Когда же до них дошли слухи, что Сидор с компанией и примкнувшим к ним атаманом, вступили в переговоры с Городским Головой о совместном производстве водки и они — "ДОГОВОРИЛИСЬ!", самогонщики забеспокоились всерьёз.
И всё равно работать не начали. Грянули какие-то очередные именины и они опять забыли про договор.
А когда, ровно через полтора месяца после начала работ на оговоренном первоначально с ними месте работ стояли уже полностью готовые крепостные стены и огромные двухэтажные корпуса первого договорного завода, к которому они теперь не имели никакого отношения, до них наконец-то дошло. Они опоздали! Окончательно и бесповоротно. И никто с ними больше не разговаривал и в услугах их больше не нуждался.
В широких въездных воротах первого, полностью построенного не их руками завода, стояли угрюмые клановые дружинники Сильвестра Косого — Городского Головы, вперемешку с хмурыми, недовольными навязанной им ролью Корнеевскими курсантами. И доступ на заводскую территорию всем посторонним был категорически запрещён. А самогонщики стояли первыми и единственными в этом коротком списке.
Даже чтобы не допустить попадания посторонних внутрь на территорию завода, место погрузки-разгрузки зерна или какого-нибудь иного товара или оборудования было вынесено в отдельный приёмный пункт за внешней крепостной оградой. Откуда уже всё привезённое доставлялась внутрь охраняемого периметра силами только самих заводских работников. Которых, благодаря опять же помощи Головы, оказалось вполне достаточное число.
Никого чужого больше не пускали во внутренние помещения. Так что даже посмотреть как оно всё выглядит в натуре, местные хуторяне не могли.
А когда они увидели огромные площади вырубки под планируемую пашню, для обеспечения заводов в будущем сырьём, они окончательно поняли что всё. Их розовая мечта улетела вдаль и растаяла там лёгкой дымкою. Или наоборот, ушла тяжёлым камнем на дно. Это уж — по выбору.
Все пьянки и гулянки разом кончились. На хуторах царило уныние и обречённость. Тут уж стало не до свадеб и не до поминок.
Поначалу, они пробовали ещё поговорить с атаманом, выторговать у него хоть какое-то послабление. Тем более, что, как они считали, построен пока только один завод и ничего ещё не потеряно. Вины за собой, не смотря ни на что, они не чувствовали.
Но, нарвавшись на откровенную грубость разозлённого их наглым поведением атамана, решились идти уже к Сидору, не зная больше к кому в этой компании обратиться.
Если бы они только знали, кто был главный инициатор всего с ними произошедшего, может быть они повели бы себя по-другому. Может быть. Тем более что Сидор, разозлённый двуличной политикой Городского Совета и самоуправством Головы на их заводе, был совсем не прочь продолжить с ними новые отношения, даже не смотря ни на что.
Но, не свезло. Ни тем, ни другим.
Подловив как-то вечером Сидора в одной из пивных, бурно разросшихся в городе за прошедшую зиму, в немалой степени благодаря популярности новых сортов пива, поставляемых в городские трактиры профессором с Васяткой, троица выборных, без спроса усевшись за его стол, начала важный для них разговор.
— Нам надо с тобой поговорить, — начал старший.
То что это был главный среди подошедшей к столу троицы было видно с первого взгляда. Слишком уж он был самоуверен и нагл. Таких Сидор не любил, до трясучки.
Внешне это был невысокий, матёрого вида мужик лет сорока, черноволосый, с густой шапкой чёрных, вьющихся по широким плечам густых волос, шириной в плечах готовый поспорить с самым здоровым из Пашиных ушкуйников и здоровыми кулачищами, наверное, могущий сбить с ног любого быка одним ударом. И такой же, как и ушкуйники наглый и самоуверенный. Что не могло тут же не вызвать у Сидора сильнейшего раздражения. И это вдруг взыгравшее в нём раздражение сыграло с ним дурную шутку. Он нахамил людям что пришли с ним поговорить. Добром поговорить, без скандала, а он им стал сразу же хамить в ответ.
— Как ты знаешь, у нас были на эту водку свои планы, — продолжил старший, не обращая внимания на молчащего, нахмурившегося Сидора. — И мы хотели бы восстановить наш договор. Это всё.
— Поставляете зерно, покупаем по оптовым ценам, никаких долей в прибылях. Это всё, — в таком же телеграфном стиле, ответил он ошарашенным мужикам.
— Но…, - начал мужик.
— Нет, — ответил Сидор. — На все но, ответ нет. Разговор окончен, жду осенью с зерном. Если что есть сейчас на продажу — привозите, купим. Не привезёте, найдём других поставщиков. У вас даже грамма потом не купим. Никогда. Продавайте сами где хотите и как хотите.
— Можем предложить заняться льном, — флегматично сказал он в спину молча вставшим из-за стола и направившимся к двери делегатам. — Заинтересует, обращайтесь.
— Что за лён? — настороженно оглянулся главный делегат,
Через силу повернувшись, он с явной неохотой вернулся обратно. Немного потоптавшись, мужик снова уселся за стол. Оба пришедших с ним молчаливых мужика так рядом с ним и не сели.
— Обычный лён, — охотно пустился в объяснения Сидор. Показное согласие Главного мужика его ничуть не обмануло. Говорить и слушать эти люди сейчас его не будут. Но сказать что хотел, всё же следовало. — Травка такая, зелёненькая с весёлыми голубыми цветочками. Растёт в этих краях говорят хорошо. Ткань из него весьма и весьма ценится. На неё обеспечен стопроцентный спрос. Весьма трудоёмок в производстве, точнее трудозатратен, но все затраты компенсируются большой прибылью после продажи полотна. Доходность конечно ниже, чем производство спирта и водки, и труда больше, но всё одно выгодно. Если готовы включиться в работу, то ответа от вас я жду в течение одной недели после этого предложения. На день позже уже будет поздно.
— И не потому, что я такой плохой, — усмехнулся невесело Сидор, — а потому, что подойдут сроки сева и даже начинать что-либо новое будет уже поздно.
— Если же нет, значит, нет, — с совершенно равнодушным видом развёл он руками.
— Если же и это вам не подходит, то готов предложить проект по сахарной свёкле, или по выращиванию подсолнечника. На выбор или всё вместе. Тут уж по вашему усмотрению.
— Жду опять же не более двух недель, — негромко проговорил он в спину молча поднявшимся и так же молча вышедшим из кабака делегатам.
— Поговорили, — Сидор с досады чуть не сплюнул на чистый пол трактира. Найти общий язык с хуторянами или хотя бы нормально, спокойно поговорить, не получилось. — Ну что у них здесь за манеры, — расстроено прошептал он.
На душе было противно. И горше всего было от того, что не сдержался…
