имел некий двусторонний смысл. Что хотела узнать женщина, отправив в мое тело своих микроскопических «разведчиков», каждое мгновение проводящих свое деликатное и тщательное исследование? И не провоцирующих мою чрезвычайно бдительную иммунную систему!
Что она хотела выяснить?
Я не сказала об этом никому, и не стала выходить на связь с «Отвагой». Скоро настанет утро, и я начну действовать согласно своей теории при свете дня. Ночь трудное время для тех, кто старается быть ближе к природе, днем безопаснее.
Мы уже давно отвыкли от сна. Внутри нашей брони все наши потребности во нем удовлетворялись автоматизированными системами, обеспечивая непрерывное и бодрствующее сознание. Те сны, что мы могли видеть — это сны наяву, являлись административной диагностикой глубинных слоев нашего подсознания. Чистка наших грез. Вряд ли это можно считать приятным.
Тем не менее, в ночной темноте генетический материал, занесенный старой женщиной, перемещался по мне, капля за каплей растворяя мое спокойствие.
Я начинала бояться тишины и бездействия.
И того, что грядущий день нам готовит.
* * *
Восход солнца над планетой принес с собой серые и печальные облака. Мы отправили наши полные отчеты на «Отвагу», а затем стали планировать свое возвращение в поселение Предтеч.
Снова все облачились в броню, кроме меня.
— Вы же знаете, что они едят себе подобных, — напомнила мне Поющая. — Что если они решили, что вы на вкус лучше?
— Я уверенна в том, что делаю, — ответила я. — Я лучше, чем они, — я посмотрела в сторону пасущихся травоядных животных. — Конечно, чище.
Мой любимый учитель, от которого для своей зрелости я взяла отпечаток, говорил всем своим подопечным: «Жизнь смертна во всех своих проявлениях. Никакие эмоции не соответствуют нашим целям лучше, чем юмор».
Я до сих пор не видела реакции со стороны моего организма на укус старой женщины — не было ни отека, отсутствовала лихорадка, никаких признаков инфекции или заражения. Но что-то определенно функционировало внутри меня.
Я шла и бормотала про себя, шевеля губами в непривычном ритме. Слова имели смысл, я понимала их, но они странно срывались с моих губ. Мышцы моего речевого аппарата должны были адаптироваться к формированию подобных звуков. Новые слова — новые для меня, требовали новых изгибов моей гортани и голосовых связок.
Прежде, чем я снова сняла мою броню, моя анцилла обеспокоенно отрапортовала:
— Ваше сознание меняется, Биоскульптор. Чужеродный генетический материал проявляет опасную активность.
Я ответила ей:
— Что-то внутри дает мне знания. Это странно ощущение, но я не думаю, что это опасно, пока нет.
Затем я сняла шлем, вылезла из брони, пересекла растрескавшуюся равнину, очерчивая в своей голове план действий.
Ветер сегодня утром был сильнее и холоднее, и пробирал меня изнутри.
— Помните, — обратилась я к Поющей и Вырубающему. — Не вмешивайтесь.
— Что, если они попытаются убить вас? — спросила Поющая.
Я засучила один рукав, обнажая место укуса.
— Они не сделают этого, — ответила я. Но откуда я знала это, я не могла объяснить даже самой себе.
Старая женщина улыбалась. Она должно быть считала меня смешной, и все мои действия напоминали ей некую шутку.
Я вошла в город. С новым видением осмотрела окружающие меня строения — все, что меня окружало воспринималось совершенно по-иному, нежели во время первого визита. Я начинала видеть и чувствовать строгую красоту серых гор, грамотность проектирования этого города, чтобы во тьме ночи не попадать под призрачное свечение звезд Туманности Паука. Эти Предтечи не совершали нечто из ряда вон выходящее. Они просто адаптировались и приняли новые сложности, используя все то, что было у них под рукой. Укусив меня, старая женщина внесла в меня то, что она знала, а возможно, и нечто большее. Все те непонятные слова заиграли в новом контексте, заиграв новыми, доселе невиданными красками.
Укус был даром. Вместе с ним в мою плоть, в мое сознание пришел не только их язык, не просто чувство места и осознание своей сущности, но и свое восприятие некогда давно произошедших событий.
Лайбрериан
Старая женщина встретила меня около дальней, второй стены города, в то время как первая была построена для защиты посевов на полях от возможных нападок травоядных животных. Ее сопровождали четверо спутников, трое женщин и один мужчина. Нервничая, они держались за руки, словно искали друг у друга поддержки, уверенности, но не только для этого. Они объединяли сознания, модифицировали его в иное состояние для улавливания всего происходящего над ночным городом, близлижайшими равнинами и горами. Их прикосновения способны были передавать информацию со всех точек планеты друг другу.
Я знала об этом, и понимала глубинную суть происходящего. Все это происходило благодаря кратковременному укусу и тем нескольким минутам, в течение которых бактерии с генетическим материалом распространились по моей крови, неся с собой информацию об окружающем мире, истории, местном языке, знания о тактильных информационных прикосновениях. Все эти знания прочно обосновались в моей крови, в моей плоти, в моем сознании.
Благодаря маленьким «разведчикам», крошечным агентам, генетическому материалу, эквивалентному по действию нашим анциллам.
Эти частицы воистину умные детища местной культуры.
Старая женщина больше не улыбалась, но заинтересованно осматривала меня, с насмешливым выражением на лице.
— Сейчас вы меня понимаете? — спросила она.
— Да… Но пока мне трудно говорить, — ответила я. Мои губы онемели и неуклюже шевелились в попытках произношения слов чужеродного языка.
— Здесь все еще опасно. Другие жители поселения думают, что вы прибыли сюда, чтобы покарать их.
— После стольких миллионов лет?
Слова, которые я произнесла для обозначения времени, основывались на планетарном 224-дневном годовом цикле, так как местное население не делило время на климатические сезоны и не привязывалось к фазам окружающих планету лун.
— Это было так давно? — спросила она.
Ее спутники отступили назад, расцепив руки.
Вырубающий и Поющая продолжали неподвижно наблюдать за происходящим, стоя около исследовательского корабля.
— Я поражена тем, что вы помните те времена, — сказала я.
— Лично я не помню. И никто из нас по отдельности этого не помнит. Но после того, как вы прибыли сюда, мы собрали кворум. Тысячи жителей одновременно взялись за руки. Мы попытались вернуться в прошлое. Некоторые осудили меня за то, что я попыталась установить с тобой контакт… Прошу прощения за наши методы.
— Вы пошли на большой риск, — кивнула я.
— Я уже стара, у меня практически нет никакого здоровья, — ответила она. — Но вы мне не кажетесь старой, хотя на вкус вам очень много лет… Если основываться на моих суждениях.
Я вытянула руку и обнажила место
