– У тебя хорошая память на имена, – сухо отрезал Усерхат. – Но и мне скрывать нечего. Трагическая случайность. Едва ли тебе доложили, – с нажимом добавил он, – что на теле жреца были следы увечий.
– Верно. Ран от оружия не было, как и следов борьбы. Но ведь не сам же он упал так… неудачно.
– За Нахта готовы свидетельствовать те, кто был там. И я тоже скажу свое слово, как и за любого из своих.
– Тише, не горячись. Я не обвиняю, просто история все же, согласись… пренеприятная. Хотелось бы, чтоб кое-какие люди ее поскорее забыли, а для этого придется… приложить некоторые усилия. Но еще неприятнее вот что – и здесь я рассчитываю на твою помощь, друг.
– Я слушаю тебя.
– Твой человек помог сбежать убийце Владыки.
– О, так убийца все-таки был найден? Только что ты говорил, что есть лишь кое-какие зацепки.
Нахт слишком хорошо знал Усерхата, чтобы не различить за его серьезным тоном мрачную иронию.
– Так и есть. Мы распутываем этот заговор нить за нитью и кого-то уже успели найти и наказать.
– Как Руджека и его отряд? – не выдержал Усерхат. В его спокойном обычно голосе звенел металл. – Как ты это допустил, Хаэмуасет? Ты хорошо знал его. Он был и твоим другом тоже! Как ты мог спокойно слушать, когда ему выдвигались такие обвинения? Или на это просто… выгодно было закрыть глаза? Как когда Херуэф, твой ближайший союзник, наводил смуту в войске, подрывая доверие к старшему царевичу Рамсесу. И как раз перед тем, как царевич собирал отряды для подавления бунта на рудниках в Куше.
– Хватит! – рявкнул военачальник, и Нахт невольно вздрогнул. – Не тебе меня винить! Не тебе. Это совсем не одно и то же! – и уже тише добавил: – О смерти Руджека я скорблю не меньше твоего.
– Ты ведь понимаешь, что Пасаи подставил его. Командир стражи, упустивший убийц! Не хотел отвечать сам за свой промах и нашел удобную цель. Сколько раньше было между ними стычек. А уж как Сатра за Руджека замуж пошла – так и вовсе!
– Дело ведь не в том, что они не поделили какую-то бабу!
– А также звания, влияние…
– Послушай же ты, наконец! Пасаи ненавидел Руджека, да. Но не убивал его! То, что они оба друг друга на дух не переносили, не видел только слепой. Но в том, что касалось служения Владыке, сходились даже они.
– Тогда почему были выдвинуты обвинения? Почему телохранителей казнили за то, что не исполнили свой долг? Я скорее поверю в то, что собаки летают. И ты, и я знаем, что для них значил долг!
Хаэмуасет шумно выдохнул – словно зашипел разгневанный камышовый кот.
– Их убрали еще во время празднеств. Медленно действующий яд… и колдовство.
Нахт вздрогнул, вспоминая недавний разговор, рассказ Шепсет. Что-то здесь не сходилось…
– Дальше при дворе стали искать виновных, – продолжал военачальник. – Телохранители, оставившие свой пост в ходе празднеств, подходили как нельзя лучше.
– Опорочить имя мертвых, не способных ответить за себя перед живыми, – с презрением процедил Усерхат.
– Сейчас творятся дела и пострашнее.
– Что с их семьями?
Тишина.
– Что с Сатрой… и с остальными? – повторил командир.
– Их… увезли, – тихо ответил Хаэмуасет. – В безопасное место.
Этому не поверил даже Нахт, хоть и желал бы верить. Он не знал людей, которых обсуждали командиры, но от острого чувства несправедливости все внутри переворачивалось. Как же быстро Исфет проникала в сердца!
– Как ты мог это допустить? – с горечью повторил Усерхат. – Как?
– Трагическая случайность, – ядовито повторил собеседник его же слова. – Думаешь, я всесилен? Сейчас всем нам приходится вести свою ладью через бурные пороги. А чья-то разбивается о камни. Остается лишь надеяться, что каждый из нас окажется не просто искусным кормчим, но еще и удачливым.
Усерхат не ответил. Молчание давило – меджай чувствовал это. И чувствовал, что Хаэмуасет сказал еще не все, что собирался.
– Мы ведь уже предлагали тебе, – уже мягче проговорил военачальник. – Тогда выбор стоял остро, но Владыка был еще жив. Сейчас – еще острее…
– Молодой царевич Рамсес займет трон. Как удачно теперь все сложилось, неправда ли? – невесело усмехнулся Усерхат.
