Ловчий отряд Опара, посланный жрицей Лэ в погоню за Тарзаном и похищенной белокурой девушкой, уже много дней преследовал беглецов. Ни одному из зверолюдей не приходило в голову отказаться от погони и вернуться в город: приказ верховной жрицы должен быть выполнен, сколько бы сил и времени на это не ушло. Лэ знала, что делала, посылая по следу Тарзана зверолюдей — ни одна свора гончих не сравнилась бы в упорстве и неумолимости с потомками обезьян и людей.
Низшие жители Опара не могли похвалиться человеческим интеллектом, зато обладали хитростью и упорством диких зверей и не сомневались, что рано или поздно настигнут добычу. Уродцы знали, что к северу от Опара река делает крутой поворот, и решили перехватить плот на другой стороне многомильной петли. Да, беглецы и ускользнули от них по реке, но та же самая река в конце концов принесет людей прямо в лапы преследователям!
Однако вскоре планы ловчего отряда спутало неожиданное событие.
Едва зверолюди отошли от берега, как заметили в чаще какое-то странное существо. Это существо оказалось светлокожим мальчиком — и охотничий инстинкт заставил зверолюдей немедленно устремиться в погоню. Ловчие были натасканы на человека, а сейчас именно такая жертва убегала от них сквозь колючий бурелом и подлесок.
И пятьдесят коротконогих уродцев с воем ринулись за подростком, удирающим сквозь прибрежные джунглей.
На следующий день после того, как Тарзан и Арно покинули деревню, Лакоми не выдержал и сбежал. Выскользнув за палисад, он пустился догонять двух белых людей, знавших столько интересных вещей, неведомых его соплеменникам.
Лакоми родился и вырос в туземной деревне, но, подобно Тарзану среди горилл, часто чувствовал себя одиноким среди темнокожих сверстников. Дело было не в цвете кожи, а в том беспокойном духе, который мальчуган унаследовал от отца и деда, в той энергии авантюристов и первооткрывателей, которая разбросала англосаксов по всему земному шару.
В двух белых людях, посетивших его деревню, Лакоми наконец-то увидел тех, кто думал и чувствовал так же, как он. Эти храбрецы задумали выкрасть золото из проклятого города, о котором все жители его деревни говорили с ужасом и содроганием!
Люди Човамби боялись всего неизвестного — Лакоми же, наоборот, притягивали опасности и тайны. Мальчик отдал бы все на свете, чтобы вместе с Тарзаном и Арно бросить вызов зверолюдям и жрецам Опара — вот почему он оставил деревню и пустился в путь по берегу реки, надеясь догнать плот со своими белыми друзьями.
Лакоми опоздал совсем ненамного — ровно настолько, чтобы вместо Тарзана и Арно натолкнуться возле Опара на уродливых волосатых тварей, которые с диким воем тотчас устремились за ним в погоню.
Подросток мчался, как антилопа, и если бы чаща не была такой густой, зверолюди никогда бы его не поймали… Но в путанице кустарников и ползучих растений преимущество было на стороне покрытых шерстью, хотя и не таких быстроногих монстров. Уродцы с легкостью проламывались сквозь кусты, а одетый лишь в короткую набедренную повязку мальчик поневоле останавливался перед колючими зарослями и бросался в сторону, ища обходные пути.
И в конце концов ловчие окружили его.
Схватившись за нож, Лакоми приготовился к безнадежной битве с толпой ужасных уродливых существ, но ему не дали вступить в бой. Со сноровкой, достигнутой долгой практикой, один из зверолюдей бросил в голову мальчика камень и сбил его с ног.
Уродец не собирался убивать мальчишку, а хотел лишь оглушить его. Что за польза от мертвого человека? — зато за каждую жертву, притащенную живьем, зверолюди получали от верховной жрицы веселящий напиток саш, секрет приготовления которого знали только высшие города Опара. А за этого человека награда наверняка будет особенно щедрой, ведь на алтаре Древних Богов нечасто проливается кровь белых людей!
Ловчие подобрали оглушенного ударом ребенка и принялись энергично приводить его в чувство.
Они не могли вернуться в Опар, чтобы немедленно передать пленника жрице Лэ. Черноволосый мужчина и светловолосая девушка, в погоню за которыми их послали, все еще оставались на свободе, и если бы ловчие сейчас вернулись, вместо награды их ожидало бы суровое наказание. Поэтому зверолюди поставили очнувшегося мальчика на ноги и снова устремились к главной цели, волоча за собой будущую жертву.
Лакоми, выросший среди джунглей, гораздо больше Джейн был приспособлен к путешествию по лесной чаще. Однако зверолюди, поглощенные желанием как можно скорее настигнуть плот, так обращались со своим маленьким пленником, что тот наконец приблизился к состоянию Джейн на ее пути в Опар. Ведя в город Джейн, ловчие не особенно торопились — теперь же они пробирались через лес со всей доступной им быстротой, редко останавливаясь для еды и сна.
В тот же день, когда его поймали, Лакоми попытался сбежать, но его перехватили и крепко избили. Ночью во время привала Лакоми повторил свою попытку; на этот раз ему удалось ускользнуть от монстров, забраться на высокое дерево и затаиться в ветвях. Мальчик уже думал, что спасся, когда один из зверолюдей увидел обломанный беглецом сук. Пока десяток уродов карабкался на дерево, где укрылся пленник, Лакоми попытался сделать то, что сотни раз делал на его глазах Тарзан. Он прыгнул, чтобы ухватиться за ветку соседнего дерева, а потом перепрыгнуть на следующее — но в темноте промахнулся и полетел вниз сквозь тонкие ветки и путаницу лиан.
Лианы задержали его падение, и Лакоми остался жив, но падение так оглушило его, что зверолюди до полудня тащили пленника на спине, передавая друг другу. Потом, решив, что жертва достаточно пришла в себя, они опять поставили мальчика на ноги, привязали к его шее ремень и погнали дальше.
Когда они наконец остановились на ночлег, ремень на шее Лакоми прикрутили к суку дерева. Но даже если бы его не привязали, мальчик все равно не попытался бы бежать: пока ловчие разводили костер и готовили пищу, он лежал пластом на траве, безучастный ко всему, что творилось вокруг.
Мало-помалу Лакоми превращался в такое же отупевшее животное, в какое превратилась Джейн в лапах зверолюдей. Он едва поспевал за рысящими через лес уродами, а если начинал отставать, его подгоняли кулаками или рывком стягивающего шею ремня. На привале он падал на землю и лежал, не шевелясь, пока его не поднимали на ноги и не гнали дальше. Скудная пища, которую зверолюди швыряли пленнику, вскоре вовсе перестала его интересовать: усталость оказалась сильнее голода. Если бы не ночные привалы, мальчик наверняка скоро вообще не смог бы двигаться, так же, как когда-то Джейн.
