– Почему? Ну почему мне никто об этом не доложил???
Желание карать и метать громы с молниями снова захлестнуло Георга, правда, объект теперь сменился. Но, разумеется, Георг Берроуз Моро моментально взял себя в руки. У тех, кто мечет громы и молнии, весь пыл уходит в бесполезное сотрясание воздуха. Тот же, кто умеет думать, – думает и действует.
– Микела, дядя! – распорядился Георг властно. – Нам необходимо выйти в море, чем скорее, тем лучше! Бросаем все, я повторяю – ВСЕ! Действуйте!
В следующую секунду принц переключил внимание на Эдмона Флакки.
– Послушайте, любезный, – обратился к нему Георг, словно и не он совсем недавно приказал коменданта арестовать, – мне нужны люди, которые знают все таврийские мели. Как минимум двое, а лучше семеро. Прямо сейчас.
– Штархи? – переспросил комендант задумчиво. – Не знаю, есть ли в городе сразу семеро. Но парочка точно должна быть. Кто у вас тут самый быстроногий?
Георг щелкнул пальцами; лейтенант гвардии тотчас предстал.
– Ступай в таверну «Ореанда», это недалеко, на набережной, – несуетливо посоветовал Флакки. – Спроси Туса Леао и Герхарда по кличке Кипарис. А после бери их плотно за шиворот и волочи сначала в кассаториум, а потом сюда, даже если для этого придется надавать им по загривкам. Но ни в коем случае не разговаривай с ними, особенно если эти ребята пьяны! И кассатов не бойтесь, не тронут они вас. Понятно?
– Тус Леао и Герхард Кипарис, – повторил лейтенант с готовностью.
– Бегом! – скомандовал Георг. – Опрометью!
Лейтенант исчез, предварительно что-то коротко обронив одному из гвардейцев.
Помощники Джакоба невозмутимо водворяли только что вынутые книги назад в шкаф.
– Дядя! Отошлите охрану! И пусть снимают посты, со всего порта! Всем на борт!
Фример кивнул и целеустремленно загрохотал к выходу. Микела покинул кабинет еще раньше, после первых же слов принца об отходе.
И только Эдмон Флакки все так же по-сиротски сидел на краешке стула.
– Знаете, Эдмон, – сообщил ему Георг с нескрываемой горечью, – по-моему, Джалите не повезло с наместником. Зато весьма повезло с начальником порта, с майстро. Простите меня за сегодняшнее вторжение. Я возвращаю вам ваши пенаты, хозяйничайте как раньше.
– Ваше Высочество, – Флакки поднялся на ноги, – не сочтите мои слова за лесть или за дерзость, но если принц просит прощения у старика откуда-то с края света, не все еще прогнило в Альбионе. Джалита будет рада видеть вас снова… тем более что наместник тут явно сменится.
– Что ж… Возможно, я сюда еще вернусь. Но на всякий случай прощайте.
– Удачи вам, Ваше Высочество!
Принц порывисто встал.
– Пойдемте, Иткаль.
И зашагал к выходу.
Уже на улице, на полпути к пирсу, он грустно спросил – то ли у Иткаля, то ли так, вообще:
– И все-таки почему мне никто не сообщил о намерениях Александра?
– Полагаю, все были уверены в том, что вы это знаете. Промах капитана Фримера, не иначе, – отозвался Иткаль. – Но лучше, Ваше Высочество, обсудим это на борту «Святого Аврелия».
Ральф Зимородок, воды,
временный островок рядом с Тендрой, лето года 864-го
Неизвестно, долго бы еще препирались предводитель скелетов с корабля-призрака и принц Александр. Ральфа так и подмывало шепнуть принцу, что время уходит и груз с «Капудании» нужно спешно перетаскивать на «Королеву Свениру», иначе поднятый участок дна начнет сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее погружаться – пока снова не упокоится под водами Ягорлыцкого залива.
Но тут на сцене внезапно появилось новое действующее лицо.
– Послушайте, Александр! – донеслось сверху, с борта корабля-призрака.
Голос был женский.
Все, кроме черных плащеносцев, невольно задрали головы, разглядывая – кто это там столь дерзко вмешивается в разговор?
– Вам нужно золото? Так забирайте его! Грузите на свой корабль!
– Святой Аврелий, кого я вижу! – пробормотал принц, всмотревшись.
– Мы теряем время, – сказала Альмея Сократес, сдергивая с лица невесомую тухру. – Кто-нибудь, помогите мне спуститься!
Тухра! Ральфа будто пчела ужалила. Он стремительно протиснулся к Александру и зашептал ему на ухо:
– Алекс! Помните, мы обсуждали первое явление этих… призрачных в Амасре? Там еще неправильность какая-то была?
Принц кивнул и вопросительно уставился на Зимородка.
– Стычка скелетов и телохранителей была спектаклем, точно вам говорю!
