Теперь Дорн устремлял взор на Льва, в привычной для себе манере обхватив кулак ладонью другой руки.
— Идти вперёд — таков наш приказ. Добиться успеха там, где потерпели неудачу другие экспедиционные флоты. Ты ступаешь по их следам и называешь это успехом. Взгляни на эту карту, мой калибанский брат, и скажи, кто из нас на самом деле отважился шагнуть в истинную тьму Окклюды Ноктис?
— Отважился? — прорычал Лев, сжав кулак. — Намекаешь, что я выбираю более лёгкий путь?
— Стены замка не пробить одной разведкой. Или ты оправдаешь своё нежелание иной причиной?
— Достаточно, Рогал! — рявкнул Хорус, хлопнув ладонью по столу.
— Нет, не достаточно, — процедил Лев. — Напротив, уже перебор! Получается, я не просто трус, а ещё и лентяй. Но ты не произносишь истинное обвинение, Рогал, — то, что в своей небрежности я не подчиняюсь приказу Императора.
— Уверен, это не... — начал Фулгрим.
— Мой брат всё видит правильно, — произнёс Рогал Дорн. Пристально посмотрев на каждого из троих родичей-примархов, он задержал взор на Льве. — Каждый из вас решил истолковать слова Императора так, чтобы они подошли под ваши планы, а не разработать стратегии, внимая Императору.
На лице Гидореаса не отразилось ни единой эмоции, однако капитаны других легионов не обладали его сдержанностью, и некоторые из них уставились на Дорна, изумлённые размахом брошенного им обвинения.
— Вот дерьмо, — пробормотал Фулгрим.
— Какое высокомерие... — Лев отошёл от стола, но тут же метнулся обратно. — Нет! Я этого так не оставлю. Есть лишь один способ определить, кто из нас прав.
Сигизмунд отступил назад, избегая серии решительных выпадов Оденцы, и его ноги взметнули облачка золы из круга, ограничивающего зону схватки. Ему не требовалось парировать: само расстояние защищало легионера от ищущего острия гладия в руке оппонента. Внезапно иониец развернулся, чтобы импульс, полученный им при отходе, придал мощи его атаке. Именно так Сигизмунд и задумывал с первого шага своего притворного отступления. Его клинок, более длинный и тяжёлый, чем у противника, секущим движением устремился к бедру Оденцы, вынудив того уклониться вбок. Его гладий ринулся наискосок для парирования, однако иониец метил вовсе не в ногу. Незначительно изменив направление и баланс веса, Сигизмунд опустил лезвие меча на предплечье оппонента. Клинок глубоко вошел в кожаный наруч, и Оденца, невольно разжав хватку, выронил гладий.
Затем рыскающее остриё меча понеслось к его незащищённому животу.
— Уступаю! — быстро воскликнул Оденца, отпрыгнув назад.
Сигизмунд замер, будто автоматон, внезапно отключённый от питания. Миг спустя он уже стоял навытяжку и салютовал противнику, поднеся клинок ко лбу.
На краю гаревого круга появился Аппий. Он один раз хлопнул в ладоши, давая тем самым знак, что поединок окончен, и восхваляя победу ионийца.
— Тебе бы уже следовало знать, Оденца, что Сигизмунд всегда движется в одном направлении — только вперёд. Если он отступает, то лишь потому, что уже начал контратаку.
— Тебе обязательно надо раскрывать мои секреты всем моим противникам? — скрипуче произнёс Сигизмунд, хотя его губы искривились в легчайшем намёке на улыбку.
— Я не твой личный тренер, а все Храмовники обязаны стремиться к самосовершенствованию.
— Сигизмунд!
Братья обернулись на призыв Эола, который неожиданно появился в дверях тренировочного зала. Силуэт магистра Храмовников очерчивал более яркий свет из коридора.
— Приведи себя в порядок. Мой клинок должен поддержать честь нашего господина, и ты будешь моим секундантом.
— Для меня это почётно, магистр Эол.
Сигизмунд ответил машинально, и по его голосу не удалось бы понять, что сам легионер удивлён таким выбором. Он ведь занимал одну из низших позиций в братстве Храмовников, и обычно секундантами на дуэлях магистра служили более старшие воины. Сигизмунд воспринял такое решение как награду.
