Что-то случилось. Что-то. Или кто-то. Нет, не кто-то. Гизинер. Жречишка. Он водил её в Храм. Синевал знал, что было в Храме Варенни. Ворлонец. Он расплатится с ним позднее. А пока — жрец.
Послышались шаги. Шаги охотников за душами. Синевал обвёл взглядом Зал, он увидел двоих из них, вытянувшихся как на параде. Его почётная охрана. Повернувшись на пятке, он оказался лицом к лицу с четырьмя охотниками, что привели Гизинера.
Жречишка выглядел испуганным, но всё же прошёл вперёд. Он остановился, только вступив в круг света. Охотники подтолкнули его, и он неохотно вступил в центр круга. Всё остальные огни медленно угасли.
Синевал раскрыл Порождающего бурю и начал постукивать им в такт шагам. Тот отозвался негромким гудением.
— Что… что происходит, Избранный? — спросил Гизинер, чудесным образом соединяя в своём голосе высокомерие и беспомощность. — Что?..
— Бывшая сатаи Дирон умерла меньше часа назад. Она попыталась убить меня. Не задолго до этого её видели с тобой. Ты отвёл её в храм Варенни. Там вы встретились с ворлонцем. Или я солгал?
— Мин… Минбарцы не лгут.
— Да, они не лгут. А ещё они не убивают друг друга. Или я солгал?
— Минбарцы не лгут.
— Почему? Ворлонец?
— Гизинер вздрогнул и посмотрел туда, где ожидал увидеть Синевала. — Вы когда-нибудь видели ворлонца, Избранный? Вы хоть знаете, на что это похоже? Они благословенны, они… — Его лицо светилось неземным счастьем. — Я не могу описать, каковы они. А вы выступили против них. Вы бросили им вызов. Вы даже напали на одного из них.
— Они сказали, что вы еретик. Они сказали, что вы святотатец. Они сказали, что вы погубите Минбар. И я не вижу ничего, что опровергло бы их слова.
— Можете убить меня, если пожелаете, Избранный. Я не боюсь.
— Что ты сделал?
Гизинер вздохнул. — Я… проводил сатаи Дирон на встречу с послом Улькешем. Он… открыл ей свой истинный облик. Потом они долго говорили. Я не знаю, о чём. Я сделал своё дело.
— Минбарцы не лгут.
— Я не лгу.
— А это я скоро выясню. Примас! — Примас Majestus et Conclavus скользнул вперёд. Он слышал всё, и на его лице было заметно чуть смущенное выражение. — Начинайте. — Примас кивнул.
— Вы уверены, что действительно хотите?..
— Его судьба очень скоро станет и моей. К тому же я могу посмотреть, что за сделку я заключил. — Примас коротко поклонился.
— Я… я не боюсь смерти, — торопливо повторил Гизинер.
— А ты и не должен бояться. В конце концов, когда ты умрёшь, твоя душа возродится, верно? Чтобы прожить новую жизнь.
Глаза Гизинера расширились от ужаса. — Нет! Даже вы… вы… не посмеете!
— Я разорву оковы, что связывают нас. Я построю новый Минбар и новых минбарцев. Я установлю новые законы, новое правосудие и новую мудрость. Я не буду связан старыми путями, поскольку я — будущее, а не прошлое. — Синевал сделал паузу. — Эти слова были сказаны Валеном на первом собрании Серого Совета. Они отлично подходят и ко мне.
— Нет, — сказал тихий, горький голос. Синевал обернулся на его звук. Это была Катс. — Нет, Избранный. Вы не можете этого сделать.
Синевал замер.
* * *
Улькеш медленно плыл по храму Варенни, разглядывая собравшихся в нём людей. Они пришли сюда в ожидании чуда.
Скоро, очень скоро, они получат его.
* * *
Катс выступила вперёд, едва дыша. Она могла видеть каждую чёрточку на лице Синевала. Оно оставалось холодным, но его глаза… они бушевали, наполненные безумием, почти достаточным, чтобы обращать в прах целые миры. Это было так похоже на то безумие, которое она часто видела в глазах Калейна.
— Вы не можете этого сделать, Избранный, — повторила она, двигаясь к нему. — Разве мало здесь было смерти? — Она достигла края круга и, поколебавшись, вступила на место сатаи. Столб света обрушился на неё, и она вздрогнула от нахлынувших воспоминаний. — Вы… не можете этого сделать.
— Как вы здесь оказались? — Спокойно спросил он. В его голосе не было гнева. Он весь сконцентрировался в его взгляде. — Как вы узнали?
— Я… видела, как ваши охотники прибыли в Храм в поисках Гизинера. Я последовала за ними. Я… надеялась, что у вас есть веская причина, но теперь вижу, что это не так.
— Леди, вы просто не понимаете, что…
— Он верит, Избранный. Он верит в Минбар, также как и вы. Просто он иначе выражает эту веру. Если он действительно заслуживает кары, то покарайте его, но не таким способом.
Синевал посмотрел на нее. Ей вдруг захотелось стать маленькой-маленькой, чтобы скрыться от тяжести его взгляда. Ей не хотелось оставаться здесь. Но она не двинулась с места. Она была должна. Есть вещи поважнее страха.
— Почему вы заботитесь о нём? Что… что он значит для вас?
— Лично он? Очень мало. Но вы… я поклялась вам своей жизнью, Избранный. Я поклялась служить и повиноваться вам. Я буду служить вам и не позволю вам запятнать свою душу таким образом.
Он издал странный смешок. — Моя душа уже давно не принадлежит мне, леди.
Она не отступила. — Тогда отдайте её не запятнанной.
Он опустил голову, а когда вновь поднял её, то посмотрел прямо на Гизинера. — Вон! Убирайся с Минбара сегодня же. Никогда больше не попадайся мне на глаза и помни. Ты задолжал свою жизнь Мастеру. Никогда не забывай этого.
— Я обещаю, Избранный, — бросил Гизинер. — Я никогда не забуду этот день. — Он вышел из окружавшей его группы охотников за душами и стремительно покинул зал. Катс тихо вздохнула и с явным облегчением вышла из столба света.
— Вы удивительный человек, моя леди, — с сожалением в голосе сказал Синевал. — И очень хороший человек. Я хотел бы предложить вам куда больше, чем у меня есть.
Она улыбнулась. — Вы уже дали мне гораздо больше, чем можете себе представить, Избранный. И… я должна вернуться к моей работе. Я… беспокоилась за вас, Избранный. Я благодарна вам, что мои опасения оказались необоснованными. Вы не должны были убивать его.
Думайте так, если хотите, леди. Пойдёмте, я отвезу вас в Йедор на моём челноке. Я тоже должен быть там.
— Почему? — спросила она, испугавшись, что уже знает ответ. Она знала. Это было всего одно слово.
— Ворлонец.
* * *
Над Йедором шёл дождь, дождь, который приносил с собой огонь и крики туда где падал. Ученые всё ещё не могли разобраться, что же за мерзость использовали земляне во время бомбардировки. Последствия однако были очевидны.
Храм Варенни стоял всё такой же гордый и непокорный. Сосредоточие воспоминаний и истории, священное место, святое место, сосредоточие надежд минбарцев и их убежище.