Это был странный вагон, больше похожий на то, что должно плавать на воде. Сломайшей не любил плавающих штуковин. Они были ненатуральными. Металлические штуковины тонут в воде. И любой орк, который думает, что подобный вид подходит баивому вагону, который, по опыту Сломайшея, должен ездить только по земле, заслуживает хорошего пастука по голове.
Хотя это была хорошая хреновина. Кратер позволял развить хорошую скорость (даже если они могли повернуть только налево), но Скарблиц не сильно отстанет. Если Вазлом хотел выжить, ему придется убить этих флибузтьеров быстро.
Он приземлился на палубу перед орком в мешковатой белой рубахе с боевыми значками. Черно-желтые полосатые штаны были заправлены в коричневые кожаные боты со стальными накладками. Красная бандана покрывала его череп, а один глаз был закрыт черной металлической накладкой. Золотые кольца и шипастые крючки торчали из губы и острых ушей.
— А ты кросавчег, а? — сказал Сломайшей.
— Красивее, чем ты когда-либо будешь! — буркнул флибузтьер.
Они рванулись навстречу друг другу, сражаясь без единой мысли о защите. Все усилия были направлены только на атаку, они сражались, круша, рубя и сталкиваясь, как безумные гладиаторы из бойцовских ям. Сломайшей должен был признать, что этот орк был довольно неплох с его рубилом. Большая часть его клепанных доспехов лежала изрубленными кусками вокруг его ног. Но Вазлому удалось нанести пару хороших ударов своим оружием, и оба противника сильно истекали кровью.
— Ну и как они тя зовут? — спросил Сломайшей у врага, когда они разошлись тяжело дыша на просевшем бушприте баивого вагона.
— Кроворож Разбейбошк, — ответил тот.
— Один из парней Краснопушка?
— Да, и чо?
— А ничо, — ответил Вазлом. — Просто хотел знать, что сказать Скарблицу про тебя.
— Скарблица тут нема.
Сломайшей указал своим зазубренным и погнутым тесаком за плечо Кроворожа.
— Тута он.
* * *
Кроворож видел двух орков, стоящих на пути накренившегося баивого вагона. Один был окруженной зеленой потрескивающей дымкой сгорбленной развалиной с бронзовым посохом. Около него возвышался громила, живое, дышащее воплощение Горка (или Морка) во плоти.
Но, если они останутся так стоять, то долго они не проживут.
Свистящая, скрипящая мега-броня боевого вожака была колоссальной, но даже её будет недостаточно, чтобы спасти его от размазывания в красную пасту под колесами «Орк о`Боя».
Противник Кроворожа развернулся и соскочил с баивого вагона с диким криком, оставляя его одного на бушприте.
Он заревел и высоко поднял свое рубило.
— Ваааааааааааааагх! — заорал он, когда со стороны меньшего из пары орков вырвалась вспышка зеленого света, а «Орк о`Бой» безрассудно влетел в нее.
Острый нос вагона смялся, словно встретил скалу. Через момент левиафан из стали, огня, шестеренок и дерева превратился в бурю искореженного металла, столкнувшись с потрескивающей орочьей силой. Баивой вагон задний мост взлетел в воздух, вращаясь так, будто невероятные руки крутили его, как юдишкину шею.
— Зог миня! — заявил Кроворож, взлетая в воздух.
Горящие развалины описали идеальную дугу над двумя орками перед тем, как рухнули на землю и превратились в кучу тлеющих обломков.
* * *
Разбейбошк попытался открыть один глаз, но понял, что это был тот, что закрыт повязкой, и попытался снова. Другой глаз слипся из-за крови и масла, но, все равно, открылся, хоть и с посторонней помощью грубых пальцев.
— Ты позволишь? — произнес кто-то с тенью веселья в голосе. — Ты был прав, босс, этот еще живой.
Все, что мог видеть Кроворож, было зернистое кровавое марево света и дыма и кончик пальца, держащий его веко открытым. Он лежал на спине, это можно было утверждать однозначно.
Последнее, что он помнил, был «Орк о`Бой», таранящий чудилу и вожака. Потом дела пошли странно: вместо того, чтобы раздавить орков, баивой вагон как-то сломался. Грубые руки подняли его на ноги, и он обнаружил себя лицом к лицу с двумя орками, которые должны были умереть. Позади них «Орк о`Бой» лежал неузнаваемой кучей покореженного металла.
Чудила фыркнул и криво ухмыльнулся, в его глазах танцевали зеленые огоньки, кончики волос приподнялись на татуированной и покрытой глифами голове.
— Я ж грил тебе, что смогу, — сказал он верзиле-вожаку. Кроворож немедленно понял, что он знает только одного орка, который поверил бы словам чудилы и встал на пути баивого вагона.
— Скарблиц, — сказал он.
Вожак нагнулся, его броня зашипела и засвистела, испустив дымное облако. Валы и шестерни хрустнули, поршни зарычали, когда огромные когти на руке раскрылись и сомкнулись вновь. Ожерелье из когтей и жубов, некоторые еще покрыты кровавой слюной тех, у кого они были вырваны, украшало его шею.
Скарблиц был самым крупным орком, которого Разбейбошк когда-либо видел. Больше Злобнокулака Жуболома, даже больше Краснопушка Ножезвяка. Почти такой же большой, как Смертобанка.
— Ты ж один из парней Краснопушка? — прорычал вожак.
Кроворож разомкнул израненную челюсть:
— Да, и чо?
Скарблиц подцепил его за челюсть своим когтем, поднимая вверх. Одетые в ботинки ноги орка повисли в двух метрах над землей.
— Эта мая планета, ни так ли? — произнес вожак, ухмыльнувшись железнозубой мордой. — Краснопушк заключил са мной сделку, будет жаль, если мне придется его замачить?
Кроворож попытался пожать плечами, но это было сложно, поскольку он болтался, как рыба на крючке.
— Ножезвяк знает, шо вы добазарились, Скарблиц, — сказал зеленокожий. — И он даже не пытался тя кинуть.
— Думаю он те гонит, — влез чудила. — Я чую это в его мыслях так же, как чую запах дерьма.
Скарблиц скривился, вытянув еще больше железных когтей.
— Газзагуг прав? Ты врешь мне, флибузтьер?
Кроворож хотел соврать вновь, пока не встретился глазами с обжигающим взглядом чудилы. Этот психический огонь проник внутрь его черепа, разметав остатки сознания, которые у него были, с жестокостью, которую он даже не мог предположить у чудилы.
Соврать было смерти подобно.
— Ну? Ты гонишь мне? — спросил вожак.
— Немного, да, — ответил Кроворож.
Скарблиц указал могучей ручищей на кратер, который теперь принадлежал его парням.
— Так вы хотели захапать всю эту добычу для Краснопушка, а?
Разбейбошк попытался кивнуть, но только загнал коготь вожака глубже в свою челюсть.
— Ага, хапнуть и заныкать и все на этом, — пробормотал орк, — но этого больше не случится, Моркай клянусь!
