Ознакомительная версия.
Они проехали через святынную площадь. На ступенях Дома Иштар Бербелек заметил несколько блядей из новеньких, белые ляжки поблескивали в газовом свете. Дрожки свернули, ускоряясь на круто опадающей улице, цокк-цокк-цокк. Бербелек сунул руку во внутренний карман кафтана, вынул никотиану и спички. Таак… Затянувшись дымом, он откинул голову на кожаную спинку и засмотрелся на небо. Вопреки пополуденному дождю, оно было безоблачным, звезды шкодливо подмигивали, Луна — та вообще могла ослепить. Лишь спереди, над портом, где на железных цепях висели воздушные свиньи, их толстые силуэты перекрывали звездную россыпь. Никотиана вспыхнула алым, пан Бербелек выдохнул, яркие искры полетели в ночь. Предположим, Кристофф удержит оборот на прошлогоднем уровне. Но после принятия правительственных заказов… Сто двадцать, сто сорок тысяч грошей чистой прибыли. А пятнадцать процентов с этого… Скажем: двадцать тысяч. Тогда я наконец-то выплатил долги отца и закрыл ренты для Орланды, Марии и детей. Следовало бы еще выкупить услуги какого-нибудь хорошего текнитеса тела. Признайся-ка, Иероним Бербелек-из-Острога: ты ведь стареешь, как и любой другой.
Монотонное движение дрожек и ритмичный стук копыт, несмотря ни на что, действовали усыпляющее, чуть ли не гипнотически — когда повозка остановилась, Иероним схватился, будто пробужденный от утреннего сна.
— Мы на месте, эстлос, — буркнул возница.
Высадившись, пан Бербелек лениво выискивал в карманах мелочь.
Ворота перед двором, понятное дело, были заперты, но пирокийный свет горел над меньшей дверью рядом. Бербелек постучал в нее трижды серебряной головкой своей трости. Дрожки неспешно процокали вверх по пустой улице, направляясь к святынной площади. Еще одна затяжка черной никотианой в предутренней прохладе, в тот самый долгий час, когда боги расправляют косточки, а керос Вселенной становится чуточку мягче, чуть ближе Материи…
— Ах, наконец-то! Я уже думал, что ты этой ночью и не вернешься! Ну, и как там бал, а? Так, снимай свою шубу, давай перчатки. Дождя же снова не было?
Пан Бербелек проигнорировал скрипучие словоизлияния старого слуги и, даже не снимая кафтана, прошел в переднюю библиотеку. Здесь, за пустым пультом, на небольшом листке телячьего пергамента он записал краткую информацию об успехе переговоров с министерством торговли. Сложив листок дважды, по еврейской моде, он размягчил над свечой зеленый сургуч и запечатал им письмо. Теперь прижать перстень с гербом Острога и:
— Порте! Пускай Антон занесет это в контору эстлоса Ньюте. И немедленно!
Но от пульта он не отвернулся. Этот дым над свечой — а ведь сквозняка нет — это что, сабля, меч? — в листьях на ветру, в людской толпе, в тумане, воде и дыму, в том числе и этом темном, повсюду — он даже склонился, мигая — искривленное лезвие, так.
В этот день пан Бербелек не выспался. Пан Бербелек плохо спал воденбургскими ночами, но теперь, вдобавок, он спал мало: только пробил девятый час, а в спальню, отпихивая с пороге Порте и Терезу, ворвался эстлос Кристоф Ньюте, и тут же всяческая сонливость начала испаряться из тела Бербелека, а кошмары — из мыслей.
— Вайх, вайх, вайх! Иероним, чудотворец, кратистос ты мой салонный, в ножки падаю, в ножки!
— А, чтоб тебя зараза… Не открывай шторы!
— Как ты это совершил, вникать не стану, но вот что скажу — достоин ты последнего гроша, следующий же корабль у Сытына твоим назовем именем. Ну, покажи же рожу, дай-ка я тебя обниму!
— Да пошел ты! Ты бы и сам все устроил, Бруге на все согласился бы, от любви, вроде бы, так поглупел, что… Во всяком случае, в облаках витает… Тереза! Кахву!
Благородный Кристофф Ньюте, иерусалимский рытер и меховой магнат, тоже был родом не из Воденбурга (был он хердонцем во втором поколении, родившимся в Нойе Реэзе Германа, сына Густава), что иногда объясняло его многословие. Тем не менее, здесь он жил дольше Бербелека, и для последнего одной из величайших загадок было, как Кристоф смог остаться таким же холериком, рубахой-парнем, в то время, когда самые настоящие демиурги оптимизма и бесцеремонности после нескольких месяцев жизни под морфой Григория впадали в «воденбургскую депрессию». Только Ньюте вообще был отрицанием банальности: шесть с половиной пуса роста, два литоса живого веса, архитектурные плечища, волосы — словно язык пламени: рыжая борода, огненная грива, и еще этот голос пещерного жителя, рык пьяного медведя, рюмки звенели, даже когда он говорил шепотом.
— Я сразу же сделал новые заказы и срочно выслал факторам более высокое предложение скупки; мы вытесним Крейцека не только из Неургии, но и из балтийских княжеств, я уже вижу это, — продолжал господин Ньюте. — Год, два, не могут же они вечно цепляться за цыганские кредиты, а уже когда мы выйдем на север…
— У Мушахина поддержка королевской казны, — перебил его Иероним, похлебывая горячую коричную кахву.
— Ха! А разве не для того я принял тебя в компанию? У тебя есть приятели при восточных дворах, твоя первая была же родом из Москвы, правда?
— Кристофф…
— Ой, прости великодушно, что я вспомнил, наш ты пан Мученик! Господи Кристе, как же ты умеешь наслаждаться трауром! Помнишь, как мне пришлось вытаскивать тебя из псарни Лёке? Я уже думал, что…
— Уйди.
— Ну все, все, все. О чем это я… Крейцек, Мушахин, братья Розарские. Ну а потом, а потом уже только сибирское ханство.
— Их не пробьешь, транспортные расходы…
Кристофф треснул кулаком по подушкам.
— А я, как раз, и не собираюсь! Наоборот даже! Соболей в Северный Хердон, к примеру. Хоп, через пролив! А когда Дедушка Мороз сморфирует этот ледовый мост из Азии в Новую Лапонию…!
— Да ну тебя, он морфирует его уже с семисотого года. Слишком слабый антос, ему бы перебраться из Уббы к самому проливу Ибн Кады.
— Слушайте, эстлос, а чего это вы меня так обламываете? Три хорошие новости за утро, а он — как из могилы бурчит!
— Да ну тебя… Человек тут встает еще более уставший, чем ложился…
— И что снова тебе снилось?
— Не помню, точно не уверен, даже и не знаю, как все это рассказать. Сам подумай, Кристофф, вот что-то такое: я замкнут, но в бесконечном пространстве, бегу к месту, в котором стою, а они меня режут до костей, как только я повернусь, но только это не я поворачиваюсь…
— Хватит уже, хватит! Растормошить тебя следует, а то заржавеешь тут. На этот ба я же тебя чуть ли не силой выпихнул — и что? Плохо разве сделал?
— Какие новости?
— Вайх, как будто сам не знаешь! Тор отправляется воевать. Снова драка за Уук. Так что представь все эти заказы, один только зимний контингент, а еще же скачок цен…!
Ознакомительная версия.
