куртке и с сумкой в руках, выбежала из-за угла коридора и остановилась, уставившись на Водиму диким взглядом. На миг ему показалось, что она узнала его самого, а не того, кого должна была, и вот-вот разразится возмущенным криком, требуя объяснений. Она и в самом деле открыла рот, но, не издав ни звука, выронила сумку, сорвалась с места и бросилась ему на шею. Он взъерошил ее светлые волосы, вдыхая их упоительный аромат, и, не сдержавшись, поцеловал в макушку. Все внутренности вмиг свело судорогой от острого чувства жалости к ней. И к себе. Каждый раз платить дань становилось все труднее. Сколько он еще выдержит? Удастся ли ему достичь цели, прежде чем растущее бремя вины раздавит его окончательно?
– Это что, шутка такая была? Почему ты сказал, что у тебя нет дочери? – через некоторое время сердито спросила Тильда, все еще обнимая его.
– Давай поговорим по дороге, иначе мы можем опоздать. – Он настойчиво потянул ее к выходу.
Во дворе не было ни души. Калитка на воротах открылась после нажатия нескольких кнопок на кодовой панели. Объектив камеры был заляпан грязью: Водима заранее позаботился о том, чтобы полицейские, которые позже будут изучать видеоархив, не увидели, с кем и когда Тильда покинула территорию интерната. Его дар внушения не распространялся на видеокамеры и прочие технические устройства: внешность другого человека транслировать таким образом он не мог. Правда, Водима был способен вызвать помехи в записи в момент появления перед объективом, но комок грязи был куда надежнее. Утром новый охранник заметит непорядок и почистит объектив, и едва ли это вызовет у него подозрение: мало ли откуда грязь попала в камеру. А полицейское расследование начнется еще не скоро – не раньше, чем Петр Санталайнен вспомнит о своей дочери. Однажды ее образ всплывет в его памяти, и он спохватится, заявит в полицию, но когда еще это будет! Обычно после «промывания мозгов» родители вспоминали о своих детях только через месяц-другой, а то и позже.
В Обской губе слегка штормило. Синевато-серые волны хаотично носились по водной поверхности, набрасываясь не столько на берег, сколько друг на друга. Они всегда здесь были странные – короткие, неправильные и злые. В воздухе металась мелкая морось. Рыхлые темные тучи уплывали за горизонт.
Водима соврал Тильде, что рейсовый вертолет сломался, поэтому ему пришлось добираться водным путем, для чего он арендовал катер в Надыме, и они сейчас поплывут туда, чтобы пересесть на теплоход. Она кивнула, не задавая вопросов. Кажется, уже начала подозревать неладное. «Главное – отплыть подальше от поселка, а там уж пускай устроит истерику», – размышлял Водима. Он был уверен, что, успокоившись, она позволит ему отвести её в подземелье: ведь те, кого отвергли или предали, больше других мечтают попасть в сказку, надеясь отыскать там убежище или сбежать от суровой реальности. Водима не смог бы уволочь ее туда силой, он же не изверг. Как и все предыдущие жертвы, Тильда войдет в подземелье по своей воле и только потом поймет, что была обманута.
Поначалу, пока катер лавировал в промежутках между многочисленными островками, разбросанными вдоль берега, и заросли кустарника заслоняли видимость со всех сторон, девушка молчала. Разговора все равно бы не вышло из-за оглушительного рева двигателя. Но когда они вырвались из лабиринта узких проток на открытый водный простор, Тильда взволнованно прокричала, выбросив руку вперед:
– Па-ап, мы не туда плывем! Это же Нумги, а не Надым!
– Нумги? – Он притворился удивленным. – Ну да, нам как раз туда и надо. А я разве говорил, что мы поплывем в Надым?
– Да!! – надрывалась она, перекрикивая шум мотора. – Ты сказал, что в Надыме мы на теплоход пересядем!
– Значит, оговорился! Тут все названия похожие, вот и перепутал!
– Но что мы будем делать в Нумги?! Там же никто не живет! Поселок заброшен! Теплоходов и подавно нет!
– Как это?! А я на каком-то сайте вычитал, что там есть пристань, где они делают остановку!
– Па-ап, ну ты вообще все перепутал! Нет там пристани! Поплыли обратно!
Водима склонился над приборной панелью, но переключать скорости не стал. Просто ему нужно было несколько секунд, чтобы приготовиться. Пришло время открыть карты – позволить ей увидеть свой настоящий облик. Рано или поздно ему все равно пришлось бы открыться: его магические силы почти иссякли, и для их восстановления требовалось сделать перерыв.
Когда он вновь поднял голову и повернулся к Тильде, ее глаза расширились от ужаса. А потом она завизжала и заколотила по нему кулаками, выкрикивая сквозь слезы:
– Как ты это сделал?! Как?! Сволочь! Отвези меня назад, или я прыгну в воду!
Водиме пришлось заглушить мотор и схватить ее за руки. Она тотчас пнула его в голень.
– Не ори! Да замолчи ты! – потребовал он. – Дай объяснить!
Она послушалась, замерла. Крупные слезы беззвучно катились по щекам. Синие глаза сверкали, как ледышки под солнцем. Тонкие ноздри вздрагивали, шумно втягивая воздух. Светлые волосы трепал ветер, разметав их веером вокруг головы.
– Вода за бортом плюс семь, – сообщил он более спокойным голосом. – Взрослый мужик умрет от переохлаждения за час. Тебе и получаса будет достаточно. До берега доплыть не успеешь.
– И пусть!
– Ну и зачем? Да, я тебя обманул, но ведь для твоего же блага! Не мог видеть, как ты мучаешься. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Снова будешь рассказывать сказки?! – Она презрительно фыркнула.
– Зачем же рассказывать? Я могу показать.
– Якур говорил, что ты служишь подземному демону! – выкрикнула она и вдруг осеклась. Водима тут же этим воспользовался:
– А кому служил твой Якур? Ты ведь говорила, что он убивал детей и приносил их в жертву!
– Откуда мне знать?! Может быть, вы были с ним заодно, – возразила она неуверенно.
– Если так, то зачем ему было меня выдавать? Какой в этом смысл?
Тильда молчала. Водима понял, что она колеблется, и продолжил:
– Разве ты не хочешь увидеть мир, который прекраснее любой сказки?
– Мне сейчас вообще не до сказок! – жалобно буркнула она. – Родители от меня отвернулись, сплавили за тридевять земель и забыли. Еще и Якур притворялся другом, собираясь отдать на растерзание своим демонам. А теперь ты меня обманул, превратившись в моего отца. Как ты это сделал, все- таки?
– Это волшебный дар Лукоморья. Там есть солнечный сад, где живет птица-девица Гамаюн, которая исполняет желания. Она наделила меня способностью превращаться в других людей. – Водима беззастенчиво врал, а на самом деле птицу Гамаюн он никогда не видел.
– Странный дар! Зачем тебе это?
– Как видишь, пригодился. С его помощью я вывел тебя из интерната. Ты тоже можешь попросить Гамаюн о чем-нибудь.
– Я не хочу ни в кого превращаться.
– А чего ты хочешь?
– Хочу вернуться в свою прошлую жизнь, до того, как мой… до того, как случилось одно несчастье, и все сразу стало плохо. – Она явно собиралась сказать что-то другое.
– Уверен, что для Гамаюн исполнить твое желание – сущий пустяк! – Водима протянул руку и пригладил ее растрепанные волосы. Взгляд Тильды стал задумчивым, – наверное, погрузилась в воспоминания. Его порадовало, что она не оттолкнула его, когда он к ней прикоснулся.