— Аппий, — продолжил Эол, — подготовь мой двуручный меч. Встречаемся у кормовых пусковых отсеков.
Магистр снова исчез, оставив трёх Храмовников глазеть друг на друга.
Не тратя времени на домыслы, Сигизмунд вернулся в свою опочивальню и как можно поспешнее совершил омовение. Сервы принесли ему чистый жёлтый комбинезон и чёрное сюрко с гербом легиона — кулаком на левой стороне груди, вышитым белой нитью.
Прибыв на место встречи, воин обнаружил там Аппия и Эола в компании Эйдолона из Детей Императора. Сигизмунд знал помощника Фениксийца в лицо и по рассказам о нём, но официально Храмовника и капитана Детей Императора представили друг другу лишь после того, как все они вошли в ангар для десантных кораблей.
— Я доставлю вас на борт «Гордости Императора», — сказал Эйдолон, приглашая Храмовников на изящный штурмовой катер в пурпурно-золотой расцветке Третьего легиона. Приближённый Фениксийца увидел замешательство на лице Сигизмунда прежде, чем тот успел бы озвучить свои мысли, и пояснил: — Видите ли, Фулгрим предложил свой флагман в качестве нейтральной площадки для дуэли. Раз уж тут меня слышат только вы трое и эта палуба, я признаюсь, что он, по-моему, поступил так лишь для того, чтобы Хорус не смог!
Внутри катер оказался более изысканным, чем привык Сигизмунд — с позолотой на рёбрах жёсткости корпуса и шкафчиками с тёмными панелями вдоль центральной переборки. Пол представлял собой простой сетчатый настил, зато потолок украшали узоры из плитки, сделанной «под мрамор», а дверь в кабину пилота обрамляли резные декоративные колонны c перемычкой.
— Один из личных транспортников вашего примарха? — поинтересовался Храмовник.
— Этот? — расхохотался Эйдолон. — Нет, конечно. Для Фениксийца здесь тесновато.
После того как они стартовали, офицер Детей Императора встал со своего места возле кабины и подсел к Эолу.
— Ты сражаешься с Барзареоном из Первого, — сообщил Эйдолон, наклонившись к магистру. — Он капитан-паладин. Я слышал, как один из Тёмных Ангелов называл его Погибелью Стражей.
Командир Храмовников что-то хмыкнул, но больше ничего не сказал.
— Я о нём слыхал. Обучен самим Львом как оруженосец их Ордена и поборник легиона, — сообщил Аппий. — Суровая проверка для тебя.
Эол снова хмыкнул.
— Мне говорили, будто даже самый неопытный легионер Первого владеет клинком не хуже ветерана штурмового кадра, — добавил Сигизмунд, чувствуя, что и ему стоит озвучить какое-то мнение по этому поводу.
— Хватит! — прорычал Эол.
Оставшаяся часть полёта прошла в молчании.
Сигизмунда не впечатлили размеры «Гордости Императора»: даже линкор типа «Глориана» не мог сравниться с «Фалангой». Тем не менее воин родился в трущобном городе на Терре, а возмужал в относительно спартанских условиях VII легиона, а потому счёл, что флагманский корабль Фениксийца не менее грандиозен и роскошен, чем дворец самого Императора. Пока воины шли по исполинскому звездолёту, Эйдолон постоянно называл окружающие места и красноречиво описывал их. Космодесантники двигались по Триумфальному Пути, что пересекал большую часть корабля в длину, от кормовых пусковых отсеков до командных палуб у носа, где и наметили провести дуэль. На широком проспекте легионерам почти никто не встретился: похоже, его заранее расчистили для примархов, которые прибыли раньше своих поборников с их гораздо более скромными свитами. Отзвуки шагов астартес разносились среди позолоченных колонн и огромных арок, сияние тысяч люменов отражалось от полированных ворот, которые перекрыли бы Путь в случае вторжения. По оценке Сигизмунда, здешние помещения уступали в масштабах разве что стратегиуму «Фаланги»: хотя звёздная крепость заметно превосходила в тоннаже любой линейный корабль, её внутренние отсеки в основном спроектировали для использования людьми, а не примархами. «Гордость Императора», напротив, казалась подогнанной специально под Фулгрима. Каждый дверной проём и сводчатый потолок на ней уходили ввысь намного дальше, чем требовалось даже с учётом роста легионеров.
