— Хирокс не сделал вам ничего дурного! Он воспитал бессчетное число мастеров меча, он показал нам, как надо драться с мыслящими машинами. Он наш союзник, а не враг.
— Все машины — наши враги! — закричал кто-то в ответ.
— Тогда вам надо тщательнее выбирать врагов. Этот тренер — союзник людей. Он доказал, что машины могут служить делу человечества так же, как самые доблестные из воинов.
Но распаленные яростью культисты думали по-другому. Люди эти были вооружены лишь самым примитивным оружием: дубинами, палками, самодельными мечами, шпагами и кинжалами. По всей Зимии катилась волна мятежа, фанатики жгли дома и уничтожали любые машины, попадавшиеся им под руку — даже самые невинные и полезные механические устройства.
— Вы можете захватить весь город, но Хирокс вам не достанется, — твердо произнес Истиан, не повышая голоса.
— Смерть машинам! — снова крикнул кто-то из толпы, и Истиан выступил вперед, подняв оружие.
— Он на нашей стороне, и если вы настолько слепы, что не видите этого, то вы недостойны быть людьми. Я отгоню любого, кто посмеет приблизиться к нему. Я буду убивать вас, если придется.
Кто-то от души рассмеялся.
— Вы надеетесь устоять против нас — один мастер меча и один робот?
— Меня поведет моя честь. Хирокс заговорил.
— Не жертвуй собой ради меня, Истиан Госс. Я запрещаю тебе делать это.
— Это не предмет для дискуссий, — с этими словами Истиан поднял свой импульсный меч. Это было не самое лучшее оружие против разъяренной толпы, но он сделает все, что в его силах. — Йоол Норет на моем месте поступил бы точно так же.
Культисты подступили ближе к обезглавленному телу Нара Трига; они пылали гневом и жаждой мщения. Хотя их грубое и примитивное оружие было неэффективно против вооружения Хирокса, они тем не менее имели подавляющее численное преимущество. Истиан понимал, что если дело дойдет до схватки, то она превратится в кровавое побоище.
— Я защищу тебя, — твердо сказал он Хироксу, обернувшись к сенсею. Прикрыв собой робота, он отважно взглянул в лицо толпе.
— Нет, ты умрешь. Много этих людей тоже погибнет, — сказал в ответ механический боец. — Я не могу этого допустить.
Стоя спиной к роботу, Истиан смотрел на приближавшуюся толпу. Позади него, выставив все свое вооружение, выпрямившись во весь рост, стоял Хирокс.
— Нет, это должно прекратиться… прекратиться… Разрываемый необходимостью следить за действиями толпы и желанием узнать, что делает механический сенсей, Истиан оглянулся и увидел, что многорукий робот застыл в странной неподвижности. Он наклонился над телом убитого Нара Трига и протянул к нему руки со страшным оружием. Но клинки просто висели в воздухе, не производя никаких движений.
— Я не позволю… тебе… умереть, защищая меня, — произнес сенсей, голос его стал смазанным и нечетким. — Это не… соответствует правильным… критериям.
Голос пресекся и затих, поглощенный ледяным вечным молчанием. Оптические сенсоры на стержнях потускнели и погасли, став безжизненными.
Истиан вгляделся в обездвиженного робота. После стольких лет тренировки и подготовки мастеров меча, познав привычки людей, машина приняла самостоятельное решение — она сделала свободный, не запрограммированный выбор.
Охваченный горем и растерянностью, Истиан попытался осмыслить происшедшую трагедию. Оружие в руках превратилось в холодные бесполезные побрякушки. Боевой робот был мертв, как Нар Триг. Каждый из них пожертвовал жизнью за свои идеалы.
Возможно, подумалось Истиану, нам еще есть чему поучиться у мыслящих машин.
— Мы потеряли сегодня двух великих воинов — потеряли без всякой разумной причины, — тихим голосом произнес Истиан Госс. Он не был уверен, что фанатики услышат его слова.
События, происшедшие на ее глазах, так потрясли толпу, что ее пыл постепенно угас. Они были расстроены главным образом тем, что козел отпущения так легко ускользнул из их рук.
Когда к погибшему роботу подошли два человека с явным намерением поглумиться над обездвиженным мертвым сенсеем, Истиан преградил им путь, сжимая в руках меч и кинжал. В глазах его была смерть. Самые злобные культисты уставились на него, поколебались и отошли назад, не желая испытывать судьбу в схватке с ветераном Гиназа.
В городе продолжал бушевать мятеж Райны Батлер, и фанатики постепенно разошлись искать других жертв.
Много часов простоял Истиан Госс над обездвиженным навеки корпусом робота Хирокса и обезглавленным телом своего бывшего друга Трига. Хотя прошло уже много лет с тех пор, как смертоносные волны атомных взрывов уничтожили все главные цитадели мыслящих машин, в душах людей Джихад был еще далек от завершения.
Не обманывайте себя. До тех пор, пока не будут уничтожены последние остатки Омниуса, наша война с мыслящими машинами не закончится, так же как и не исчерпается моя решимость довести ее до победного конца.
Верховный башар Вориан Атрейдес
После гибели Квентина Батлера и уничтожения Данте Вориан, дрожа от пережитого потрясения, сидел в пилотской кабине «Мечтательного путника». Корабль медленно дрейфовал в пространстве, пока Вориан предавался мучительным воспоминаниям.
Он слишком сильно восхищался подвигом Квентина, чтобы испытывать безутешное горе по поводу его жертвенной смерти. На что мог надеяться великий военачальник после того, как у него отняли его человеческое тело, лишили привычного облика? По крайней мере Квентин в самом конце, как надеялся Атрейдес, понял и простил своего сына Абульурда. Теперь Вориану предстояло отвезти сыну скорбную весть с рассказом о подвиге, который совершил его отец.
Вориан повел корабль обратно на Хессру и посадил его на ледяную площадку у подножия башни когиторов, где оставшиеся титаны устроили свою последнюю крепость. Он вышел из корабля, оказавшись в полном одиночестве — единственный настоящий человек на целой планете. Даже теплый пилотский костюм не защищал от пронизывающего холода. В разреженном арктическом воздухе свистел ветер, а звездное небо окутывало зазубренные вершины ледяных гор молочно-белым свечением.
Приблизившись к бывшей цитадели когиторов, Вориан воочию убедился в том, что рассказ Квентина об «экстренном отключении» неокимеков оказался верным. По дороге к башне Атрейдес обнаружил семь валявшихся на льду корпусов неокимеков. Они выглядели как мертвые насекомые. Ноги и хватательные руки были вытянуты под странными углами, некоторые конечности еще дергались. В канистрах виднелись покрасневшие мозги, покрытые пятнами кровоизлияний.
