Ознакомительная версия.
– Да нет, Прашник. Гляди, он отпускает своих варягов, – озадаченно сказал Хилок, указывая на ладью, просевшую под тяжестью добычи; варяги заметно торопились, недовольно стряхивая снег с бород, озадаченно трогая ладонями воду. – Они не останутся зимовать у нас. Они уйдут в Лапландию.
– Все они инородцы, все себе на уме. Своих-то они в общем костре не погребли. Отправили на горящих плотах вниз по Вожне, вслед за исклёванными вороньём швабами. – Прашник презрительно повёл плечами. – Люди не рыбы. Их прах должен покоиться в земле, а не в воде.
– Вчера один из них выведывал, не знаю ли я, где двое варягов, что пришли с Рагдаем. Я слышал, эти двое украли у конунга золото. – Мечтательно закатив глаза, Хилок почесал подбородок, засеянный только только начавшей расти бородой. – У них, наверное, много золота. Можно было б выкупить любую невесту хоть в Просуни, хоть в Изяславье породниться со старейшинами. А то и собрать свою дружину. Клянусь Матерью-Рысью, если Оря не уменьшит мне закуп для свободы, сбегу в Лапландию, к варягам.
– Не нужно было коня у Столпника красть. Вот и не было б закупа. А теперь вот плати виру. Десятую от гривны. Всё по правде. Тебе ещё сколько?
– Ещё год отрабатывать. Жалко, к сече не поспел. Продал бы какой-нибудь меч и отдал виру, – вздохнул Хилок и поднялся. – Ну что, пойдём? Гаша, наверное, заждалась уж. Да и окрошка простыла.
Стребляне побрели к воротной башне, щурясь на припекающее солнце, предобеденно урча животами и оглядываясь на берег и ладью, где среди варягов возникла странная суматоха.
– Воры. Все они воры, клянусь Матерью-Рысью, – сказал Прашник, пройдя меж распахнутых воротин и шарахаясь в сторону, уступая дорогу трём дружинникам Стовова, проскакавшим так, будто двоих стреблян не существовало вовсе.
Стовград был полон людом, дымил многочисленными кострами, перекликался, пел, отсыпался в шалашах, стелил еловые крыши над свежими срубами.
Стребляне и черемисы хоть и сидели подчас спина к спине у костровищ, но держались подчёркнуто раздельно.
Когда Хилок и Прашник, окликнутые кем-то из родни, остановились у одного из шалашей, из гостевой избы появился Рагдай в сопровождении Искусеви и Крепа. За ним вышел сыто икающий Семик и Ацур.
Семик довольно оглядел двор, заложив руки за голову, сладко потянулся:
– И чего тебе, Рагдай, тут не сидится? Зачем идёшь на зиму глядя в этот Царьград? Клянусь Даждьбогом, не понимаю. Князь к тебе дружен. Желает доверить пестование Часлава. Учение его.
Да куда ты пойдёшь, через семик-другой Вожна может стать подо льдом.
– Ничего, в нижнем течении дует степняк. Проскочим до ледостава, – ответил Рагдай, явно чем-то озабоченный; он был все ещё бледен, а правая рука держалась тесьмой на уровне груди, хотя глаза, как прежде, были пронзительно сини и тверды. – Куда это Гуттбранн подевался?
– Он, наверное, с дружиной. Готовит ладью к походу, – водя языком за щекой и оттого неимоверно коверкая слова, сказал Ацур.
– Нет, он взял шестерых своих воев и пошёл к Крапу, в сторону кургана, – отрицательно замотал головой Искусеви, ловя на себе недобрый прищур Семика. – Они могут внезапно напасть на Вишену и Эйнара, которые там скрываются до отхода Гуттбранна.
– Кто-то видел их в лесу и донёс Гуттбранну. Что вы знаете про это? – Рагдай развернулся к Ацуру и Семику, неожиданно смутившимся под его пристальным взором. – Вы оба знали, где пережидали эти два варяга. И Стовов знал. Где он?
– Князь спит после трапезы, – ответил Семик. – И он повелел никуда тебя не пускать. Если ты вздумаешь сейчас пойти к Журчащему Крапу, мы удержим тебя силой.
– Вот как. Стало быть, и в Царьград мне не дадут уйти. Стовов решил сделать из меня няньку своему чаду? – чрезмерно спокойно, с металлом в голосе спросил кудесник и оглянулся на Крепа, который с независимым видом шёл к лошадям, жующим у коновязи овёс. – Он снова решил нарушить клятвы?
– Схожу за князем. – Семик проворно нырнул обратно в проём двери, а Ацур, заметив, как Креп отвязывает трёх коней и затягивает подпругу, вынул меч. – Стойте на месте. Эй, Мышец, Тороп, Линь! Живо сюда!
Трое дружинников, бросив на полглотке похлёбку, похватали кто острогу, кто меч. Проворно приблизились, уставляя на кудесника блещущие острия.
Рагдай только плечами пожал, заметив, впрочем, что несколько стреблян, побросав работу, но не оставив топоров, начали заинтересованно собираться неподалёку.
Креп был уже в седле, держа другого коня под уздцы.
