По его коже пробежали мурашки, когда он услышал эти слова.
— Как ты узнала о таких вещах?
— Я наблюдала, слушала. Столько боли. Ты и правда пытался избавиться от своего дара?
— Пытался. И на какое-то время у меня даже получилось.
— От него нельзя избавиться. Попытка может повредить разум, сердце и душу.
— Я был готов рискнуть всем этим, Альтани.
— Но почему?
— В моём легионе те, у кого есть шестое чувство, являются пустыми, озлобленными существами. Всегда ноют. Они не ведут Легион Повелителей ночи. Они не могут его вести. Их ничтожность всегда делает их печальными и ненадёжными. Поэтому я хотел похоронить этот дар, чтобы не дать ему развиваться. Мой отец и его подручные помогли мне запечатать его. Они надеялись, что он увянет, если им не пользоваться.
— Понятно. Но вместо этого он убивает тебя.
— Существуют смерти и похуже.
Тебе ли не знать, подумал он, отказываясь озвучить свою мысль. Мёртвые не любят, когда им напоминают, что они мертвы.
— Твой голос изменился, Яго. Боль сильнее, чем обычно?
— Да, но твой голос облегчает её. О чём ты хотела поговорить?
— У меня есть вопросы. Кто такой Принц Воронья?
Севатар вздохнул, позволяя её голосу окутать его разум, как тьма окутывала его тело. Её слова сдерживали огонь, который бушевал в его голове. Ни один голос мертвецов из его снов не могли сделать такого. Ни один из их не приносил облегчения.
— Ты вытащила это имя из моей головы, малышка?
— Нет, ты сам его произнёс, когда боль была особенно сильной. Ты произнёс его вслух. Кто такой Принц Воронья?
— Это я. Так называют меня мои братья.
— Почему ты принц птиц?
Севатар снова рассмеялся. Он прислонился головой к силовому барьеру, чувствуя затылком его злобное гудение.
— Это титул. Шутка, известная моим братьям и мне. Вороны питаются трупами. А я наделал очень много трупов.
Мёртвая девочка молчала некоторое время. Он чувствовал её на задворках своего разума, даже когда она ничего не говорила. Её присутствие было похоже на луч прожектора. Он ждал, находясь под невидимым взором призрака. Спустя несколько минут, он произнёс её имя.
— Альтани?
— Где находится твой родной мир, Яго?
Он вздохнул, воздух был пропитан запахом его пота. Он бы многое отдал за то, чтобы помыться.
— Исчез, погиб. Уничтожен много лет назад.
— Как он назывался?
— Нострамо. Мир без солнца, полный беззакония. Он сгорел не потому что был в чём-то виновен, но потому что мы не смогли сохранить его невинность. Мы потеряли его, как только отправились к звёздам. В отчаянии наш отец уничтожил доказательство своего провала.
— Твой отец уничтожил собственный мир?
— Не он один. Все наши корабли стреляли по родному миру. Я наблюдал, как он отдаёт приказ на борту "Сумерек". Мы обрушили смерть на город, в котором я родился. Ты когда-нибудь видела, как умирает мир, Альтани?
— Нет, никогда.
Он почти не дышал, затерявшись в пучине воспоминаний.
— О, это прекрасно. Честно, по-настоящему прекрасно. Я не видел ничего, что бы поразило меня так же, как та ночь, когда мой мир сгорел. Это воплощённое разрушение. Ты уничтожаешь сам труд вселенной, разрушая камень, огонь и жизнь, которые создала галактика. Видишь горящую кровь планеты, вырывающуюся через расколотые тектонические плиты.
Тишина была ответом на его ересь. Он был предателем среди предателей. Признание наконец-то прозвучало. В конце концов мёртвая девочка заговорила. Её голос был намного мягче теперь.
— Яго, я не понимаю тебя.
— Это потому что я всего лишь простой человек в сложной галактике. Теперь Империум горит, триллионы умирают в траншеях амбиций Хоруса и огне лицемерия Императора. В бездну их. Я плюю на них обоих. Они называли нас Повелителями ночи. Благородство во тьме. Мы были рождены для этого. Я не солдат, который подчиняется повелителю. Я-справедливость. Я-правосудие. Я-наказание.
— Это не ты. Это то, чем ты хочешь быть. Кем ты мог бы быть.
— Я здесь не для суда.
— Но кого ты судишь? Кого наказываешь?
Прежде чем он смог ответить, она сказала последнее слово, своего рода наказание.
— Яго, на чьей ты стороне?
Севатар прижался лбом к холодному каменному полу, не обращая внимания на кровь, которая текла у него изо рта.
— Я ни на чьей стороне.
Снова воцарилась долгая тишина.
— Ты пытался сбежать. Похоже, что я знаю, почему ты перестал.
— Знаешь?
— Ты думаешь, что заслуживаешь того, чтобы быть здесь. Это возмездие за всё то, что ты сделал. Поэтому ты сидишь один в темноте, пока твой мозг гниёт. Принимаешь это за наказание.
Он сглотнул, не в силах что-либо сказать.
— Как я уже сказал, я простой…
— Кто-то идёт!
В мгновение ока она исчезла, словно из головы выдернули шип. Кровь потекла из уха. Такая же густая, как и из носа.
Сверху раздался механический голос.
— Свет.
Он знал, что нужно зажмурится, когда люмосферы загорятся. Даже его улучшенные глаза слепли от яркого света. Щёлкнув, силовой барьер исчез со звуком стихающего двигателя. С закрытыми глазами Севатар сел напротив открывающейся по направляющим двери. Они не должны увидеть его слабость. Они не должны узнать, как он страдает. Он приветствовал своих надсмотрщиков улыбкой, такой же дружелюбной, как ржавый клинок.
— А, время обеда. Какое чудесное гостеприимство.
Его надзиратели похоже не собирались ему отвечать. Они молча стояли у входа, их броня гудела. Механические части и сервоприводы рычали при каждом их движении. Даже с закрытыми глазами он знал, что двое стоят, нацелив болтеры ему в голову. В то время как третий, стоящий между ними, собирался опустить на пол ведро. Он мог по запаху определить оружейную смазку и вонь масел, которые они использовали в своих обрядах.
— Пожалуйста, передайте мои благодарности повару. Последнее…ведро было пока что лучшим.
Он услышал, как со щелчком болтеры прижались к плечам. Он не смог скрыть улыбку, даже когда его кровь похолодела.
— О, похоже ты новенький. Поэтому они в меня целятся?
— Мы слышали, как ты разговаривал, когда пришли. Неужели безумие подкралось настолько близко к великому истязателю, что он начал чахнуть в заключении.
— Похоже на то.
— С кем ты говорил, Севатар?
— С призраком, который делит со мной эту камеру.
— Ты в курсе, что снова истекаешь кровью.
— Разве? О, благодарю тебя за твою заботу, кузен.
— Это была не забота.
