По обе стороны этого чудовищного тела выдвинулись по два щупальца длиной равные глазным стеблям. Из нижнего конца туловища выдвинулись еще четыре столба, поддерживавшие тело весом, наверное, около тонны. Челюсти, похожие на медвежий капкан, смыкались и размыкались, зубы стучали друг о друга со звонким скрежетом, как соприкасавшиеся керамические плитки.
— Ммммрррргггххх! — зарычало чудовище.
Имплантированный в мозг Уокера автоматический переводчик сработал безотказно, и в мозгу Уокера прозвучало: «Ммммрррргггххх!»
Такое начало не сулило ничего хорошего.
Уокер лихорадочно огляделся, но спрятаться было негде. Он вспомнил, как Джордж рассказывал ему, что виленджи похищают на планетах существа, находящиеся на разных ступенях интеллектуального развития. Молча глядя на возникшее перед ним существо, он нисколько не сомневался, что эта тварь принадлежит к виду, расположенному на самых низких ступенях шкалы разумности. Приняв чудище за бугорок, Уокер потревожил его сон, или пробудил от спячки, или черт его знает от чего еще. Пока реакцию существа на присутствие Уокера можно было назвать какой угодно, но отнюдь не дружелюбной.
Не было также никаких сомнений в том, что виленджи сейчас пристально наблюдают за происходящим. Поместив представителей двух абсолютно несхожих видов в тесное замкнутое пространство, они теперь ждут, что из этого выйдет. Интересно, есть ли среди наблюдателей тот, в глаза которого он швырнул пригоршню мелких камней. Если да, то он наверняка ждет неминуемого столкновения между человеком и громадным нечто. Кем бы ни было это существо — оно точно не трехногий. Джордж описал его достаточно подробно.
Зайдут ли виленджи так далеко, что позволят представителю одного вида убить представителя другого, не вмешиваясь в естественный процесс? Но разве на рынке он, Уокер, стоит меньше, чем эта безмозглая тварь? Впервые в жизни Уокеру захотелось во весь голос вопить о ценности его собственной новизны.
Насколько мыслящим является это существо? На нем не было никакой одежды, тело ничем не было украшено. Похоже, это животное — простое и примитивное. Но не все виды испытывают потребность в одежде. Зачем она нужна существу, и без того одетому в короткий щетинистый мех? Может быть, виленджи захватили на какой-то планете сознательного нудиста?
Думать приходилось быстро. Он был заперт в тесное пространство и располагал очень немногими возможностями защититься. Надо найти самое уязвимое место этого чудовища. Уокер взглянул на вытаращенные глаза своего возможного противника. Как только он на них посмотрел, глаза тотчас вдвинулись в туловище, спрятавшись среди мышечных валиков. Это движение сделало их неуязвимыми для пинка или удара рукой. Напротив, любое из четырех щупалец, выдвинувшихся из боков страшного существа, могло без усилий вырвать из суставов руки Уокера. Господи, да единственное, что нужно было сделать этому инопланетянину, чтобы убить человека, — это просто упасть на него.
Впервые в жизни слова застряли в горле Уокера. Существо вдруг проявило недюжинное проворство, когда двинулось навстречу Уокеру на всех своих четырех нижних конечностях.
— При… привет, — прохрипел Маркус. Он хотел произнести это слово твердо, но не вызывающе, но вместо этого получился какой-то жалкий всхлип.
Либо существо поняло приветствие, либо оно решило, что достаточно самого звука, но оно остановилось. Глаза величиной с баскетбольный мяч несколько раз переместились из стороны в сторону — что, вероятно, соответствовало подозрительному взгляду человека из-под прищуренных век. Уокер нисколько не сомневался, что этот Гаргантюа нисколько его не боится. В действиях чудовища не было страха. Вероятно, была подозрительность. Если он, Уокер, проявит осторожность, то, наверное, сможет ее погасить.
Они продолжали стоять друг напротив друга — человек и чудовище. Наконец, чудовище, видимо, поняло, что человек не представляет для него никакой угрозы. Или, может быть, чудовищу просто стало скучно. Или сочло этот чужеродный предмет несъедобным. Или сыграло свою роль и то, и другое, и третье. Как бы то ни было, существо — с поразительной грацией — отступило и улеглось на прежнее место, где Уокер по ошибке принял чудище за подходящий для отдыха бугорок. Забыв испытанный страх, человек не смог не восхититься грациозностью движений монстра. Никогда в жизни ему не приходилось видеть, чтобы животное такого размера — ни носорог, ни слон — двигалось с таким изяществом. Эта красота стоила того, чтобы ее увидеть. Во всяком случае, он бы с удовольствием ею любовался, если бы любое из этих безумно красивых движений не грозило мгновенно его убить.
Только удостоверившись, что чудовище снова погрузилось в состояние спячки, Уокер приблизился к искусственной панораме, отделявшей его от большого загона. Сердце Уокера болезненно сжалось, когда он окончательно осознал, что со всех сторон окружен заградительным электрическим полем. Он заперт в тесном пространстве наедине с чудовищем. Надолго ли, было известно только виленджи. Наверное, они ждут, как долго он сможет выжить в компании этого темпераментного гиганта. Эта мысль только подхлестнула ненависть, которую он и без того испытывал к своим похитителям. Интересно, как это существо относится к виленджи? Обладает ли оно достаточным сознанием, рассудком и опытом, чтобы испытывать те же чувства? Что оно будет делать, когда проснется самостоятельно, а не от докучливого вторжения незваного пришельца? Будет ли чудовище более благосклонным к нему? Или оно проснется голодным? Уокер чувствовал себя гостем и блюдом торжественного обеда одновременно.
Ночь наступила быстрее, чем рассчитывал Уокер, а темное время суток продолжалось дольше, чем на Земле. Обитатель загона безмятежно спал всю ночь, а Уокер мгновенно просыпался от любого шороха. Парадоксально, что он просыпался от тихих звуков, производимых мелкими насекомыми и треском веток, хотя они были несравнимы со скрежетом, с которым ворочалось спящее чудовище, наводившее страх на человека. Но во сне нервная система Уокера перестала различать звуки по их интенсивности, и он просыпался от любого шелеста. Обычно он полагался на Джорджа, который спал, как и положено ему по природе, более чутко, чем Уокер. Но Джорджа здесь не было.
С рассветом похолодало, и легко одетого Уокера пробил легкий озноб. Здесь не было ни палатки, ни спального мешка. Все это осталось в его прежнем загоне, и согреться теперь было негде. Но, учитывая, что Уокер оскорбил виленджи словом и действием, он должен благодарить судьбу за то, что они его просто не убили.
