вариантов лежал через корчащуюся в грязи перед ними беловолосую друкари.
Боец почувствовала их приближение, даже сквозь вспышки боли от агонизатора, и отчаянно зашарила когтями по песку, чтобы подобрать свой грубый нож. Первого из них она ударила ножом в бедро — неуклюжий выпад из почти беззащитного положения, — а затем нанесла удар сапогом по лицу беловолосого юнца и опрокинула его навзничь. Затем стая сомкнулась, подняв оружие.
В боевых ямах не существовало никаких правил, кроме того, что насилие начиналось, когда Юкор говорил, и прекращалось, когда он объявлял отбой; не было, конечно, и правил, запрещающих нападать на того, кто уже ранен, или на того, кого ты превосходишь числом, или на обоих. Такова была реальность жизни в Комморраге, и те, кто не мог к ней приспособиться, умирали очень рано. Но даже если бы эти правила действовали, это был не бой Лелит. Это были владения Юкора, и он и его развалины покарают тех, кто переступит его границы.
Тем не менее Лелит этого было достаточно. Она восхищалась смелостью беловолосой воительницы, напавшей на развалину, хотя внутренне смеялась над ее глупостью, и презирала трусость тех, кто хотел покончить с ее жизнью. Они ничего не доказывали ни себе, ни другим, поэтому она вмешалась.
Она ударила их со спины, сбив двоих и разбросав остальных силой своего удара. Они отступили и перегруппировались, забыв о своей первоначальной цели перед лицом новой, более актуальной угрозы. Лелит видела, как меняются их лица, когда они узнают ее, как они производят смертельные расчеты, сопоставляя ее способности с их собственными, как отдельных людей, с их способностями как группы, а затем начинают прикидывать, на кого из стоящих рядом с ними можно рассчитывать, чтобы сражаться вместе с ними, а кто исчезнет, как только начнут мерцать клинки.
Это была тонко сбалансированная проблема, но группа приняла решение и снова начала сближаться. Они были уверены, что смогут одолеть ее или, по крайней мере, что кто-то другой попробует клинки Лелит первым, так что любой из них сможет нанести решающий удар или тактически отступить, как только станет ясно, что ситуация складывается не в их пользу.
Лелит перебросила второй нож из правой руки в левую и, не отрывая взгляда от наступающей группы, потянулась вниз. На мгновение ничего не произошло, и она подумала, не собирается ли она нанести удар. Потом пальцы вцепились в ее собственные, и беловолосая воительница, воспользовавшись рукою Лелит, слегка пошатываясь, поднялась на ноги.
— Почему? — недоверчиво прошептала друкари, не желая сразу нападать на потенциального союзника, но и не решаясь поверить в существование подобного.
— Ты меня заинтересовала, — с улыбкой сказала Лелит. Она подняла ножи и направила их на группу, которая приближалась к ним, но теперь остановилась, пытаясь оценить предыдущую жертву, понять, насколько она еще способна и как она может изменить баланс возможной схватки. А мне нравится вызов.
— Ты безрассудна, — сказала ее новая союзница, разминая бока, чтобы понять, насколько сильную боль причинил ей агонизатор.
— И это говорит того, кто только что напала на развалину? — Лелит фыркнула в ответ. — Лелит.
— Моргана.
— Хорошо, Моргана, — сказал Лелит, когда их враги снова начали наступать, видимо, решив, что при соотношении одиннадцать к двум шансы все еще достаточно велики в их пользу. — Ну что, приступим?
Там, где Лелит была точна, Моргана была яростна; там, где Лелит была уравновешенна, Моргана была страстна. Лелит обрушивала на врагов вихрь атак, разрывая их на части, пока они еще стояли на ногах, пока их тела не осознавали, что произошло, и не рушились, при этом сама она не получала ни единой царапины. Моргана же просто проходила насквозь.
Лелит свалила шестерых, Моргана — пятерых; Лелит осталась нетронутой, Моргана истекала кровью из полудюжины ран, но ни одна не была настолько серьезной, чтобы потребовать внимания Юкора, даже если бы он был склонен его уделить. Никто из придворных мелкого архонта в ближайшее время не захочет уходить далеко по собственной воле: большинство из них будут лежать, скорчившись от изнурительных ран, а двое вообще не смогут передвигаться. Лелит наслаждалась вкусом их боли и страданий: пройдет много лет, прежде чем жажда душ как следует вцепится в нее когтями, но уже тысячелетия друкари не считали подобные вещи просто необходимостью.
— Впечатляет, — честно призналась она, когда они с Морганой стояли друг напротив друга над растерзанными телами их врагов. — Я еще не встречала никого, кто мог бы меня превзойти.
Моргана скорчила гримасу и жестом показала на пять своих жертв. Обе из них, которые больше не двигались, принадлежали ей.
— Ты все равно обогнала меня. Особенно если учитывать этих, — добавила она, указывая на тех двоих, которых Лелит сбила с ног в своем первом рывке.
— У меня было преимущество неожиданности, — сказала Лелит, подбираясь ближе к телам раненых. — А что касается остальных, то меня просто не били агонизирующей перчаткой. Не удивительно, что я двигалась немного быстрее.
— Я никогда не видела никого, кто мог бы двигаться так, как ты, — ответила Моргана, глядя на Лелит уголком глаза, словно не решаясь встретиться с ней взглядом. — Почему ты мне помогла?
Лелит положила два пальца на одну сторону челюсти Морганы и осторожно наклонила ее к себе. Она чувствовала, как в теле друкари нарастает напряжение, на волосок от того, чтобы вырваться наружу: на Лелит, на тех, кто из мелких придворных еще двигался, на весь мир в целом. Лелит охватило волнение, когда она оказалась так близко к неизбежному насилию, и она подумала, сможет ли она уберечь себя от вреда, если самоконтроль Морганы ослабнет, или если этот контроль будет ослаблен добровольно, и поэтому она держала пальцы на месте.
— Как я уже сказала, — повторила она, — ты меня заинтересовала. Кроме того, трудно найти достойного союзника.
Моргана сглотнула. Лелит почувствовала, как под ее пальцами сокращаются мышцы.
— Зачем тебе союзник в месте, где все тебя боятся или уже мертвы?
Лелит наклонилась чуть ближе, чтобы почувствовать тепло дыхания Морганы на своей коже.
— Как насчет того, чтобы покинуть его?
Губы Морганы разошлись, обнажив на удивление неповрежденные зубы, включая два очень острых клыка. Она провела по ним розовым языком.
— Я вся во внимании, Лелит.
Тишина, как и говорила Кситрия Морн, действительно была гнетущей.
И не только со стороны Асдрубаэля Векта, но и со стороны всех остальных. Возвращение Лелит Гесперакс в Комморраг должно было стать знаменательным событием. Должна была появиться процессия друкари, склонившихся перед воротами Фальчиона с дарами и подношениями; должен был быть
