Девушки вернулись в квартиру.
Забравшись в кресло с ногами и укрывшись очищенным от нитей‑червей шерстяным пледом, Тильда устало пробурчала Алине, что немного поспит. Та ответила, что будет в соседней спальне, разложит в шкафу спасенную одежду и повесит шторы. Подруга обещала не шуметь, но Тильда этого уже не услышала, провалившись в сон.
В это время Якур шел по мосту, приближаясь к торговым домам на Чернавинском проспекте. Пахло рекой большого города – не очень чистой, но все же влажный воздух бодрил, и это было кстати после проведенного обряда по изгнанию злых духов, на который у него ушло немало сил. С таким хитрым изобретением, как мертвоцепь, он столкнулся впервые. Никогда прежде он не видел и не слышал, чтобы злых духов приковывали к людям. Тот, кто сделал это, должно быть, очень могущественный демон. Наверное, самый сильный из всех. Разорвать мертвоцепь невозможно – Якур понял это сразу. Но он придумал, как обойти эту преграду: если изгонять не самих духов, а только зло, то духи очистятся и вернутся к тому состоянию, в котором находились до того, как их заполнила тьма. Они по‑прежнему будут связаны с одержимыми, но перестанут быть для них опасны и даже наоборот, могут стать им помощниками. Конечно, у Якура не было уверенности, что эксперимент удастся, но, если бы не помешали пожарные, он хотя бы узнал результат своих стараний. Погруженный в ритуал изгнания зла, Якур чувствовал, что постепенно вытесняет темную силу. Такое не могло от него укрыться.
От мыслей отвлек посторонний звук. Мимо пролетела муха, крупная, шумная, ее толстое тело переливалось под луной зеленым перламутром. Позади жужжала еще одна. Или не одна? Якур оглянулся. Следом за ним на расстоянии десяти метров важно вышагивал толстый рыжий кот. Короткая густая шерсть слиплась в остроконечные пики, хвост стоял трубой, а из провалов глаз лился зеленый свет… вместе с зелеными мухами.
Якур остановился, ошеломленный зрелищем. Кот присел и зашипел на него. Из пасти вырвался целый рой мух, они покружили вокруг кота и разлетелись в стороны.
– Бомс? – неуверенно произнес Якур, вспомнив рассказ Гены о жужжащем чучеле питомца, из которого лезли мухи.
Кот повернулся боком, нервно дернул хвостом и пересек пустынный в этот ночной час проспект. Но Якур подозревал, что, даже если бы по дороге неслись машины и раскатали бы животное в лепешку, оно бы поднялось и продолжило свой путь, ведь от кота Бомса в нем осталась одна шкура, и давить там было нечего, кроме колдовских мух, на которых, скорее всего, физические законы не действовали.
Какое‑то время Якур и кот двигались параллельно друг другу, каждый по своей стороне моста, а, как только спустились и поравнялись с торговыми домами, кот исчез в какой‑то подворотне, оглянувшись на Якура и оскалившись напоследок.
Засмотревшись на него, Якур споткнулся о гранитную клумбу с вымерзшими цветами и потерял кота из виду. Подняв голову, парень приступил к детальному осмотру нужного ему здания в поисках уязвимых мест, через которые можно было бы проникнуть внутрь. Одно такое место сразу бросилось в глаза: посреди двускатной черепичной крыши возвышалась остроконечная башенка со шпилем. В ней было окошко, небольшое, но достаточного размера для того, чтобы в него пролезть. Скорее всего, оно служило чердачным выходом, и попасть из башенки в здание не составляло труда. А забраться на крышу для Якура и подавно не было проблемой. Он обогнул дом с торца и двинулся вдоль стены, совсем не тронутой ремонтом в отличие от фасада, да к тому же обезображенной пестрыми шедеврами граффити, пучками проводов и ржавыми конструкциями пожарных лестниц и водосточных труб.
Буквально взлетев на крышу, Якур лег на живот и пополз к башенке. Вставать в полный рост было слишком опасно: близилось утро, и ранние прохожие могли его заметить, да к тому же старые стропила потрескивали под черепицей, угрожая провалиться под его весом.