– Никто из нас не хотел смерти Владыки, кого бы из наследников мы не поддерживали, – глухо отозвался Хаэмуасет. – А тем более – такой смерти… Выслушай меня, друг. Ведь именно ради этого ты обращался ко мне – чтобы вместе мы сумели восстановить справедливость. Я прошу тебя о помощи и готов помочь тебе в ответ.
Усерхат вздохнул.
– Я слушаю тебя.
– Нубхаис, моя сестра, – одна из видных дам в Ипет-Нэсу, ты помнишь. Владыка, да живет он вечно, отмечал ее своей милостью. Она-то и рассказала мне о своих подозрениях… а после и о том, что видела, но не успела помешать.
Значит, сестра военачальника была наложницей Владыки? И знала Шепсет? Нужно будет спросить… И снова Ипет-Нэсу, куда, похоже, уходили корни заговора. Неужели руками женщин Пер-Аа было сделано многое в этой истории?
– Чуть больше двух лет назад во дворец прибыла совсем юная девушка. Говорили, она расцветет в настоящую красавицу, – продолжал Хаэмуасет. – Наивная, замкнутая. Нубхаис уже позже упоминала, что эта девица была жрицей темного культа. На тот момент, видимо, это никого не беспокоило. И настолько она пришлась Владыке по душе на склоне лет – да простит он мне это замечание, – что он приблизил ее к себе довольно быстро. Даже наделил титулом Хекерет-Нэсу, которого удостаивались немногие, – в его голосе прозвучали нотки зависти. Видимо, сестра титул не получила. – Но мало ли при дворе красивых женщин? – презрительно добавил военачальник. – Что в этой было такого, чтобы суметь настолько втереться в доверие? Даже Владычица Тия, госпожа Ипет-Нэсу, благоволила ей и многому научила, покровительствуя при дворе. И молодой царевич Рамсес был с ней дружен. Колдовство, не иначе.
– Прости, но какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Самое прямое. Эта женщина нарушила доверие всех. Ей были открыты многие пути во дворце, и Владыка принимал ее у себя охотно. Этим она и воспользовалась в последние дни Опет… – военачальник скорбно замолчал, предлагая собеседнику додумать самому.
– Как был убит Владыка? – тихо спросил Усерхат.
В тот момент Нахт понял, что командир проверял. Шепсет говорила, что Владыке перерезали горло.
– Посредством яда и колдовства. Именно она, его Хекерет-Нэсу, его отрада, отравила нашего повелителя.
И снова тишина, которую можно было объяснить потрясением. Наверное, потрясение Усерхат и изобразил, ведь он уже знал. А Нахт потрясенно слушал детали судебного разбирательства, в ходе которого предательницу-наложницу призвали к ответу и казнили – тоже посредством яда. Военачальник не скупился на подробности, и они сильно отличались от рассказа Шепсет. В его истории она представала коварной соблазнительницей, якшавшейся с потусторонними тварями, и никто не мог устоять перед ее чарами. Так кто же говорил правду?..
Если бы Нахт не успел узнать Шепсет, то поверил бы военачальнику.
– Что ж, – вздохнул Усерхат, – раз ее уже казнили, нам же лучше. О чем теперь говорить? Нужно искать остальных. Как ты сам и сказал – это страшное преступление не было совершено одним человеком.
– Она нашла способ обмануть даже смерть, – вкрадчиво добавил военачальник.
– В каком смысле? – изумился Усерхат.
– Точнее, обмануть своих палачей. Приняла яд вместе со своими тремя сообщницами. Но то ли к ядам она была привычна, то ли выпила что-то иное… В общем, она очнулась в мастерской бальзамировщиков, куда ее отправили для погребения, жива-живехонька. Так, по крайней мере, мне сообщили.
– Ты пытаешься убедить меня, что какая-то девушка, пусть даже жрица темного культа, восстала из мертвых? – переспросил Усерхат, очень убедительно изобразив недоверие.
– Одни Боги знают, что там случилось… да только она в самом деле встала с ритуального стола. А твой меджай не то пожалел ее, не то поддался ее чарам – в этом я его винить не могу. Как уже сказал, даже сам Владыка подпустил ее слишком близко. Эта женщина опасна, Усерхат. За ней стоит целый культ. Мы можем лишь предполагать, зачем ее подослали во дворец.