Альмея тогда, как и сейчас, носила тухру. Попробуйте сохранить ее в неприкосновенности, если вас силой тянут за собой!
Мысль была здравая. Ральф совершенно точно помнил, что Альмея тогда отнюдь не выглядела растрепанной – а так неизбежно должно было случиться, если бы ее всерьез, а не ради спектакля пытались утащить в глубину боковой улочки.
– Действительно, – пробормотал Александр. – Вы молодец, Ральф… Поздновато, правда, вспомнили, ну да ладно.
Альмею тем временем кое-как переправили с палубы на песок.
– Что ж, – заявил принц, вновь обращаясь к предводителю черных. – У меня есть все основания подозревать, что вы, Капудан-паша, и команда ваша уже не способны убояться смерти. Однако нас все равно гораздо больше. Даже если некоторые из солдат будут убиты, вашу нетленную команду все равно сомнут и растопчут. Вы не находите?
– Нас меньше, – глухо отозвался предводитель скелетов. – Но не в числе наша сила, маленький принц.
– Как я понимаю, золото вас интересует лишь во вторую очередь, – предположил Александр.
Капудан-паша не ответил. Зато отозвалась его неожиданная союзница:
– А вас, Ваше Высочество? – Альмея изящно склонила голову. – Что вас на самом деле интересует? Вы так усердно делали вид, будто блюдете инкогнито, что о приезде младшего из альбионских принцев в Керкинитиду не знал только ленивый.
– Меня интересует «Капитания», – спокойно ответил принц. – И все, что найдется у нее на борту.
– Так, может быть, пойдем взглянем – что там найдется? – Альмея сделала приглашающий жест. – В конце концов, сокровищ там столько, что хватит на всех. Можно ведь договориться по-хорошему, без резни? Или это не в стиле альбионских принцев, договариваться?
– За всех принцев не стану ручаться, – Александр блюл величавое спокойствие – по-крайней мере внешне, – но лично я готов и договориться.
– Браво, Александр! – весело сказала Альмея. – Сидение в башне определенно действует на альбионских принцев благотворно. Уж простите за прямоту…
«Вот, бестия! – подумал Александр с некоторым даже восхищением. – Дерзит, не боится! Ни вот столечко! Интересно – почему? Неужели оттого, что действует заодно с этими реликтовыми мертвяками?»
Ральф, понятное дело, не мог знать, о чем думает принц, ибо сам думал вот о чем: он вспомнил, как дружно отступили скелеты и Капудан-паша при виде недовольного кассата.
«Может, и сейчас присутствие приятеля подействует на них схожим образом?»
Бочком, бочком Ральф выскользнул из толпы, которая уже колыхнулась и перегруппировалась так, что впереди оказались принц, Капудан-паша и прочие плащеносцы, Альмея и гвардейцы во главе с помалкивающим Джудой. Гвардейцы умело прикрывали Александра, не позволяя ни единой живой или мертвой душе приблизиться к нему – даже Альмею не пустили. Процессия, увязая в изрядно подсохшем, но все еще влажном под верхней корочкой песке, двинулась к месту недавних раскопок. Там плотным двойным строем высились регулярные альбионские пехотинцы, недвусмысленно держа руки на эфесах шпаг. Чуть в стороне сгрудились матросы с «Королевы Свениры» и оттесненные совсем уж на отшиб наемные ныряльщики. Эти во все глаза пялились на происходящее и поминутно хватались за висящие на шеях обереги.
Кассат, конечно же, почувствовал, что Зимородок в нем нуждается, и поспешил навстречу. Поспешил – не означает «помчался во весь опор», вовсе нет. Кассат просто бесшумно возник из тамбучи на верхней фаште и без промедлений явился на прову.
Ральф присел на корточки, сравнявшись ростом с кассатом. Обнял его, заглянул в глаза, прижался щекой к пушистой голове.
«Я все понял, – безмолвно дал знать кассат. – Пойдем. И ничего не бойся».
Ральф снова взглянул на приятеля – глаза у него были спокойные и бездонные. И – самую малость – веселые. А значит, все действительно шло как нельзя лучше.
На всякий случай Ральф проверил тесак: тот пребывал, как и полагается, за голенищем правого сапога.
– Ну пойдем, – сказал Ральф, вставая и запрыгивая на парапет, а потом на сходню-асигут, которую альбионцы упрямо именовали трапом.
Принц, Альмея и скелеты успели скрыться во чреве откопанной «Капудании». Ральф едва протолкался; впрочем, ближе к полусгнившему остову перед ним и кассатом принялись расступаться, иногда даже прикрикивая на стоящих впереди: «Эй, штарха пропустите! Штарха!»
Пехотинцы слово «штарх» почему-то запомнили быстро и охотно в отличие от матросов, которые упрямо продолжали именовать Зимородка то лоцманом, то штурманом.
