Андрей Березняк - Чернильные стрелы

– А почему не как Робинзон? – прервал я позитивные рассуждения Коленьки.

Тот сбился с ритма эйфории.

– Какой Робинзон? Причем тут Робинзон?

– Ну как… С чего ты вообще решил, что тут кроме нас есть люди? Что если мы с тобой здесь одни, как Адам и Ева?

Романов поперхнулся сигаретным дымом, я с опозданием осознал произнесенное мной же.

– О, даже хуже, даже Авеля с Каином родить не сможем, чтобы они друг друга на бытовой почве порезали, если ты, конечно, не переодетая дама.

– Мурашов, мы с тобой в бане сто раз вместе были!

– Именно, поэтому если ты и переодетая дама, то уже после операции, что исключает вопрос деторождения.

– Мурз, череп вскрою…

– … и останешься один на белом свете. Ладно, допустим, мы тут не одни. Где гарантии, что остальные тут – люди, а не ящерики какие-нибудь? В братьев Марио я, знаешь ли, в детстве наигрался, на «дэнди». Живьем не тянет их подвиг повторять.  Вот еще вариант: тут живут люди. Вроде как идеально для нас. Ты в курсе их уровня развития? Ладно, если они к звездам летают, тут у нас есть шанс нарваться на вполне цивилизованный по нашим меркам прием – на опыты нас сдадут, в смысле, изучать будут. Скорее всего, даже не больно. А если тут махровый феодализм и религиозное мракобесие? Сожгут. А если вообще первобытные люди в шкурах бегают? Сожрут.

Колю моя речь несколько ошарашила, поэтому ответил он не сразу. Но было очевидно, что радужная картина в голове у этого неожиданного поклонника фэнтези уже сложилась, поэтому голос разума (то есть мой) он смело отринул.

– Мурз, не гони. Тут, скорее всего, мир магии. И меча! Нам уготован путь героев. Сначала будет трудно, возможно даже будем страдать. Но потом изучим всякие заклятья, станем круче всех и натянем этот мир по самые помидоры. Не трухай, держись меня.

 То есть Романов с чего-то уже видел себя крутым волшебником, разящим всех вокруг клинком и словом. Уверен, что мне отводилась роль верного помощника, а заодно и восхищенного летописца.

Во всей нашей компании Коленька считался неформальным лидером. Так получилось как-то само собой, он чуть ли не сам назначил себе эту роль, но никто и не сопротивлялся. Мы не были близкими друзьями – так, несколько человек, связанных некоторыми общими интересами. Помогали по мелочам по мере сил и возможностей, иногда отмечали вместе какие-то праздники, но почти никогда не собирались с женами и детьми, у кого они были. То есть в круг друзей семьи никто из нас друг для друга не входил. Компания приятелей.

Фактически нас держал вместе футбол: вместе играли раз в неделю вечером, вместе иногда катались на «выезда». Романов обычно и подбивал нас всех, планируя маршруты, гостиницы и машины. Если очередной выезд, который Коленьке хотелось «пробить», был кому-то в тягость по временным финансовым причинам, тот, очень неплохо зарабатывавший торговлей стройматериалами,  нередко одалживал на неопределенный срок стоимость авиаперелета. Возвращали ему всякий раз, хотя он каждый же раз предупреждал, что ему не горит, отдать можно и потом – к пенсии.

Во все переделки мы попадали в основном тоже благодаря Романову. Именно из-за него нам пришлось побегать в Марселе от разъяренных арабов, которым Коленька – ночью, на задворках порта! – кричал бессмертную фразу Кисы Воробьянинова. Пять белых идиотов, да еще и после футбола, во время которого на трибунах было очень даже жарко, показались этим детям Магриба конвенциональной целью, и пришлось вспоминать школьные годы, а конкретно – кроссы на длинные дистанции на уроках физкультуры. А также прыжки в высоту, когда попался какой-то забор.

Из-за Романова же нам пришлось ночевать на пляже города Ниццы, потому как ему взъерепенилось вспомнить «романтику студенческих лет». У нас не получилось планировавшегося им автостопа, так что пришлось скидываться на такси от Риги, куда мы доехали в душном автобусе, до Берлина, откуда был ближайший рейс до Лазурного побережья, на который мы хоть как-то успевали, чтобы попасть на матч. Отель наш предводитель тоже не заказал, уверив, что на месте мы «как в юности» найдем себе чудесный гестхаус с маленьким номерами в мансарде, чудесным видом на Средиземное море и завтраком, приготовленным заботливой хозяйкой – француженкой бальзаковского возраста. Не знаю, в моей юности французские гестхаусы не водились, там все чаще попадались убитые номера в пансионате «Восток-6», становившиеся еще менее пригодными к  проживанию после наших там гуляний. Естественно, что и Ницца, и Монако, и Канны оказались просто оккупированными русскими и англичанами, приехавшими на футбол. И это помимо обычных отпускников, заполоняющих курорт в высокий сезон.

Дело, как я уже сказал, закончилось ночевкой на галечном пляже. Дежурных-дозорных мы по неопытности не выставляли, поэтому утром недосчитались четыре кошелька и два паспорта.

Многолетняя привычка Романова быть лидером въелась в его мозг намертво. Порой это раздражало, но все как-то сглаживалось его веселым нравом и способностью находить выход практически из любых ситуаций и главное – умением принимать решение. Сейчас же я видел, что Коля не видит всей серьезности проблемы. Он часто терял связь с реальностью, но одно дело – попасть по глупости на дополнительные расходы, и совсем другая ситуация сложилась у нас сейчас. Мы черт его знает где, без еды, воды и теплой одежды. Как вернуться домой – никто не знает. Как выбраться из леса – неизвестно. И это помимо того, что я ему уже наговорил в своем скепсисе. Романов принимал происходящее как обычно: приключение. Я же видел, что он совсем не понимает: ставки тут совершенно иные.

Окажись мы вдруг в центре Могадишо в самый разгар какой-нибудь перестрелки, Коленька в момент бы сообразил, что дело дрянь, и надо выкарабкиваться. И ведь вполне мог бы найти выход. А вот ощущение ночи у костра в турпоходе чувство опасности и адекватное восприятие реальности в нем не пробудило.

– Ты меч-то хоть раз в жизни видел? А? Кроме как на компьютере фехтовал?  А злому колдунству у бабы Глаши учился? Привороты-проклятия на семи черных кошках?

Но Романова так просто было не пронять.

– Олежка, все будет оки, не переживай. Сигарет еще пачка, деньги есть. Не пропадем.

Я устало откинулся на траву. Наши деньги тут, думаю, сгодятся только на растопку, пятнадцать сигарет еще пару суток могли радовать моего приятеля, но не меня, никогда не курившего. Еще до заката я настоял на полноценном аудите имеющихся у нас вещей. Зачем-то внес список в заметки в айфоне: у каждого из нас по футболке цвета «электрик» из микрофибры. Одинаковых, только у меня над номером «12» было напечатано «мурз», а у Коленьки – «романоff». На каждом джинсы, носки, трусы. У Романова плавки, у меня боксеры. У меня кроссовки, у него легкие мокасины – по лесу не разбегаться. Одна зажигалка и початая пачка сигарет. Два айфона, два айпада. У каждого небольшая сумка через плечо. По смене белья. Паспорта, кошельки. У меня в нем права, документы на машину, две кредитки и семь тысяч рублей ровно. Романов предсказуемо оказался богаче: кредиток было шесть, а денег почти тридцать тысяч. Ключи от дома у меня. Зубные щетки и два тюбика пасты. Две пачки «дирола» и упаковка презервативов у Коли.