— Что?
— Ты больше не раб — ответил Куай–гон.
Ошеломленной этой неожиданной новостью, Энакин обернулся к матери и сказал,
— Ты это слышала?
— Теперь ты сможешь осуществить свои мечты, Эни, — сказала его мать.
— Ты свободен. Затем она вздохнула и опустила взгляд на грязный пол.
Энакин подумал, что его мама выглядела грустной, но не мог понять, почему. До того, как он спросил, она обратила взгляд на Куай–гона и сказала, — Вы возьмете его с собой? Он станет джедаем?
— Да. — Ответил Куай–гон.
— Наша встреча не была случайной. Ничего не происходит случайно. Подозревая, что он спит, Энакин посмотрел на джедая и сказал,
— Вы имеете в виду, что я пойду с вами на ваш корабль?
Приклонив колени, он стал почти на одном уровне с мальчиком и сказал, — Энакин, обучение на джедая не легкая задача, и даже если ты справишься, это будет трудная жизнь.
— Но, я хочу идти! — сказал Энакин. — Это то, о чем я всегда мечтал. Он умоляюще посмотрел на мать и сказал, — Могу я пойти, мам?
Шми улыбнулась,
— Энакин этот путь был определен за тебя. Выбор исключительно твой. Энакин колебался только мгновение, затем сказал,
— Я хочу.
— Тогда собирай свои вещи, — сказал Куай–гон. — У нас не много времени.
— Иепиии — воскликнул Энакин, побежав наверх в свою комнату, как вдруг он все понял и остановился, как вкопанный. Переводя взгляд с Куай–гона на мать и обратно, он спросил,
— Что на счет мамы? Она свободна, тоже?
— Я пытался освободить твою мать, Эни, — ответил Куай–гон, — но Уотто не захотел.
Что? Энакин почувствовал себя, как если его оглушили. Он медленно пошел назад к своей матери и сказал,
— Ты пойдешь с нами, не так ли, Мам? Все еще сидя за столом, Шми потянулась и взяла руки Энакина в свои.
— Сын, мое место здесь, — сказала она. — Мое будущее здесь. Тебе пора уходить.
Энакин нахмурился.
— Я не хочу что–то менять.
— Но ты не можешь остановить перемены, — сказала Шми, — как не можешь заставить солнца садиться. Затем она прижала его ближе и крепко обняла.
— О, я люблю тебя, — сказала она. Драгоценные секунды прошли, затем она отпустила Энакина и сказала,
— Поторопись. Она легко подтолкнула его до того, как он удалился в свою комнату без особого энтузиазма.
Си3Пио был деактивирован и стоял безмолвно как статуя, когда Энакин вошел в комнату. Энакин щелкнул выключатель на шее дроида и спустя мгновение глаза Си3Пио моргнули.
— О! — сказал дроид, немного задрожав, как если был удивлен найдя себя в такой позе.
— О, мой. Затем он увидел мальчика. — О! Здравствуйте, хозяин Энакин. Энакин собрал некоторые свои вещи и сказал,
— Хорошо, Трипио, я свободен и собираюсь улететь на корабле.
— Хозяин Энакин, вы мой создатель, и я желаю вам всего хорошего. Однако я бы предпочел, если был бы немного более… законченным.
— Извини, у меня нет возможности закончить тебя, Трипио, — сказал Энакин, когда набивал сумку вещами.
— Я буду скучать по работе над тобой. Ты был отличным приятелем. Энакин закинул сумку на плечи и добавил
— Я попрошу Маму не продавать тебя никому.
Голова Си3Пио медленно дернулась, и с неподдельным беспокойством он сказал, — Продать меня?
— Пока, — сказал Энакин, оставляя комнату.
— О, мой! — воскликнул дроид позади.
Куай–гон и Шми смотрели на появившегося Энакина. Внезапно, он вспомнил о взрывном устройстве внутри него. Он посмотрел на Куай–гона и сказал,
— Вы уверены, что я не взорвусь, когда мы покиним Татуин.
— Я убедился, что Уотто отключил передатчик твоего импланта, — сказал Куай–гон.
— Когда мы прибудем в наш пункт назначения, мы хирургически удалим имплант.
— Тогда, хорошо, — сказал Энакин. — Полагаю, я готов.
До того, как Энакин вышел из дома с Куай–гоном и матерью, ему не приходило на ум, ни одной идеи, когда он сможет вернуться на Татуин. Что если я никогда не вернусь? Он внезапно почувствовал, как будто находиться далеко отсюда, как если бы он не управлял своими ногами, которые несли его на резкий солнечный свет. Все, что случилось после прибытия джедая на Татуин, походило больше на сон, чем на реальность. Он почувствовал ужасную боль в груди, когда прощался со своей матерью, но поскольку он не хотел разочаровывать Куай–гона, попытался не создавать большой трагедии из этой ситуации. Он начал уходить с Куай–гоном, пытаясь сконцентрироваться на предстоящем пути, но с каждым шагом, его ноги становились все тяжелее. Он прошел только короткое расстояние, когда остановился, затем повернулся и побежал назад к матери. Шми упала на колени и крепко схватила Энакина. Ощущая собственные слезы, Энакин закричал — Я не могу сделать этого, Мама. Я просто не могу.
— Эни, — сказала Шми, держа его так, чтобы видеть его страдающее лицо.
— Я увижу тебя когда–нибудь снова? — всхлипнул он.
— Что твое сердце говорит тебе?
Энакин попытался послушать свое сердце, но все, что он чувствовал, было болью.
– Надеюсь что так, — сказал он, затем добавил,
— Да… я полагаю.
— Тогда мы увидимся снова.
Энакин тяжело сглотнул.
— Я вернусь и освобожу тебя, Мам. Я обещаю.
Шми улыбнулась.
— Будь храбрым, и не оглядывайся назад. Не оглядывайся назад.
Энакин послушал мать, опустив взгляд на песчаную улицу, он последовал за Куай–гоном, удаляясь от своего дома. Каждый шаг был попыткой балансировать, как если он не мог полностью поверить своим ногам: остановиться или повернуться назад и побежать к матери. Он плелся вперед, пытаясь держаться размеренных больших шагов Куай–гона. Энакин сдерживал всхлипы и ощущал болезненную сухость в горле. Благодаря горячему воздуху, ему не нужно было вытирать слезы, они испарялись быстрее, чем он мог плакать.
Совершая свой путь из Мос Эспы, Куай–гон и Энакин сделали короткую остановку на рынке, чтобы Энакин мог попрощаться со своей подругой Джирой, старой женщиной, которая продавала фрукты, под названием — пэлис. Джира сидела в своей маленькой палатке, как ее обветренное лицо прояснилось с приходом Энакина. Энакин заявил,
— Я свободен. До того, как Джира могла, что–то сказать, он дал ей немного выигрышных денег и сказал
— Здесь. Купи себе на это охладитель или я еще за тебя буду беспокоиться.
Изумленная Джира раскрыла рот на мгновение, затем сказала
— Могу я обнять тебя?
— Конечно, — сказал Энакин подойдя ближе к Джире.
— О, я буду скучать по тебе, Эни, — сказала Джира, обнимая его.
— Ты самый добрый мальчик во всей галактике. Вся сияя, она указала на него пальцем и добавила,