Внутри башенки было темно. Как ни вглядывался Якур в мутное старое окошко, видел лишь черноту. С помощью перочинного ножика он выставил стекло из деревянной рассохшейся рамы, закинул ногу в оконный проем и, вытянув носок, нащупал опору. Она показалась вполне надежной, но когда он встал на нее всем весом, раздался натужный скрип ветхого дерева. Оказавшись внутри, Якур огляделся, – ничего примечательного, голые стены, дощатый пол и никакой мебели, лишь ящики вдоль стен, к которым, судя по слою пыли, сто лет никто не прикасался. Наверняка внутри хранился какой‑нибудь ненужный хлам. Заветного чемодана здесь не было, поэтому Якур направился к неприметному крошечному люку в полу. Тот оказался не заперт, а сразу под ним обнаружилась добротная, вполне устойчивая лестница. Соскользнув вниз по отполированным ступеням, Якур очутился в тесном закутке, из него вело две открытых настежь двери – вправо и влево. По словам Тильды, вход в театр находился ближе к левому крылу здания, если стоять лицом к фасаду. Начинать поиски лучше было именно оттуда, и парень, стряхнув с себя прилипшие клочки пыли, вышел в левую дверь.
Сразу за ней начинался громадный полутемный коридор с множеством ответвлений. Определить, какой из них выведет к театру, не представлялось возможным, поэтому Якур решил довериться внутреннему чутью, которое его никогда не подводило.
Однако в этот раз оно его предательски обмануло и после долгого блуждания завело в тупик. Якур занервничал. Еще немного, и наступит рабочий день, здание наполнится народом, и придется убраться несолоно хлебавши, если, конечно, его не поймают и не задержат, как вора. А ведь он пообещал Тильде, что принесет чемодан!
Потеряв все ориентиры и уже совершенно не представляя себе, где правое крыло, а где – левое, Якур с отчаянием бросился в запутанную сеть многочисленных коридоров и закутков и внезапно выбежал к сцене. Едва сдержавшись, чтобы не издать победоносный вопль, он поднялся на нее и оказался в кромешной темноте, – в зрительном зале не было дежурного освещения, как в коридорах, но на этот случай у него был припасен фонарик, которым он уже не раз воспользовался во время этого странствия.
Луч скользнул по рядам пустых кресел, по проходу вдоль стены, осветил сцену. Никакого реквизита нигде видно не было, но Якур на это и не надеялся. Главное, он нашел сцену, а значит, поблизости должны находиться гримерки и подсобки, где все это обычно хранится, поэтому он спустился вниз и пошел обратно по тому коридору, который привел его сюда. Свернув в ближайший проем в стене, Якур увидел несколько дверей, но все они, конечно же, оказались заперты. Однако на этот случай он запасся отвертками, да и ножик у него был многофункциональным. Все это пошло в ход. Якур боялся, что не успеет осмотреть все комнаты до появления работников театра, но заветный чемодан обнаружился за первой же дверью. Якур сразу узнал его по описанию Тильды: громоздкий и старомодный, как будто довоенный, из темно‑коричневой кожи, очень потертый, с металлической обивкой по углам и массивными замками. Чемодан стоял на полу между диваном и туалетным столиком, заваленным косметикой. Хорошо, что его не спрятали в какой‑нибудь кладовке под кучей других вещей. Ликуя от такого везения, Якур подхватил чемодан за толстую металлическую ручку. Тот оказался совсем не тяжелым, словно внутри, кроме воздуха, больше ничего не было.
«Что ж, цель достигнута, пора на выход, – подумал Якур. – Знать бы еще, где он».
И снова потянулись бесконечные катакомбы без окон и дверей, тупики и закутки, лестничные переходы и темные закоулки, потом пошли какие‑то холлы, увешанные картинами, меблированные залы с выставочными витринами, коридоры с ковровыми дорожками и роскошными дверями – в этих местах Якур еще не бывал и понял, что совсем запутался. Обдумывая, где бы спрятать чемодан, чтобы вернуться за ним следующей ночью (если, конечно, не возникнет проблем с полицией, когда охрана обнаружит его в служебных помещениях), Якур краем глаза заметил, что в коридоре появился знакомый рыжий кот: то ли вывернул откуда‑то, то ли возник прямо из воздуха, но это был тот самый дохлый Бомс с мухами. Крылатые насекомые и теперь с жужжанием кружили вокруг него. Издалека донесся размеренный звук шагов, словно кто‑то поднимался по лестнице, и вскоре раздался незнакомый мужской голос:
