Голон подвел к нему Фарана. Незнакомец в отчаянии рвал корни руками и в малодушном ужасе поднял глаза на выросшие над ним две фигуры.
— Вот он, пес, заваривший всю эту кашу! — плюнул Голон, решив оставить его демону. Но Фаран, приглядевшись к неизвестному, вскричал:
— Да ты посмотри, кто это! Это лицо я узнал бы всегда, несмотря на шрам и бороду.
— Кто же он? — спросил Голон, нервно поглядывая па белый туман, валящий из ямы.
— Не кто иной, как Джайал Иллгилл — верховная жрица сказала правду!
— Я не сын Иллгилла! — пропищал Двойник. — Пощадите! Я знаю то, что может вам пригодиться.
Пол опять сотрясся. Времени оставалось в обрез, и Фаран быстро принял решение.
— Возьмем его с собой, а допросим позже. — Голон, сомневаясь, все же скрестил запястья, и путы слетели с ног Двойника. Тот, шатаясь, поднялся на ноги.
— Смотри, без фокусов! — предостерег Голон, толкая его вперед и поддерживая Фарана. Двойник послушно пошел впереди, прижимая к груди сломанную руку. Они заковыляли по коридору, с трудом держась на ногах, — пол под ними вспучивался и содрогался. С потолка позади обрушилась огромная каменная глыба. Они добрались до лестницы, которую усеивали теперь ошметки сухой краски, что сыпалась, как снег, с фресок по обе стороны ступеней. Трое стали карабкаться вверх, большей частью на четвереньках — пыль душила их, а кирпичи падали то слева то справа. Потайную дверь сорвало с петель, а помещение за ней по щиколотку залило водой из прорвавшегося бассейна. В зале, где властвовал демон огня, стоял густой белый туман. Трое, задрав головы, увидели над собой ночное небо — верхушку пирамиды снесло. Осыпь из земли и камня вела вверх, к спасению. От пробитого в полу туннеля, по которому они сюда пришли, не осталось и следа.
Они взобрались наверх — и свежий воздух, хоть и насыщенный болотным газом, показался им кристально чистым после удушливой атмосферы гробницы. Гигантские ступени пирамиды были завалены битым камнем и землей. В городе над кладбищем вовсю пылали храмы Ре и Сутис. На восточном небосклоне едва брезжил серый проблеск. Но даже этот, едва заметный просвет возвещал, что время живых мертвецов на исходе: скоро дряхлое солнце вернется и вновь загонит Братьев под землю, погрузив тех, кто не испил крови, в вечный сон.
На верхней ступени стояла фигура, растерянно глядя на осыпь под собой. Изодранная в клочья юбка почернела от сажи, темные волосы висели космами, однако по фигуре легко было узнать верховную жрицу Сутис. Почувствовав чье-то присутствие, она повернулась к мужчинам. Фаран и Голон поравнялись с ней, прежде чем она успела убежать. — Где Таласса? — рявкнул Фаран на трепещущую жрицу, с ужасом взиравшую на обрубок его руки. Удар Голона привел ее в чувство.
— Они... они там, внизу.
Фаран в гневе оглянулся. Пирамида продолжала медленно проваливаться внутрь. Трещины змеились по ее бокам, и каменные блоки рушились в провал. Густое облако пыли поднималось вверх, предвещая скорый обвал всего сооружения.
Маллиана попыталась смягчить удар:
— Они говорили, что поищут другой выход — они думали, что здесь их будут ожидать Братья.
— Есть ли он, другой выход? — спросил Фаран Голона.
— За века это забылось, но возможно, и есть.
— Куда он может вести?
— В город — или на болота.
— Они будут искать лишь тот путь, что ведет на болота! — Фаран вырвался от Голона и понесся по крутым ступеням вниз, к покрытому туманом Городу Мертвых. Он скользил по осыпи, не обращая внимания ни на раны, ни на то, что лишь одна рука помогает ему удерживать равновесие, ни на опасную быстроту спуска.
Таласса сидела на корточках рядом с Фурталом подле затянутого ряской пруда. За прудом виднелась ведущая куда-то арка. Туннель, начинающийся за ней, уходил во тьму. Сверху в пруд с унылым звуком капала, колебля тину, вода.
Видно было, что Фуртал очень плох. Перчатка Фарана оставила багровый рубец на правом переднем полушарии его лысого черепа, и вся половина головы превратилась в сплошной кровоподтек. Один глаз так налился кровью, что в темноте казалось, будто один глаз у Фуртала красный, а другой белый.
Увидев свет фонаря, Таласса подняла глаза, но никак не отозвалась на неожиданное возвращение Джайала: ее взгляд вновь обратился к Фурталу, который силился прийти в себя.
— Не надо бы его трогать, — тихо сказала она. Старик, как видно, услышал ее: он поднял костлявую руку и вцепился в рукав ее платья, пробормотав:
— Оставьте меня.
— Вздор! — с жаром сказала Аланда, опускаясь рядом с ним на колени. — Помнишь, о чем мы говорили на кухне? К рассвету мы будем на болотах!
Слабая улыбка скользнула по окровавленным губам Фуртала:
— Помню, госпожа моя, мы собирались идти на север.
— Вот-вот! Давай-ка мы поднимем тебя на ноги.
— Болот мне не одолеть, — слабо качнул головой Фуртал. — Оставьте меня. — Голос его звучал решительно, хоть и слабо. Аланда с отчаянием оглянулась: кому-то придется нести Фуртала. Уртред, делавший это и раньше, с готовностью выступил вперед, не дожидаясь просьб. Продев руки под мышки старику, он осторожно поставил его на ноги, а потом перекинул его себе через плечо. На другом плече он нес посох Ловца Пиявок.
— Пошли, — сказал он. Лишь легкое напряжение в голосе показывало, как ему тяжело — под маской усталости не было видно. Из коридора до них докатился новый мощный толчок, и камни заколебались под ногами. Уртред едва не упал. По всей гробнице слышался грохот летящих вниз камней. Следовало поспешить. Пруд нельзя было обойти по краю, и оставался единственный путь — вброд. Аланда, подняв фонарь, осторожно ступила в воду.
Внезапно пруд взбурлил, заставив всех зажмуриться. Аланда упала назад, на каменную кромку. Раскаленный фонарь зашипел, когда на него попали брызги, но Аланда смотрела не на мигающий фитиль, а на то, что явилось из глубины пруда.
На миг все приросли к месту, не в силах пошевельнуться.
Змея футов восьми в длину, в зеленой слизистой чешуе под цвет воды, с красными глазами и желтыми зубами, истекающими ядом, выгнув шею, нависла над Аландой и готовилась нанести удар.
Но тут из глубин гробницы до них дошел новый толчок. Змея шлепнулась на пол и уползла, скользнув мимо ног Уртреда, прочь, во тьму.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Таласса, опускаясь на колени рядом со своим старым другом.
— Хорошо, дитя, я только промокла, а от этого не умирают. — Аланда встала и, не смущаясь тем, что только что чудом избежала смерти, снова вошла в пруд. Под водой оказались ступени, и она спускалась по ним, пока вода не дошла ей до пояса. Тогда она двинулась вброд, высоко держа фонарь и волоча за собой плащ, точно свадебный шлейф.
