«Он пытается заглянуть внутрь меня…»
— Спираль охватывает всех, — с неискренней кротостью произнес жрец. — Возможно, капитан Крест, вы найдёте свою истину на Искуплении.
— Я так понимаю, что паломники успешно добрались до вас, круговой магус? — уточнил Шандор.
— Не все, проповедник.
— Мы предложили им убежище во время помрачения, — вставил Клавель. — В ответ некоторые из паломников предложили свои услуги Астра Милитарум.
— Нашли себе истинное призвание, — сверкнул полковник безжизненной улыбкой.
— Хорошо, что с ними не случилось ничего дурного, — ответил магус. — Какие новости по другому вопросу?
— Часовни на Плите? — Кангре покачал головой. — Пока ничего, но, уверяю вас, мы очень серьезно относимся к этим осквернениям.
— Полковник, во время последнего нападения были жестоко убиты одиннадцать человек, — надавил Вирунас. — Вы говорите, что прибыли защищать нас, однако преступления начались после вашего появления.
Улыбка исчезла с лица Таласки.
— Я не позволю так…
— Круговой магус, расследование провожу лично я, — снова вмешался комиссар. — Если окажется, что среди виновных есть наши солдаты, они понесут наказание.
— Имеется и третий вопрос, — блеснул глазами полковник. — Трое моих бойцов вчера не вернулись из Надежды.
Тут словесный поединок закипел по-настоящему. Но и до этого, пока дуэлянты обменивались выпадами, Крест внимательно наблюдал за Вирунасом. Казалось, что посланник действительно заботится о паломниках, даже искренне переживает за них, но в его поведении мелькало нечто трудноуловимое — словно не хватало какой-то мелочи.
«А чувствует ли он хоть что-нибудь?» — на такой мысли поймал себя Крест.
Расстались переговорщики мирно, уверяя друг друга во всяческом уважении и взаимной поддержке, но любой не вчера родившийся человек ощутил бы фальшь.
— Что думаешь, капитан? — поинтересовался Таласка после ухода магуса.
Крест ждал такого вопроса. Именно ради ответа его привели сюда, и, быть может, вообще оставили в живых.
— Я не знаю, кто он такой или что означает его Спираль, — произнес капитан.
Он говорил правду, но это не имело значения, поскольку её вытесняла иная, более грандиозная правда, которую Крест осознавал, не обращаясь к фактам или даже рассудку. Она произрастала из чутья беглеца, благодаря которому он до сих пор оставался в живых, несмотря ни на что.
— Но ты считаешь, что Вирунас опасен, — докончил за него полковник.
Крест взглянул на Лазаро и Клавеля. Один поступал осторожно, возможно, даже благородно, другой жаждал войны…
«Хочу ли я стать тем, кто склонит чашу весов?»
Капитан вспомнил об Арикен и других паломниках, которых заманили сюда. Да, именно заманили. На планете их ждала ловушка, но не в обличье Чёрных Флагов.
— Думаю, он смертельно опасен, — сказал Крест.
Посланник вернулся к шпилекоптеру, где его ждала Ксифаули.
— Они отпустят других паломников? — спросила ученица.
— Нет. Военные пытаются спровоцировать нас, чтобы завладеть Шпилями.
— Так пусть приходят! — женщина блеснула острыми зубами.
— Ты хочешь войны?
— Я хочу только служить Развёртыванию, круговой магус, — ответила жрица, словно бы озадаченная вопросом.
«И мой вопрос действительно странный», — мысленно признал Вирунас. Родичей всегда связывала общая цель, — по сути, иное было просто немыслимо для них — но теперь, по вине захватчиков, настали беспокойные времена. Культисты, разумеется, общались с гвардейцами и сумели переманить нескольких на свою сторону, но бойцы полковника отличались глубоко укоренившейся неприязнью к окружающим. Такая черта делала их особенно невосприимчивыми к Спиральному Завету. На то, чтобы расправить столько исковерканных душ, требовались годы терпеливой работы.
«Которых у меня нет», — понял магус, вспомнив о Хрисаоре. Тот ещё не вошел в полную силу, но Вирунас чувствовал неминуемость его возвышения в том, как росла агрессивность сородичей. К тому же чемпион только что совершил новое убийство, а смерть трёх гвардейцев не так легко выдать за случайность.
«Если я не приму срочные меры, Хрисаор неизбежно возьмет власть, — осознал старик, — и поставит тем самым под угрозу всё, чего мы здесь достигли».
Круговой магус и полководец не соперничали между собой, поскольку являлись двумя гранями одного клинка, направленного в цель, но чрезвычайно разнились характерами. Там, где Вирунас видел беспорядок, Хрисаор предвидел войну. Один ткал судьбу из теней, другой — из огня. Лишь грядущие события определят, какой из аспектов Спирали окажется выше. Пока что перевес оставался на стороне теней, но, быть может, ненадолго…
«Посторонние не оставили мне выбора, — решил магус. — Я и так уже слишком долго сдерживался».
— Нашла ли ты подходящую тварь среди вырожденцев Шпиля Каститас? — спросил он у Ксифаули.
Вырожденцами назывались благословенные уроды, живые кошмары, облик которых нарушал все положения Пяти Святых парадигм. Создания обладали неимоверной силой, но не разумом, поэтому Вирунас держал их взаперти в старом аббастве Сороритас — до того дня, когда чудовища понадобятся братству.
— Я отыскала уникального воина, круговой магус, — ответила женщина. — Его коснулась Тьма-под-Шпилями.
Жрица раскинула руки, повернув ладони к старику.
— Еретики получат своего «тижерука».
Вирунаса обеспокоило искажённое слово, слетевшее с губ ученицы. Подобной отраве души не было места в Развёртывании, но, впрочем, Ксифаули хватало сил, чтобы противостоять искушению. В самом деле, она даже без дурных последствий для себя изучила нечестивые книги, обнаруженные культом в подземельях Шпиля Веритас. Умиротворённость, охватывающая всех представителей братства, сделала их неуязвимыми для тёмной порчи. Несомненно, это было самым неоспоримым доказательством превосходства сектантов над несведущими.
— Тогда приступим, — объявил магус. — Обратим против наших врагов их собственные страхи.
Первый день Арикен в Астра Милитарум превратился в урок о разнообразии страдания. Всем новобранцам, включая её, выдали полевую форму, стеганую коричневую куртку и дыхательную маску, после чего приказали выстроиться в шеренгу для получения «полковой отметины» от самой госпожи капитана. Череполикая женщина, внимательно посмотрев в глаза каждому рекруту, что-то шептала ему и татуировала знак на правой ладони. С иглой Омазет обращалась проворно и умело, но нисколько не щадила солдат.
