— Вален!.. — вскричал он. — Вален!
Свет померк и Синевал открыл глаза. Он снова ощущал свое тело. Медленно, осторожно, он поднялся на ноги, чуть не свалившись снова.
— Вален, где ты?..
Вокруг не было никого.
— Исил-за вени, — вырвался у него благоговейный вздох.
Несущая Смерть. Синевал должен спасти свой народ. Он должен остановить Несущую Смерть. Он должен приказать кораблям спасаться бегством, или его народ погибнет. Он должен…
Он вдруг замер. При нем все еще был его боевой посох, один из знаменитых девяти посохов Дерхана, но он чувствовал, что этого недостаточно. Он подошел к маленькому столу, который был одним из немногих предметов убранства в этой комнате, и достал из его ящика небольшой предмет. Это было оружие, земное оружие. Синевал отобрал его у Шеридана больше года назад, когда тот еще был пленником на Минбаре. Синевал припоминал, как нужно пользоваться этой штукой.
Он сжал его в ладони и положил в карман одежды.
— Я сделаю, что должно, Вален, — прошептал он. — Исил-за вени.
Во имя Валена…
* * *
В рубке «Г'Тока» воитель На'Кал всмотрелся в два корабля, которые медленно приближались к их маленькой эскадре, и опустил взгляд. На'Кал никогда не был особенно набожным человеком — его мать верила в Г'Лана лишь по традиции, а его отец умер еще до того, как На'Кал вышел из сумки матери. Но у На'Кала была своя вера — в Г'Кара. Он был для него не каким-нибудь пророком или святым, но человеком, которому была дарована способность видеть дальше других. На'Кал не всегда был согласен с тем, что говорил Г'Кар, но он хорошо знал, что творится сейчас на их родине. Как и Г'Кар, он понимал, что цивилизация Нарна будет обречена, если не предпринять решительных шагов сейчас. Их нынешняя война с центаврианами служила лишь еще одним доказательством этого. На'Кал сражался в предыдущей войне и хорошо знал, как близко подошли они тогда к грани тотального уничтожения и повторной оккупации. Но нет, никто не желал признать очевидного. Теперь же, как он отчетливо видел, совершались все те же старые ошибки и просчеты.
Во время своей речи перед Кха'Ри Г'Кар сказал одну фразу, которую впоследствии повторил в разговоре с самим На'Калом. «Свобода влечет за собой ответственность, и поэтому многие так боятся ее».
Тем, кто вырос во времена оккупации, как Г'Кар и сам На'Кал, свобода досталась очень дорогой ценой. Для тех же, кто родился позже, свобода уже стала обыденностью.
Нарны были вымирающей расой, и они вымрут, если Г'Кар не повернет ход истории в более благоприятную для них сторону. Никто другой не был способен на это.
Но, может быть, и На'Калу удастся сделать то, что в его силах.
— Капитан Моллари, — сказал он в микрофон системы связи. — Как там ваш телепат?
— Еле держится, — послышался ответ. — Наверняка не сумеет удержать их. Как ваши?
— Один умер, другой скоро умрет.
Телепаты-нарны появились совсем недавно, как результат сотрудничества Г'Кара и земного телепата. До сих пор все они оставались очень слабыми и их способности были нестабильны.
— Ладно, — сказал Карн Моллари. — Сколько их кораблей вы сумели уничтожить? Помните о нашем пари?
На'Кал улыбнулся.
— Два больших и пять маленьких. Вы?
Карн удивленно всплеснул руками.
— Столько же. Да, дядя Лондо будет разочарован. Не смогли переиграть нарнов, на что же мы тогда способны?
— Это еще не все. Не забудьте помянуть нас, когда будете праздновать победу.
— Что? На'Кал, не вздумайте…
На'Кал отключил связь. Он перевел взгляд на приближавшиеся корабли Древнего Врага. Огромные, черные, словно пожирающие пространство за собой. Древние, сильные, неподвластные времени. Символ ушедших легенд, ушедших сновидений, ушедших страхов…
На'Кал прикрыл глаза и отдал приказ дать полную мощность на двигатели и на орудия. Крейсер ринулся вперед и из него вырвались мощные, сфокусированные на цели лучи. «Г'Ток» был не в состоянии долго поддерживать такую скорость и такую мощность залпа, но необходимости в этом уже не было.
Первый ответный выстрел корабля Теней пришелся в носовую секцию «Г'Тока», в мгновение ока уничтожив рубку и всех, кто находился в ней. Но это уже не имело значения.
«Г'Ток» на полном ходу врезался в черный корабль и взорвался. Корабль Теней издал ужасающий предсмертный визг, который эхом отдался в головах всех, кто был на «Валериусе».
На'Кал все-таки выиграл свое пари.
* * *
— Вален говорил, что мы должны обрести единство с другой половиной своей души в войне против общего врага. Мы знаем, кто наш Враг, и мы знаем, что он вернулся. Что же касается другой половины нашей души…
Деленн набрала в грудь воздуха и понадеялась, что никто не заметит, как она содрогнулась от боли. Со всех сторон на нее смотрели со злобой и подозрением. Она была За-вален — неприкасаемой. По всем законам, они не должны были даже прислушиваться к ее словам.
— Другая половина нашей души — это земляне. У нас с ними одни и те же души — наши души уходят к ним. Два наших народа тесно связаны между собой. То, какой вы видите меня, доказывает это. Теперь я наполовину землянка. Я решилась на этот шаг, чтобы стать мостом, соединяющим два наших народа, точкой приложения наших общих усилий в борьбе против Тьмы.
Мы сбились с предначертанного нам пути. Мы все забыли о нашей клятве Валену! Эта война… привела нас к падению. Мы уничтожаем наши собственные души, мы предаем память и мечты Валена. Если мы забудем его, забудем все, благодаря чему мы стали собой, что тогда останется у нас?
На минуту повисла тишина. Деленн видела горечь и злобу во взглядах, устремленных на нее. Рядом с ней Ленанн смущенно шаркал ногой по полу. Она понимала, как это было опасно. Минбарский закон запрещал всем говорить с ней и даже смотреть на нее. Но она должна была попытаться. Она должна заставить их выслушать ее. Она должна заставить их понять.
— Ты хочешь сказать нам, Деленн, — раздался голос, который она тут же узнала. Это был Каленн, вождь ее клана. Он всегда был столь озабочен чистотой минбарцев. Деленн вспомнилось его реакция на смерть Дукхата, — этой ярости мог бы позавидовать даже воин.
— Ты хочешь нам сказать, в чем заключается наше будущее. Если согласиться с тобой, мы станем такими же, как ты. Мы будем выглядеть, как ты. Мы должны позволить землянам убивать нас, так же, как она убили Дукхата и Шакири, калечить нас, как они искалечили Шаката и Бранмера. Я имел смелость думать, что ты — последняя, кто может встать на защиту подобных идей. Или ты забыла, что твой голос оказался решающим, когда началась эта война?
