— Сложение, вычитание, умножение и деление знаем — и хватит с нас. Зачем ещё какие-то лишние сложности? — возразил Рет, самый старший мальчик. Он был в детской компании вожаком и к тому же несколько раз ходил с отцом охотиться на монстров. Скорее всего, он просто хотел найти оправдание своему нежеланию учиться: мол, от меня и так будет польза городу, даже без этих ваших уроков.
— Вот смотри: пропалывать поле — это тоже не особо интересное занятие, так? Ну, будет оно красивое и аккуратное, и что с того? А вот когда наступит сезон сбора, тогда и станет понятно, ведь ухоженные поля приносят куда лучший урожай. Так и с учёбой. Плоды своих стараний ты увидишь только потом, и будет уже поздно жалеть о том, что не прополол поле раньше.
— Так я и спрашиваю, какой нам от этого будет прок? И когда это «потом» вообще наступит? Через сколько лет? Может, вообще после смерти? — не унимался Рет.
— Значит, это будет наше с тобой домашнее задание. Подумай как следует, действительно ли тебе хватит только сложения, вычитания, умножения и деления? Действительно ли ты хочешь стать взрослым, который кроме этого ничего не умеет и не знает? И я тоже подумаю над этими вопросами. А теперь вернёмся к уроку.
Сэра прекрасно знала, что главной целью Рета было отвлечь её от ведения занятий, затеяв разговор на постороннюю тему, поэтому оперативно пресекла эту попытку и продолжила урок.
Убедить детей в том, что школьные знания пригодятся им в будущем, всегда было трудно. Но здесь, в Гран Пульсе, это было ещё труднее, потому что основными занятиями жителей были земледелие и охота на монстров, а взрослые скептически относились к обучению, которое не приносило каких-то зримых результатов. Кроме того, для детей приоритетнее была помощь по хозяйству, а не домашние задания, и именно поэтому Сэра хотела, чтобы они хоть какое-то время проводили, сосредоточившись именно на учёбе.
— Как же это сложно, — вздохнула Сэра, стоя как-то на кухне. Эти мысли всё никак не шли из головы.
— Что сложно? — спросила Лебро, помешивая в кастрюле.
— Да вопросы эти. «Зачем нам учиться в школе?», «Где это пригодится?»… Сама знаешь.
— Ох уж эти разгильдяи, все они одинаковые и говорят одно и то же. По ушам им надо дать, чтобы не забивали глупостями голову себе и остальным.
— Да, наверное, — кивнула Сэра, возвращаясь к чистке овощей.
Она даже не задумывалась о том, чтобы прибегать к подобным методам воспитания. Потому, наверное, что сама хотела найти убедительный ответ на эти вопросы для себя.
«Я ищу свой ответ, который отличался бы от ответов сестрёнки. Ведь если я всё время буду следовать её ответам, то так и останусь вечной ученицей. То, чему она меня научила, было тренировкой как раз для того, чтобы я смогла самостоятельно думать и найти свой собственный ответ. А когда я его найду, то больше не буду ученицей и стану настоящей учительницей. Правда ведь, сестрёнка?»
Словно в ответ на свои мысли Сэра услышала голос Лайтнинг, произнесший «Постарайся!», и чуть не выронила нож от неожиданности. Резко обернувшись, она окинула взглядом кухню, но кроме Лебро там больше никого не было.
— Лебро, ты слышала?..
— Что слышала? — озадаченно переспросила та.
— Нет, ничего. Мне показалось.
«Я просто хочу, чтобы меня кто-нибудь подбодрил и поддержал, вот и слышу то, чего нет. Надо взять себя в руки и быть решительней», — сказала себе Сэра, покрепче перехватывая рукоятку ножа.
* * *
В ту ночь Сэра опять видела сон о прошлом и опять проснулась с криком «Сестрёнка!». Виной тому, скорее всего, были воспоминания о том, как Лайтнинг в детстве приглядывала за ней.
Сэра знала, что в ближайшее время вряд ли снова сможет уснуть, и потому решила пойти подышать свежим воздухом. Она слышала, что физические нагрузки могут помочь при бессоннице, и решила сделать небольшую пробежку. Ей нужно было выспаться, потому что теперь она работала в школе, а зевающая на уроках учительница — это не очень-то благородное зрелище.
На улице было достаточно светло благодаря установленным недавно фонарям для отпугивания монстров. Ночной воздух приятно холодил кожу, и Сэра лёгким бесшумным шагом бежала вперёд. В окнах домов не было ни огонька, вокруг царила тишина, и только шёпот волн, лениво накатывающихся на песчаный берег, нарушал её.
В Коконе в это время суток ещё вовсю кипела бы жизнь, но здесь всё было иначе. Уставшие после дневных забот жители ложились спать сразу после заката, чтобы наутро с новыми силами приниматься за работу. Наверное, народ Ваниллы вёл в своё время такой же образ жизни.
Обернувшись, чтобы посмотреть на Кокон, Сэра краем глаза уловила какое-то движение и немедля перевела взгляд туда, уже готовясь дать отпор подкравшемуся монстру.
— Ина?
Сэра даже со спины сразу узнала одну из своих лучших учениц. Ина была на год младше Рета. В надежде выяснить, что девочка делает здесь одна в столь поздний час, Сэра пошла за ней следом, держась на расстоянии, чтобы оставаться незамеченной. Дойдя до окраины поселения, Ина села у кромки прибоя, обхватив руками подтянутые к груди коленки. Шум волн заглушал звук шагов, и девочка не заметила Сэру, пока та не подошла к ней вплотную и не спросила:
— Чего ты тут сидишь?
Ина вздрогнула и торопливо вытерла лицо кулачками. Сэра поняла, что она плакала.
— Не расскажешь, в чём дело? — спросила Сэра, присаживаясь на песок рядом с девочкой. — Что-то плохое случилось?
Ина была усердной и прилежной ученицей, девочки помладше очень любили её, потому что она хорошо умела обращаться с детьми. Не только Сэра, любой знакомый с ней удивился бы, увидев эту уверенную девочку в слезах.
— Я знаю, что не должна больше грустить… Всё-таки уже два года прошло, — Ина подавила всхлип и натянуто улыбнулась.
«Точно, её мама погибла тогда в Крае, — вспомнила Сэра. — Они сейчас живут втроём: Ина, её младший братик и их отец».
— Никто ведь больше не плачет. И многим пришлось ещё тяжелее, чем мне, — Ина судорожно вздохнула, отчаянно сдерживая слёзы. — К тому же, я старшая и поэтому должна подавать пример. Я должна быть серьёзней.
— Я думаю, ты и так достаточно серьёзна. Ты замечательная старшая сестрёнка.
Ина только молча покачала головой, отчаянно стискивая зубы, чтобы не разрыдаться в голос. Сэре было больно смотреть, как она мучается.
— Да, прошло почти два года. Но я думаю, что скорбь по погибшим — это не то, на что можно махнуть рукой по прошествии времени. Ты ведь очень любила свою маму, поэтому тебе так грустно. Это понятно и объяснимо. Вон, я хоть и взрослая, а всё равно до сих пор грущу. Так что не надо заставлять себя терпеть, Ина, ведь ты ещё ребёнок, — голос Сэры дрогнул.
