— Точняк, кап’тан.
— Я тебе рассказывал, как меня завалили, Витирашка?
— Не, кап’тан, — тот закатил глаза.
Гретчину в очередной раз пришлось выслушать историю о том, как Краснапушк занял место военного вождя, устранив его взрывом техники Шкрулбойзов.
Круташтурм однажды был лидером Крававаго Вааагх, пока подлый смутьян не решил сразиться с ним, обрушив на его голову громовой молот. Потихоньку очнувшись, Краснапушк действительно считал себя мертвым. Ни один уважающий себя противник не оставит врага в живых. Тем более, чтобы он мог подняться и прокрасться в свой бывший лагерь, полностью разрушив уверенность в смертельном исходе.
Шкрулбойзы снова и снова прогревали движки, и немногие могли дождаться приказа. Колеса выплевывали из-под себя песок, когда они рванули прочь из многокамерного ангара вслед за парнями. Их красные машины описали дугу в космическом пространстве, целые ватаги парней держались на их стороне.
— Парни Шкрулбойзов стремились сюды, шоб давить челавекав, — заметил Витиран.
— Ани б пришли, даже есле карабля не была, — хмыкнул Краснапушк.
— И то правда, — согласился гретчин, видя, как кап’тан схватил конец быстро разматывающейся цепи, примотанной к смертадреду Драбилы.
— Валите их, Шкрулбойзы! — заорал Краснапушк.
Словно гонщики на старте, оставшийся транспорт парней пробуксовался на месте и с ревом покинул ангар. Некоторые были предназначены для использования в космосе — или, на худой конец, в воздухе — но большинство представляли собой просто огромный мотор на колесах, на котором они надеялись попасть на человеческий корабль. Иногда части из них удавалось проскочить сквозь пробоины, оставляемые смертадредами.
— Увидимся на той старане! — захохотал Краснапушк, пока его цепь не натянулась струной и сорвала кап’тана прочь с корабля.
* * *
Истобал крепко схватился за переборку, когда колоссальный удар от столкновения двух кораблей отразился по всему корпусу «Индомитуса». Он даже затмил звуки битвы, пронзавшие его конструкции. Вокс-уловители, встроенные в кости черепа, передавали внутрикорабельную связь, которую было ужасно слушать.
Боевая техника зеленокожих, запущенная в космос, отрезала им путь внутри корабля, и орды чужацких воинов хлынули в прорехи на длиннющих цепях. Орочьи транспорты с шумом вылетали из громадины и врезались в судно, прикрепляясь к корпусу с помощью больших магнитов перед тем, как прорваться внутрь.
Эти цепи сцепили вместе два корабля, и теперь выхода не оставалось. Несмолкающие переговоры по воксу между солдатами на борту подтверждали одно и то же — кишащие орды атакующих орков, убивающих и грабящих все, что им попадалось на глаза. Истобал сел, плотно прижав колени к груди и раскачиваясь взад-вперед на роскошной кровати.
— Зеленокожие на борту «Индомитуса», грядет резня, — сказал он, готовый заплакать. — Зачем Саймон настолько приблизился к Вейлосскому поясу? Он же знал, что у зеленожих тут базы.
— Это был преднамеренный риск, — произнес Бакуда, быстро вооружившись набором из широкоствольных пистолетов, прочных клинков и гранат из лакированного шкафчика с припасами.
Бакуда был телохранителем Истобала, покрытый шрамами ветеран Милитарум Темпестус. Единственный выживший после штурма зеленокожими аванпоста Дома Велизарий на Армагеддоне. Он оставил на память зубы убитого в тот день военачальника, надевая их на шею, словно ужасный трофей.
— Дому Велизарий хватает рисков и без Саймона, — проворчал Истобал, обозленный на упертый нрав капитана. Он поправил украшенную драгоценными камнями повязку вокруг третьего глаза во лбу: — От него требовалось доставить ценности моей семьи и Хартию на Терру в целости и сохранности.
— «Индомитус» быстроходен, и шансы на непосредственное столкновение с орочьим скитальцем-развалюхой были низкими.
— Похоже, не такие уж и низкие, — огрызнулся Истобал, вытирая руками лицо, ставшие мокрыми от слез и соплей. Он протер их шелковым одеялом и сделал глубокий успокаивающий вздох.
— Я — навигатор Дома Велизарий, — сказал он, вставая с кровати. — Подобная трусость ниже моего достоинства.
Но истории, что он слышал о зеленокожих…
— Дай мне оружие, — заявил навигатор, зашагав в сторону, где Бакуда хранил достаточно амуниции для уничтожения средненаселенного района улья. — Что-нибудь побольше, чтобы убить зеленокожего наверняка…
— Не пойдет, — ответил Бакуда.
— Ты отказываешься повиноваться? — взвизгнул Истобал. — Забыл свое место?
— Вы неподготовлены, сэр, и не годитесь прикрывать мою спину.
— Мне нужно оружие, — настаивал тот. — Если зеленокожий пройдет мимо вас…
— Это случится только в случае, если я погибну, а если я покойник — вы тоже покойник. С пушкой или без.
Истобал был готов воспротивиться, когда Бакуда положил ему руку на плечо. Очевидное нарушение протокола и проявление фамильярности, но, учитывая обстоятельства, навигатор спустил все на тормоза.
— Вы проявили благородство, пожелав сражаться, но лишь будете отвлекать меня, а в бою это грозит смертью.
Телохранитель сопроводил навигатора в уборную, где находилось золото и оуслитовый сундук, свидетели их побега с Арконы.
Одна из секторальных Хартий Дома Велизарий, документ неисчислимой ценности, покоилась внутри него. Подписанная Великим Лордом Ксавьером Велизарием в далеком прошлом, она наделяла Дом Навигаторов исключительными, всеобъемлющими и бессрочными правами на собственное ремесло. Легенды Дома гласили, что сама длань Императора касалась ее в начале Великого Крестового Похода.
С началом вторжения тиранидов и участившихся войн, вовлекавших многие системы, старейшины Дома избрали тактику отзыва всего персонала с Арконы. Истобал и «Индомитус» были готовы направиться к Терре, а сейчас это…
— Вы хранитель Хартии Велизарий, — сказал Бакуда. — Держитесь позади и двигайтесь вместе со мной — так мы достигнем спасательных капсул. Здесь вы не погибнете, этого я не допущу. Понимаете?
Истобал кивнул, уверенность его телохранителя придала ему сил.
— А где же Волчьи Клинки? — спросил он во время того, как Бакуда открыл дверь, ведущую к коридорам выше. — Разве они не должны быть также и здесь?
— А где, по-вашему, они находятся? — ответил тот. — В самом что ни на есть кровавом пекле.
* * *
Годрик Уидоусен пел, убивая орков-абордажников. Этой вдохновляющей песне его научил Разящая Рука во время своих редких пробуждений в сумрачных залах глубоко под Клыком. И улыбку собственного топора он утопил в кишках вопящего от боли зеленокожего.
