— Скоро они познают дар Повелителя.
Ордима решил, что открыть сейчас рот станет для него смертельной ошибкой, так что просто кивнул с ничего не выражающим лицом и снова уставился на неподвижные тела.
Охранник вернулся к своему спутнику у металлической двери и сообщил:
— Всё нормально.
Второй отошёл к стене и отстучал комбинацию рун на тёмной панели. Ордиме стало интересно: как он их видит при таком слабом свете? Фары повозок освещали только участок перед собой и больше ничего. Потом до него дошло, что эти люди стояли здесь, в абсолютной темноте, уже… Сколько? Ордима мог видеть в темноте благодаря оптикому в правой глазнице. Наблюдая за человеком у панели, он ясно понял, что охранники могут то же самое. Кто-то их тоже аугментировал? Кто? Какому-то захудалому участку городской стражи подобного рода улучшения недоступны. Кто снабдил их этими аугментами? Кто эти люди? Если они силовики, то что, во имя девятого пекла, они делают здесь внизу, в леденящей темноте?
«Новые родичи» он сказал. Именно эти слова больше всего заставили по-настоящему разбежаться мурашкам по коже Ордимы. Эти люди говорили, как культисты.
Туннель задрожал: огромная дверь неторопливо раздалась посередине. Дальше за ней тоже была темнота. Секунд через тридцать створки наконец-то разошлись до конца, убравшись в пазы, — и путь был свободен.
Охранник справа взмахами погнал повозки вперёд, и Ордиму слегка качнуло, когда его машина пришла в движение.
Когда повозка с урчанием шла мимо силовиков, он глянул вниз и попытался прочесть имя и номер, выбитые на золотом значке правого охранника.
«Картиган. 899-00-213».
Был ли этот человек на самом деле Картиганом? Или эта форма краденная?
Это будет не трудно узнать, если он когда-нибудь выберется отсюда. По приказу его светлости Ордима уже взламывал несколько раз за последний год центральный когитатор местной стражи. Он обязательно поищет этого Картигана. Возможно, тот числится среди пропавших без вести.
«Если я выберусь».
И словно в ответ на эту мысль, пластальные двери с оглушительным гулким ударом сомкнулись у него за спиной.
Повозки покатили дальше. Туннель здесь был шире. Он изгибался понемногу влево и вниз. Через довольно приличное расстояние, пожалуй, полкилометра, не меньше, впереди замаячил новый источник света. Ещё пять минут — и караван въехал в просторный зал, освещённый светильниками на гроксовом жире, которые окрашивали всё вокруг тусклым и мерцающим оранжевым.
По центру зала, в бездонные чёрные глубины ныряли две широкие шахты подъёмника. Платформа слева стояла наверху, уже здесь — в зале, чтобы опустить новоприбывших на самые нижние уровни Аррафеля. Шахта справа зияла пустым проёмом, её платформа ждала внизу, и ни единый лучик света не пробивался оттуда.
«Уходим вглубь», — подумал Ордима, чувствуя, как сводит желудок. Он поборол неодолимое желание развернуться, спрыгнуть с повозки и бежать, бежать прочь. Он сумел зайти так далеко благодаря опыту, выдержке и хладнокровию, однако самая мысль спуститься по этим шахтам вниз с этими людьми заставила его бледнеть от страха.
«Я в ужасе, — признался он самому себе. — Там внизу что-то есть, ждёт, и мне это не понравится. Помоги мне Трон, если что-то пойдёт не так, если меня раскроют, если маска спадёт…»
Он уже давно прошёл точку невозвращения. Сейчас он это признал. Теперь от него ничего не зависело. Он должен выдержать, увидеть, куда это ведёт, и уповать на Святую Терру, что доживёт до момента, когда сможет снова глотнуть воздуха на поверхности.
Юнус отдал новый приказ, и одна за другой повозки вкатились на открытую платформу. Даже с тремя машинами на ней оставалось ещё полно свободного места. Затем шеф спрыгнул со своей машины, подошёл к панели управления на краю платформы и вбил код на мерцающей зелёным рунной клавиатуре.
Ордима услышал, как в стенах шахты со скрежетом ожили зубчатые колёса, и, жестоко тряхнув свой груз, платформа начала долгий путь вниз.
В стенах шахты располагались служебные люмы, как и в большинстве шахт Подработок, однако здесь они не горели. Так что, не считая фар повозок, единственным светом, который теперь видел Ордима, остался оранжевый квадрат над головой.
Пока тянулись минуты неторопливого спуска и на уши давило всё сильнее, Ордима смотрел только вверх, следя, как оранжевый квадрат становится меньше и меньше, а вместе с ним — надежды выбраться отсюда живым.
Каррас очнулся от того, что в затылке и шее пульсировала боль. Он открыл глаза и обнаружил себя в освещённой люмом комнате площадью, по его прикидкам, восемь на восемь метров. В глазах поначалу расплывалось, но вскоре окружающие предметы обрели чёткость. Он был не один. Напротив, в кресле из серого камня с высокой спинкой сидел большой космический десантник в чёрной повседневной форме.
Лохейн!
Старший библиарий без доспехов выглядел почти так же внушительно, но Карраса это не остановило. Он без раздумий кинулся вперёд, одной рукой придавил Лохейна к спинке кресла, а другую с напряжёнными пальцами занёс над горлом Штормового Стража, готовый раздробить ему гортань.
— Что ты сделал? — зарычал Каррас. — Что ты со мной сделал, проклятый?
Лохейн вздохнул.
— Сядь, брат. Крови сейчас ты не прольёшь.
Секунду они оставались в таком положении: Призрак Смерти застыл, яростный и смятённый; Штормовой Страж со спокойным видом терпеливо ждал.
А потом снизошло понимание. Оно обрушилось на Карраса, точно удар громового молота. Раньше, когда его обуревала ярость, в ответ всегда вскипал бурлящий поток силы.
Но не сейчас.
И это, вкупе с правдой в словах Лохейна, заставило Карраса опуститься обратно в своё каменное кресло. Алебастрово-белое лицо его ещё сохраняло кровожадный оскал, однако на смену ярости уже пришло глубокое беспокойство. Почему дар не проявил себя?
Лохейн понял.
— У нас нет другого выхода, — сообщил он Каррасу. — Все библиарии, которые поступают сюда, подвергаются одной и той же процедуре. Не думай, что с тобой обошлись как-то по-особенному. Я прошёл через то же самое, как только прибыл, и взбесился точно так же, однако вскоре узнал, зачем всё это нужно.
— Ты… Ты запечатал мою силу?
Каррас почувствовал, как кровь стынет в жилах. Сколько он себя помнил, дар всегда был при нём: вёл его, защищал, выделял среди остальных людей, даже среди космических десантников.
Афион Кордат велел ему в час сомнений полагаться на своё внутреннее «я». Однако внутреннее «я» Карраса неразделимо переплеталось с колдовством, что и делало кодиция столь ценным инструментом для своего благородного ордена.
