Запах. Едва уловимый запах беды пахнул на него ещё на дальнем подходе к дверям башни. Острый запах какой-то химии, горелой кожи и бумаги, буквально физически ощутимо шибанул ему в нос, как только старый князь с натугой распахнул тяжёлую, массивную дверь алхимической башни.
Нехорошие мысли ворохнулись в голове князя и теперь он уже не сдерживаясь, быстрым шагом, чуть ли не подпрыгивая нервно на ходу, стремительной походкой буквально ворвался внутрь.
— 'Пожар что ли был здесь, — настороженно окинул он взглядом большое, просторное внутреннее помещение башни. — Но чему здесь гореть, камень же кругом.
Хруст. Хруст лопающихся под подошвами сапогов осколков битой стеклянной и керамической посуды густым, неровным слоем покрывающей весь пол везде, куда падал только княжеский глаз.
— Похоже, нет у тебя больше твоей знаменитой лаборатории.
Тихий голос княжны, раздавшийся у него за спиной было единственное что нарушило звук хрустящих осколков стекла у них под сапогами.
— Похоже, что тут вся твоя стеклянная посуда, да кое-что в придачу.
— Это реторта, — насмешливый, чуть ли не весёлый голос княжны единственный нарушал стоящую в башне чудовищную, мёртвую тишину. — А вот и остатки перегонного куба, вот и колбы, и пробирки с мензурками, — весело звучал весёлый голосок княжны в гробовой тишине башни.
— Пыль! Всё в пыль, в хлам! — звон поддетого носком сапога какого-то стеклянного осколка, с хрустальным звоном разбившегося о противоположную стену, повис медленно затухая в воздухе.
— Интересно, тут хоть что-нибудь целое осталось?
— Осталось, — раздался из противоположного угла зала первого этажа насмешливый голос княжны. — По-моему это какие-то твои прожженные старые медные сковороды, да пара гнутых, дырявых кастрюль.
— Негусто.
— Хорошо наши друзья поработали, — медленно проговорила она, застыв посреди зала и медленно поворачиваясь, окидывала взглядом царящий вокруг погром.
— Знать бы ещё по чьему заданию, — пробормотала она едва слышно. — Кто послал?
— Но какие молодцы!
Княжна с искренним восхищением медленно покачала головой обозревая царящий кругом разгром.
— Ну, наверх, в подвалы и вообще больше здесь смотреть нечего, — сама себе под нос пробормотала она. — Работали профессионалы. Искать после них чего целого — пустая трата времени.
— Кто же их послал? — тихо, едва слышно снова невнятно пробормотала она.
Медленной, шаркающей походкой старого, смертельно усталого старика, князь подошёл к стоящему возле камина большому, массивному креслу в котором он обычно любил сидеть в те редкие дни, когда приходил в гости к профессору, и тяжело опустился в него. Ласковое тепло топившегося этой ночью камина на миг пахнуло на него тяжёлым запахом горелой кожи из просторного зева и прямо перед ним осыпались вниз последние куски не до конца ещё сгоревших рулонов каких-то пергаментов и кусков рваных книг, дотлевавших у него перед глазами.
— Ненавижу! — едва слышно, бледными, трясущимися от бешенства губами, тихо выдохнул из себя князь, глядя как по большой горке пепла от сгоревших в камине книг пробежала робкая синяя искра. — Ненавижу! — повторил он одними губами, окидывая царящий вокруг погром каким-то лихорадочным, безумным взглядом.
— Пять лет, — в каком-то безумии князь медленно, словно сомнамбула, встал с кресла и заходил по разгромленной лаборатории. — Пять лет псу под хвост. Дело всей моей жизни! Кто мне за это за всё заплатит? Кто вернёт мне разбитое стекло и приборы. Где я найду специалистов, чтобы восстановили мне всё то, что собрали раньше, и что заказал этот недожжённый алхимик.
— Книги!
— Три поколения. Три поколения князей Подгорных собирали эту библиотеку. И всё псу под хвост.
Взяв с подставки большие каминные щипцы, он вяло поворошил кончиком большую гору пепла в просторном жерле камина и с лютой ненавистью в глазах медленно окинул взглядом пустые полки бывшей ещё вчера тут библиотеки:
— Вот значит, как вы мне за моё добро отплатили, — тихим, бешеным голосом медленно проговорил он. — За то что я вас, псов безродных, как самых дорогих гостей у себя дома привечал.
— Всё! Всё псу под хвост. Труды нескольких поколений князей Подгорных сгорело в этом камине.
Князь в каком-то трансе с остановившимся, безумным взглядом смотрел прямо перед собой.
— Всё пропало! — в отчаянии схватился князь за стоящие дыбом волосы на голове. — Где все записи? — в отчаянии уставился он на пустые полки алхимической библиотеки. — Где чертежи? Где журналы наблюдений?
С отчаянием князь уставился каким-то отрешённым, безумным взглядом на обрывок какого-то чертежа, валявшийся на полу возле ножки кресла.
— Они мне за всё заплатят, — неожиданно успокаиваясь, тихо и спокойно проговорил он, подымая его. — Жизнь положу, а найду и уничтожу. Всех до единого. Никаких денег на это не пожалею.
Злым, брезгливым движением отбросив в сторону обрывок поднятого с пола обгорелого пергамента, князь резко поднялся и решительным, быстрым шагом вышел из дверей разграбленной лаборатории.
Планы княжеской мести.*
Мрачный, задумчивый князь сидел в своём кабинете, откинувшись на спинку любимого кресла из морёного чёрного дуба с мягкими кожаными подушечками под седалищем и с обитыми реноментским бархатом подлокотниками. Остановившимся, бездумным взглядом он молча смотрел в пространство прямо перед собой.
После возвращения из башни он всё время пребывал в тяжёлой чёрной меланхолии и апатии. Стражники, посланные в темницу сразу же после возвращения из башни с заданием доставить ему алхимика живым или мёртвым, вернулись ни с чем. Ни в замковой тюрьме, ни где-либо ещё во всём замке, который буквально перетрясли сверху донизу, алхимика не было.
Оставался только один вывод из всего этого. Алхимика увезли с собой воры. Те самые люди, которых он так душевно принял и которых посадил с собой за один стол, в радости по возвращении княжны чуть ли не признав их равными себе.
И такой жестокий удар по его престижу и самолюбию с их стороны.
Такое прощать было нельзя.
Неожиданно, князь резко вскинулся и спокойным, деловым тоном обратился к молча сидящей напротив него, и о чём-то усиленно думающей княжне.
— Надо послать сообщения нашим людям по всей Лонгаре и по её притокам. Особенно на этих их новых Левобережных землях. Ведь, вернутся же они когда-нибудь туда. Не забывай, дорогая, что они двигаются по суше, а на корабле вести о них намного обгонят.
— Придётся спуститься чуть ли не до устья Лонгары, — согласно кивнула, соглашаясь с ним, княжна. — Путь, конечно, не близкий, и можем не успеть, но и пренебрегать этим не стоит.
