Хейрон не забыл о нечестивой книге и продолжал ее искать, ибо был уверен, что она спрятана где-то в Маракроссе. Из его свиты уцелел только генерал-майор Гудвин, который в последней битве остался с Темными Ангелами. Хейрон теснил врага, чтобы выиграть время для поисков проклятой «Либер Нефестум».
Канонерский катер космодесантников взмыл над космодромом Скалы, направляясь на стыковку с «Непреклонным», крейсером Темных Ангелов. Артемий собирался с мыслями, готовясь объяснить свою неудачу братьям Крыла Смерти.
«Сколько тайн мог бы разгласить Борролет под Лезвием Убеждения! Скольких Падших мог бы нам выдать! Император, упаси нас от вмешательства окаянной Инквизиции!»
Артемий взглянул на Астартес, которые сидели и молчали, погрузившись в свои мысли. Он не мог им рассказать, ради чего погибли их братья. Это могли знать лишь воины Крыла Смерти. А оставшиеся в живых космодесантники вновь безропотно ринутся в бой, пройдут сквозь ад по приказу великого магистра, и им не надобно другого объяснения, кроме возможности с честью послужить ордену.
«Вот что значит быть Темным Ангелом».
Камень царапнул по бедру, оставив длинный порез на синтекоже, обтянувшей тело подобно пленке. Под облегающим комбинезоном из ранки выступила кровь, но девушка не обратила на это внимания. Налетел легкий, холодный ветерок, заиграв с покрывавшими ее одежду капельками предутренней росы, и по крепкой, мускулистой девичьей фигурке покатились бесшумные ручейки. Она чуть сместила точку опоры, чтобы дать передохнуть затекшей ноге, и прижалась спиной к сырой каменной поверхности. Это движение заставило сорваться небольшой камушек, устремившийся вниз, к земле, и оставивший за собой едва заметный след пыли, засверкавшей в рассветных лучах. Нийя затаила дыхание, мысленно проклиная саму себя: оплошность, недостойная даже новичка. Но вокруг не было никого, кто заметил бы ее промах, и девушка перевела дух, сбрасывая овладевшее ею напряжение.
Встающее над горизонтом солнце принесло с собой долгожданное тепло, в котором очень нуждались ее мышцы. Оно согрело тело и сделало вынужденное одиночество куда более терпимым. Энергия солнца активировала химические процессы в ткани облегающего комбинезона, позволяя одеянию размять закоченевшие конечности, вернуть подвижность суставам и обеспечить тело питательными веществами. Не ведающему сна убийце утро приносило долгожданный, освежающий отдых. Сохраняя почти полную неподвижность, Нийя торчала в этой расселине уже целых шесть дней, с той самой минуты, как подразделения Имперской Гвардии отправились сражаться с врагом. Она ждала.
Бахжахаин, эльдарская армия Режущего Ветра, Буря Мечей, обрушилась на Орфеанскую Тройню семью днями ранее, стремительной волной прокатилась по всей планете и загнала последних уцелевших имперских граждан в Праведный IV — гигантский город-улей, уходивший глубоко в недра планеты и в то же время пронзавший своими шпилями облака. Воздвигнут он был в длинном, глубоком ущелье, отвесные стены которого обеспечивали ему природную защиту сразу с трех направлений. С юга к городу вела лощина, усеянная гигантскими монолитами, оставшимися стоять подобно сталагмитам после того, как пронесшиеся по поверхности Орфеанской Тройни свирепые ветры проложили этот канал.
Некоторые из этих огромных камней руками скульпторов были превращены в памятники великим воинам, принесшим свет Императора на эту планету. Монумент, посвященный самому Орфеану, изображал героя устремленным вперед, с эффектно вознесенным к небу тяжелым двуручным мечом. По преданию, первопроходец и полководец взял это оружие из мертвых рук эльдарского воина — одного из тех немногочисленных ксеносов, которых пришлось уничтожить, чтобы очистить планету и ввести ее в состав великого Империума Человечества. Пьедестал статуи украшали слова отважного отца-основателя: «Никогда более мы не потерпим осквернения Орфеанской Тройни ксеносами».
Местные легенды гласили, что Орфеан сошелся в бою один на один с последним эльдаром этого мира, отвечая ударом на удар, прежде чем вонзить свой клинок в шею чужака и перерубить тому позвоночник. Когда существо упало на снег, оно успело прохрипеть почти неразборчиво: «Я не последний». Орфеан же только посмеялся над самоуверенной угрозой эльдара и лишил его головы… а заодно и меча.
Теперь же выходило так, что ксенос не слишком-то и ошибался. Он и в самом деле оказался не последним. Прошло уже много веков, но эльдары в конце концов возвратились на Орфеанскую Тройню, и на сей раз куда более многочисленными силами. Армия Режущего Ветра с искусственного мира Биэль-тан обрушилась на поверхность планеты пылающим, сметающим все на своем пути вихрем, легко подавив то жалкое сопротивление, которое пытались оказать мирные поселяне, а затем устремилась к столице. И вот теперь, по прошествии уже шести дней войны, воины Режущего Ветра подобно приливной волне катились по длинному ущелью, сметая наспех возведенные у ее входа укрепления Имперской Гвардии и уже готовясь обрушиться на стены Праведного IV. Когда-то Орфеан посмеялся над нахальством и самоуверенностью эльдар, теперь же они потешались над слабостью и глупостью мон'ки. А вот Нийя никогда не смеялась.
За прошедшие века величественная статуя Орфеана обветрилась и потрескалась, и сейчас Нийя спряталась в узкой вертикальной щели, образовавшейся на лице изваяния. Девушка постаралась как можно глубже втиснуться внутрь и уложила ствол винтовки на каменный выступ, удерживая ее под почти отвесным углом так, чтобы в прицеле была видна песчаная площадка у самого подножия монумента. Именно на эту точку неделю назад указал инквизитор Партон, обладающий псайкерским даром. Инквизитор укрылся в своих комфортабельных апартаментах на верхнем уровне шпиля Благочестия, одной из самых высоких точек Праведного IV. И вот уже четыре дня Нийя не сводила прицела с площадки. Ей оставалось только ждать, прислушиваясь к отдаленному рокоту неотвратимо приближавшейся армии ксеносов и редкому, слабому потрескиванию лазганов последних защитников из рядов Имперской Гвардии. Что ж, не одни лишь эльдары умели играть с судьбой.
Винтовка давно стала продолжением руки девушки, будто лишившись собственного веса и не доставляя ни малейшего неудобства. Это оружие было лучшим другом снайпера и самым преданным соратником. Нийя назвала ее «Шларин» — эльдарское словечко, означавшее «бесшумная смерть». Прошло уже много времени с тех пор, как она собственноручно собрала эту винтовку в храме Виндикар, и ни разу с того дня они не расставались. Нийя дорожила ею ничуть не меньше, чем собственным телом. Вместе они составляли единое существо, исполняющее волю Императора. В качестве платы Император даровал искупление ее душе, позволяя Нийе наслаждаться любыми, сколь угодно греховными удовольствиями, которых жаждала ее натура.
