— Спасибо тебе.
Впервые за много лет он произнёс эти слова, искренне.
— Я не был уверен, что ты вернёшься.
— Они поймали меня, Яго.
И тогда он услышал. Напряжение в её голосе, которого раньше не было. Некое затруднение. Это помогло ему сфокусироваться, собрать свои мысли в клинок концентрации. Несмотря на недомогание он сел.
— Кто поймал тебя?
— Мой смотритель, хормейстер и первый голос. Он почувствовал нашу связь. Я думала, что была достаточно осторожна.
— Они наказали тебя, не так ли?
— Да. И не в первый раз. Но теперь всё кончено.
— Расскажи мне. Расскажи мне всё.
— Времени нет. Они идут за тобой. Они отведут тебя и твоих выживших братьев в тюремный транспорт.
— Нет.
Севатар вскочил на ноги, сам не понимая этого. Сильные руки, руки убийцы, превратились в когти. Ему не хватало его алебарды, но он убил много мужчин и женщин и без неё.
— Нет. Я не покину корабль до тех пор, пока не узнаю, что они сделали с тобой, Альтани.
— Нет времени. Они идут!
Его голос стал диким, словно у хищника, голодным, как акулы из самых тёмных глубин Нострамо. Когда он говорил, он дотянулся до неё своим разумом и, используя связь, он вложил свои мысли в её сознание.
— Расскажи мне.
Он почувствовал её тело. Израненную плоть и сломанные кости. В это же мгновение он узнал, что они с ней сделали.
Он почувствовал панику беспомощного, слепого человека, которого избивают, а он не может даже поднять руку, чтобы защититься от ударов. Он чувствовал удары кнута, потрескивающего электрическими разрядами, по её незащищённой плоти. Он почувствовал, как в спине что-то сломалось с хрустом смещающихся позвонков, и последовавшее за этим онемение.
Он узнал всё. Они истязали её семь дней и семь ночей. Она больше не могла ходить. Но даже парализованная, она всё ещё была полезна. Астропату не нужны были ноги, чтобы петь свои песни варпа. Его губы скривились от такого наказания. Это было отвратительно. Больше подходило безумному механикусу, который обращается подобным образом с провинившимися рабами. Он отпустил её разум и повернулся к двери. Теперь он их слышал. Их сапоги стучали по металлическому полу, заставляя его вибрировать.
— Пусть приходят.
— Ты не можешь сражаться со всеми.
— Я и не собирался сражаться с ними. Ты сама сказала, девочка. Я заслужил это наказание.
В этих словах не было жалости к себе, не было меланхолии, не было боли. Только оправдание.
— Свет.
Севатар закрыл глаза, защищаясь от поцелуя яркого света. В его камере раздался звук шагов. Он почувствовал металлический запах механизмов и сочленений доспехов. Он почувствовал вкус керамита.
— Кузены.
— Ты пойдёшь с нами, капитан Севатар.
— Конечно. Могу я спросить, куда мы направляемся?
— Тюремный транспортный корабль "Остатки братства". Ты можешь видеть, или тебя придётся тащить?
Севатар улыбнулся и открыл глаза, сопротивляясь боли. Их было десять. Нет, двенадцать. Все вооружены мечами и болтерами.
— Мои глаза адаптируются. Имей терпение, кузен.
Они подождали, пока его глаза привыкнут к свету. Боль уменьшилась, но не исчезла. Это позволило ему идти без чужой помощи и избежать унижения, если бы его несли.
— Вперёд, заключённый!
"Непобедимый разум" — боевой корабль класса Глориана, целый город в космосе. И они потратили почти час, проходя по его переходам, тоннелям и коридорам. Они шли молча, сопровождаемые лишь звуком шагов. Севатар не видел, чтобы кого-нибудь из его братьев сопровождали так же. Это говорило о том, что Тёмные Ангелы подготовились. Спустя некоторое время он снова почувствовал присутствие девочки-астропата. Она следила за ним, как всегда. И даже больше.
— Яго.
Все двенадцать воинов остановились в то же мгновение и застыли на месте, освещённые красным светом технического коридора.
Севатар остановился и посмотрел на каждого из них.
— Ты умрёшь, если попадёшь на тюремный корабль. Я могу помочь тебе, но долго я их не удержу.
— Как ты это делаешь? Насколько же ты сильна, дитя?
— Один из них библиарий. Он борется со мной каждое мгновение. Его сила невероятна.
Севатар посмотрел в начало колонны. Воин во главе был облачён в чёрные силовые доспехи с выгравированными на них калибанскими рунами, на нём не было шлема, черты его лица были скрыты в тени капюшона цвета слоновой кости.
Когда капитан Повелителей ночи подошёл ближе, он смог рассмотреть лицо воина, исказившееся от усилий, прищёренные глаза дрожали от напряжённости невидимой битвы, а на лбу выступил пот.
— Привет, кузен. Не сопротивляйся, скоро всё закончится.
Дрожащие глаза библиария медленно повернулись, чтобы взглянуть на другого воина.
— Нет…Ты…
Севатар схватил болт пистолет, прикреплённый к бедру Тёмного Ангела, и выстрелил ему промеж глаз. Обезглавленный труп так и остался стоять на месте, но он почувствовал вздох облегчения Альтани в своём разуме и бросил пистолет на палубу.
— Тебе не обязательно было его убивать, Яго.
— Нет, но такой расклад мне больше по душе.
— Я всё ещё могу помочь тебе сбежать на грузовом транспорте или буксире. Проведу тебя между кораблями мимо Макрейджа. Ты сможешь спрятаться на борту одного из боевых кораблей и подготовиться…
— Достаточно, малышка. Мне нужно знать лишь одну вещь.
Пока говорил, он снял цепной меч со спины ближайшего Тёмного Ангела.
— Что именно?
Пальцы Севатара обхватили рукоять потрёпанного клинка легионера. Он знал, что ему предстоит долгое и сложное путешествие по техническим коридорам корабля, и ему понадобится её помощь. Но это того стоит. Справедливость. Правосудие. Наказание.
— Просто скажи мне, где ты, Альтани. Я хочу послушать пение вашего хора.
Хор астропатов находился в процессе своей деятельности. Двадцать его членов были соединены в абсолютной гармонии под огромным серым усиленным куполом, который открывал захватывающий дух вид на звёзды. Обычно здесь царил покой. Внутри каждой из двадцати ритуально закрытой капсулы тоже всё было спокойно. Они были герметично закрыты, в них не проникал звук сирен снаружи, которые окрасили палубы в красный цвет. Астропаты спали, их разумы были соединены, готовые по приказу их повелителя пронзить бурлящий шторм, в тщетной попытке отправить послание на далёкую Терру. Только одна из них бодрствовала, но всё же не просыпалась. Её разум находился на самом краю безупречного психического оркестра. Она позволяла их голосам окутывать её и вплетала свой собственный в общую песню.
