— Туда. За ней нас ждёт корабль.
3
О, было сложно не почувствовать себя оскорблённым. Единственный космодесантник.
Месатанский комплекс открывается и расходится пред ними вместе с разъезжающимися дверями, похожими на аварийные гермозатворы космических кораблей — модель, выбранная Аркханом Лэндом для защиты от радиации и возможных катастроф, а не из соображений безопасности. В свете того, что происходит на Марсе, этого… безумия, которого не скрыть за ложным именем революции, Лэнд не удивлён, что началась аварийная блокировка базы.
— Нас преследуют, — в какой-то момент говорит легионер.
Лэнд ничего не слышит, но прибавляет шагу. Слишком быстро. У него нет усовершенствований. Горло уже саднит, ноги горят.
Техноархеолог и его спутники идут быстро, отголоски их шагов разносятся среди пустых колоннад. О, как это разочаровывает. Пусть он и выбрал заброшенный комплекс лишь как удобный путь отхода, Лэнд не может сдержать раздражение и меланхолию при виде разрухи. База напоминает ему подземные города-оболочки, которые он так охотно исследовал, где его единственными спутниками в Поиске Знания были защитные системы былых времён и безмятежность собственных мыслей. Узнает ли он вновь покой?
Как долго здесь, в Месатане, будет энергия? Без поддержки слуг, закреплённых за комплексом, установленные на стенах каждого зала горгульи рано или поздно перестанут выдыхать фильтруемый воздух. Любой, кто останется здесь к тому времени, умрёт от недостатка кислорода.
Какой же бессмысленной будет смерть в этом месте…
Причём в бегах от собственных коллег. Милосердный Омниссия, эта мысль раздражала его так сильно, что даже забавляла. Имперский Кулак вёл Лэнда по мосту, тянущемуся над хранилищем, где стояли тысячи ящиков и контейнеров — настоящий город-склад.
Единственный космодесантник…
Лэнд вдыхает, готовясь спросить, почему Имперский Кулак один, почему они сочли, что для защиты и сопровождения его хватит одного воина… но тут появляется преследователь.
«Воракс» решил атаковать, когда они были на середине моста, лишенные путей к бегству. Даже его мерзкий, почти дикий вычислительный аппарат понял, что добыча едва ли станет прыгать с такой высоты.
Первым признаком опасности стал содрогнувшийся на опорах мостик. И Лэнд, и Кулак побежали. Аркхан со всех ног бросился вперёд, ни на миг не усомнившись, что машина пришла за ним. Легионер побежал туда, откуда они пришли.
Имперский Кулак, грохоча доспехами, промчался мимо Лэнда — дрожащего, путающегося в дорогой мантии и воющего, словно обезьяна. Конечно, выл не сам Аркхан, а Сапиенс, но при этом Лэнд чувствовал уколы ужаса, вспоминая с досадой, как думал, что оторвался от преследователей.
— Спрячься за мной, — приказал Кулак.
Аркхан повиновался без раздумий. «Воракс» наклонился, переходя на одновременно неловкий и изящный бег, а его выпуклые сенсоры вспыхнули холодным свирепым огнём. Закружились роторные пушки, а руки-копья откинулись, словно у предвкушающего удар зверя. Имперский Кулак встал между Лэндом и автоматоном. Космодесантник выстрелил первым.
Лэнд никогда прежде не видел, как сражаются Легионес Астартес. В смысле, своими глазами, а не в записи. Его работа действительно помогла созданию оружейных легионов, возможно даже, привела к революционным прорывам, но самого Лэнда интересовал лишь вложенный в них гений Омниссии. Он изучил их физиологию, насколько мог, но большая часть информации была засекречена, а в открытом доступе, по большому счёту, была только явная пропаганда.
Пусть так. Честно говоря, его это не волновало.
Для Аркхана Лэнда война всегда была понятием, заключавшим в себя невыразимую скуку.
Возможно, страсть Лэнда к возвращению знаний и тайн сделала будущее лучше, но не изменила утомительных и жестоких реалий настоящего. Космодесантники были орудиями, исполнявшими свою задачу самоуверенно и предсказуемо. Однако этот оказался весьма примечательным образцом в плане боевого искусства. Он начал бой с громоподобных выстрелов болтера: каждый снаряд взорвался на бронированном корпусе «Воракса», ни один не прошёл мимо цели. Всё это время он пятился, прикрывая своим телом истинную цель машины, содрогаясь и прогибаясь под шквальным огнём роторных пушек, но не падая.
От брони Имперского Кулака летели искры. От нее отлетали раскалённые осколки керамита. Космодесантника бурили — ни одним другим словом невозможно было описать разрушение, обрушенное на гиганта. Его бурили насквозь огнём. С воем и визгом мимо прячущегося в тени воина Лэда проносились пули. Они били и рикошетили по ограждению прямо перед ним. Болтер продолжал грохотать.
— Никанор… — заговорил Лэнд. Это был первый и последний раз, когда он произнёс имя Имперского Кулака.
Никанор стрелял одной рукой, скривившись при виде брызг крови. Свободной он потянулся за спину к мельтабомбе.
— Беги, — приказал он, выхватив устройство.
— Но её не…
— Для моста — достаточно, — Никанор выставил наплечник навстречу наступающему и перезаряжающемуся врагу. Его шлем был наполовину скрыт другим. — Не для машины. Беги.
«Он собирается взорвать мо…»
Лэнд побежал.
2
— Ты — техноархеолог Аркхан Лэнд, — произнёс Никанор.
Это не было вопросом. Человек, к которому он обращался, был тонкого телосложения, с редкими волосами, с многообъективными очками-визуализаторами широкого спектра действия, поднятыми на лоб, в подобающей высокопоставленному адепту многослойной мантии на более практичном костюме и видавшей виды броне марсианского путешественника. Вместе с ним было искусственное творение — псибер-обезьяна, смотревшая на Никанора щёлкающими глазами-пиктерами. Вдобавок, черты лица человека полностью совпадали с изображением, сохранённым на ретинальном дисплее Никанора. Несомненно, Аркхан Лэнд.
Космодесантник понимал, что человек напуган, это выдавал учащённый пульс и капающий со лба пот. Но гордость не покинула его. Возможно, Аркхан Лэнд не был солдатом, пусть он и боялся за свою жизнь — за свой образ жизни — но стоял прямо и гордо, даже когда у него дрожали ноги.
«Хорошо, — с бесстрастным одобрением подумал Никанор. — Хорошо, когда тебе есть за что жить и умирать».
— Да, это я, — ответил остроглазый человек. — Могу я спросить, космодесантник, на чьей ты стороне?
Никанор посуровел, оскорблённый словами человека, но в свете обстоятельств вопрос был вполне ясен.
— Я — сержант Никанор Тулл из Седьмого Легиона.
— Это лишь твое имя и происхождение, космодесантник, — скривился Лэнд.
