Бионические глаза Тота сфокусировались на дисплее левого монитора.
– Все соединения сохраняют атакующие параметры. Больше половины Легио участвует в бою, остальные двигаются точно согласно плану. Сообщается о соотношении потерь в одну вражескую машину на одну нашу.
– Приемлемо, – задумчиво произнес Солостин, – но едва ли образцово, если учесть обстоятельства. Легио Лисанда вряд ли превосходит нас по классу.
Тот смотрел на дорогу впереди.
– Лисанда сражается совместно с Ультрадесантом.
Солостин кивнул. Не было нужды уточнять – всякий раз, когда Легио Аудакс выступал на войну, происходило одно и то же. Прочие Легионы Космического Десанта действовали в тактическом согласии со своими силами Коллегии Титаника, но никогда нельзя было рассчитывать, будто Пожиратели Миров сохранят спокойствие достаточно долго, чтобы продемонстрировать подобную выдержку.
«Пес войны» продолжал враскачку идти вперед. Гремящий корпус пробивался сквозь пыльные облака, которые душили город. Они ориентировались по ауспику, направляясь к искаженным тепловым меткам и движению, засеченному широкоугольной эхолокацией. Позади «Сиргалы» не отставали от вожака «Псы войны» «Маакри» и «Кала». На их темной броне виднелись такие же повреждения, как и у командного титана.
– Входящее сообщение. – Тот нахмурился. – Флагман отфильтровывает, как может. Оно с передовой, обращено ко всем подразделениям сопровождения. Они хотят, чтобы мы стянулись к… – он прижал бионическую ладонь к вводу вокса, аугметически соединенному с виском.
Солостин барабанил пальцами по подлокотнику кресла, непринужденно раскачиваясь в такт поступи старого титана.
– Стянуться к?.. – переспросил принцепс. – Куда стянуться? Не говори мне, что, наконец, настал день, когда Двенадцатый Легион просит нас о помощи.
– Вот дерьмо, – выругался Тот, медленно выдохнув. – Передача от восьмого капитана Кхарна. Он приказывает всем подразделениям разведки вернуться к перекрестку Валика и требует немедленного подкрепления.
– Толика достоинства не помешает, модерати Кол, – неодобрительно отозвался Солостин на ругательство.
– Мои извинения, сир.
– Прощаю, – Солостин самостоятельно слушал передачу, и его улыбка угасала. – Чтобы добраться до Валики, нам придется пробиться через четверть города. Я… подождите, подождите. Это не может быть правдой, – сказал он.
Кида, не подключенная к вокс-сети, наконец, отвела глаза от стрелковых консолей.
– В чем дело?
– Поступают сообщения с половины городских перекрестков, – ответил Солостин. – Хуже всего на Валике.
Приближаются машины Лисанды. К тому же, там высадился лорд Аврелиан.
Кида нахмурилась. На оранжевом стекле целеуказателя постоянно отображались прокручивающиеся потоки данных.
– И почему это не может быть правдой?
– Не это, – произнес Солостин. Он ввел команду, чтобы перевести вокс-сообщение на основные динамики кабины. – Вот это.
– … потеряли контакт с примархом, повторяю, говорит Кхарн с Валики. Мы потеряли контакт с примархом, подкрепления…
Кида не переставала хмуриться.
– Пожиратели Миров постоянно теряют контакт с примархом. Они теряют контакт со всеми, когда, ну вы знаете… – она постучала пальцами по виску. – Гвозди берут верх.
Солостин глядел глазами титана на пылающий город снаружи.
– На сей раз что-то явно иначе.
Кхарн кричал. Не от ярости и не из-за ран, просто потому, что еще был жив. Этот звук тысячи и тысячи раз повторяли по всему городу люди, которые подошли к своему физическому пределу, вышли за него, но так и не получили передышки. Он кричал, чтобы пересилить боль в мускулах, сражаясь с жжением молочной кислоты в изможденном теле, затопленном боевыми стимуляторами. Он кричал и смеялся, пока убивал, и его топор опускался снова, снова и снова.
Он не лгал Аргелу Талу. Некоторым воинам нравилась война, и он был одним из таких. Не сам сокрушительный натиск, а первобытный восторг при прорыве вражеского строя и сопровождающий его дурманящий хохот. Покалывающее удовольствие от дыхания, когда другие сломлены и мертвы. В борьбе за выживание крылись бездны веселья.
Однако военные писцы занимались своим ремеслом неправильно с самого появления языка. Некоторые вещи просто нельзя описать, и первой среди них была война – подлинная открытая война между сшибающимися армиями.
В силу самой сути восприятия, то, что мудро для одного, всегда будет ложью для кого-то другого.
Некоторые рассказчики фокусировали внимание на каждой секунде поступков и поведения воина в пылу схватки, описывая движения смертных. Другие – на атмосфере более масштабного противостояния, и давлении эмоций на его участников.
Правы были и те, и другие, и никто из них. Кхарн хорошо об этом знал.
В битве не существовало никакой универсальной истины. Порой он сражался, и не мог вспомнить ни одного удара топора, ни одного лица убитого врага, хотя те вопили у него перед глазами часами напролет. Также он бывал на таких полях боя, где каждое искаженное лицо застревало в памяти на несколько часов, и где он помнил каждый незаметный поворот топора, как и точный звук, с которым оружие разрывало доспехи, мясо и кости.
Битва определялась выносливостью. Ход времени отмечала лишь боль в мышцах и сбившееся дыхание. Война на передовой – от боевых отрядов Древней Терры до мясорубки с участием огромных орд в Великом крестовом походе – была войной с самим собой. Мастерство не имело значения, все решали братство и стойкость. В 31-м тысячелетии любой воин, взявший винтовку, пистолет или клинок, бился против собственных запасов мужества, силы и выносливости. Против мужества братьев и сестер, против их способности продолжать стоять и держать строй.
Прошло тридцать тысяч лет, и методы ведения войны сделали полный круг.
Как показала Темная Эра Технологии, масштаб конфликтов человечества сбросил со счетов порочную практику опоры на автоматику. Люди вернулись к столкновениям меча и щита, к окапывающимся солдатам с винтовками. В роли богов теперь оказались боевые титаны и танки «Гибельный клинок».
В более спокойные моменты Кхарн ощущал гордость. Он жил во вторую эпоху легенд, и с каждой новой победой вокруг него создавалась мифология будущего. Пожиратели Миров были потомками фаланг древности, духовными наследниками стен щитов из сгинувших царств. Они являлись воплощенным эхом, воскрешая в памяти битвы, которые дробились на поединки бронзовых клинков в руках тысячи героев, когда боевой порядок терялся в крови, поте и проклятиях двух перемалывающих друг друга армий.