Стовов появился в дверях сонный, пахнущий медовухой и сеном. Сощурившись на Рагдая, на своих воев и недовольно гудящих стреблян, он обеими руками почесал затылок, потянулся, прокашлявшись, плюнул в землю, хрипло спросил:
– Что тут такое? Кого убили?
– Де нет, князь, не убили. Кудесник хочет ехать, – из-за его спины сказал Семик, тыча пальцем в Крепа.
– Ну-ну…
Откуда-то от скотного двора примчался Люток, сделав несколько широких витков среди напряжённо застывших людей, облаял Стовова, Ацура. Сморщив морду и капая слюной с кинжальных клыков, остановился подле Рагдая.
– Что, Стовов, я теперь твой пленник? – с некоторой весёлостью спросил Рагдай, а Люток вопросительно задрал левое ухо.
– Да нет. Это мои люди что-то напутали. – Князь помолчал, наблюдая, как двое стреблян спешно, без сёдел вылетели со двора за подмогой. – Просто будет соколиная охота. И я хотел тебя позабавить.
– Хорошо, раз так. Креп, давай коня, – удовлетворённо кивнул Рагдай, но дружинники угрожающе затупили ему дорогу.
– Вот видишь, Рагдай. Мои вои чего-то не понимают, – ухмыльнулся Стовов. – Клянусь Даждьбогом, это не я. – Он засмеялся весело, но недобро. – Ладно. Хочу, чтобы ты ехал с княжичем Чаславом в Царьград и обучил там его греческому, премудростям разным, писанию, кудесам.
– Так ведь ты хотел в следующее лето идти на Царьград вместе с Водополком. Как же ты даёшь своё чадо в залог будущему врагу? – Кудесник изумился настолько, что даже забыл о своём неожиданном пленении.
– А вот… Вот он, князь Стовграда! – Стовов выудил откуда-то из-за спин Семика и дружинников усталого мальчика, Часлава. – Вот, поедешь с этим кудесником за земли, за моря, в богатый град. Поглядишь. – И, уже обращаясь к Рагдаю, сказал: – Мои мысли – идти на Царьград через три лета, когда ты с княжичем вернёшься. Когда он уже прочно воссядет на коня. Я хочу, чтоб он знал там каждый закуток, каждый ход. Ведь он поведёт воев вместе со мной. Пусть знает, как живёт враг. А что недоглядит он и мои люди, доглядишь ты, кудесник, светлая голова. Клянусь богами, хочу иметь тебя в соратниках, Рагдай.
– Вернее, иметь во мне ведуна и челядина. Ты забираешь мою свободу, хватаешь меня как рабыню в бане, – покачал головой Рагдай и вдруг улыбнулся, увидев, как Часлав выворачивается из-под отцовской руки, сосредоточенно и настырно. – Ты когда-нибудь наступишь себе на хвост, хитрый лис Стовов. – Наполовину вынутый меч кудесника исчез в ножнах. – Я хотел идти в Царьград. И пойду. А ты, дитё, пойдешь со мной?
Мальчик, застигнутый вопросом за выдиранием из кулака Стовова края своего крошечного пурпурного плаща, неожиданно посерьёзнел и задумался, словно от этого зависела его жизнь. Он потёр кулачком под носом, обвёл светлым взглядом собравшуюся толпу стреблян, полтора десятка дружинников, своих испуганных мамок, упираясь то в оскал пса Лютока, то в глаза Ацура, то в резную фигуру Перуна у надворотной башни.
– Ну, чадо? Поедешь с Рагдаем, Ацуром и челядью, без мамок? – умиляясь и выпуская сына, спросил Стовов, и все утихли, как в ожидании пророчества.
Часлав ещё раз поглядел на Рагдая, на Ацура и, поджав губы, покрутил головой, словно пробуя, крепко ли она сидит на плечах. Потом звонко сказал:
– А мамки противные. Не хочу их. Кудахчут всё и молоком с мёдом опаивают.
Толпа радостно расхохоталась, копья поднялись вверх, мечи, напротив, опали к земле.
– Вот. Он согласен, – невозмутимо заключил князь.
Рагдай только рукой махнул:
– Ладно, хитрец. Будь по-твоему. Только со мной пойдёт Креп, чудин твой Семик, Ломонос и те двое варягов, Вишена Стреблянин и Эйнар Рось. А сейчас я должен найти их и упредить Гуттбранна. И клянусь небом, если ты воспрепятствуешь, я буду биться до конца.
Стовов быстро, выразительно взглянул на Ацура, и тот понимающе кивнул, выставляя ладони успокаивающим жестом.
– Рагдай, поклянись всеми богами, что это будет так. – Стовов приблизился к кудеснику, морщась от оглушительного рявканья Лютока.
– Клянусь всеми богами, – ответил Рагдай, а потом добавил: – Только ты дай слово, что не будешь с товаринов, проходящих по Вожне, брать больше четверти гривны с ладьи.
– Хорошо, клянусь своим мечом и милостью Перуна, – торжественно изрёк князь. – А теперь торопись. Гуттбранн скоро будет у кургана и там отыщет твоих варягов. Он убьёт их. Ацур с воями сопроводит тебя. Так. На всякий случай.
Ознакомительная версия.
