Степан Мазур - Клятва рода

Человека со щитом отбросило, тут же ещё двое рядом отлетели, как ловушку-бревно поймавшие. Сёма пробивал строй чуть вдалеке рядом. Толпа, убегая от слезоточивого газа, догнала предводителей и навалилась на киборгов. Дубинки взвились в воздух, послышались крики. Замелькали биты, ножи. Разомкнутые Скорпионом и Леопардом легионеры потеряли устойчивость, завалились назад. Какая-то минута и спецназ утонул под рекой протестующих. Шлемы и щиты полетели в стороны. Их затоптали, ножи неотвратимо находили цели. С задних рядов пошла команда стрелять. Потекла кровь. Выстрелы не остановили разгорячённых, движимых в одном направлении бывших людей.

Сёма запрыгнул на бронетранспортёр, кинулся к люку выкидывать людей, сожалея, что нет гранаты. Скорпион запрыгнул следом, протягивая гранату и резко хватая за плечо. Оглушительная пощёчина от брата была чем-то совсем неожиданным.

Сёма застыл, ничего не понимая.

— Хватит уже, Сёма. Не видишь что ли, что всё вокруг бред?

— Бред? — Сёма пощупал пылающую щёку и осмотрелся. Мир вокруг погрузился в войну и люди с наслаждением лишали врага жизни.

Скорпион спрыгнул с транспортёра, остановился и взмахнул руками. От ладоней в разные стороны, пошла волна огня. Этот огонь, как круги от камня на пруду, прошёлся по площади, и в огне сгорело всё живое. Быстро, как тонкая бумага. Сёма зажмурился, пропуская огонь через себя и… открыл глаза.

Они с братом стояли в просторном, светлом помещении и трое напротив ухмылялись: голубоглазый Эмиссар, широкоплечий, лысый качок, больше похожий на небольшую подвижную гору и пожилая, седая женщина.

— Браво, малыш, догадался всё-таки, — едва-едва похлопал в ладоши Нежить. — Хоть Родослав и не говорил тебе, что я не только мастер ядов, но и специалист по иллюзиям.

— О чём он, Скорп?

— Нас поймали в ловушку наведённой иллюзии.

— Иллюзий? Когда?

— Полагаю, это случилось с того момента, как мы приблизились к демонстрантам. Просто с той поры мир перестал быть реальным. Всё, что происходило — морок, наведённый Эмиссаром. Он воздействовал на сознание, показывая не то, что есть. Я до конца и не понял, как удалось выбраться. Сжигая наведённый мир, как-то не подумал, что сознание может позволить сгореть и нам обоим. Иллюзия была такой, что любое якобы воздействие там, отразилось бы на теле. И вряд ли криминалисты удивились бы, обнаружив наши обгоревшие тела.

— Ещё боль от ударов, усталость, другие ощущения? Моя пылающая щека?

— Мозг был обманут… У меня такое ощущение, что я с этим сталкивался… Не было ничего, только мысли Нежити, что преобразовывались в окружающий мир.

— Зато трое напротив сейчас самые, что не на есть настоящие? М-да, не успел я парней освободить. Как же ты догадался?

— Всё было слишком просто… А когда последний раз всё было слишком просто?

Сёма не ответил.

— У меня растаяли последние сомнения, когда мысли стали преобразовываться в физические предметы. Попросту он подсовывал то, что хотели увидеть… Последней каплей была протянутая парнем мне граната.

— М-да, недалеко мы к брахманам придвинулись. Всё кшатрии и кшатрии.

— Ты думаешь, ты действительно специалист по иллюзиям? — закричал Сёма, возвращаясь на вербальный способ общения и обращаясь к Эмиссару. — Тогда почему мы так просто выбрались?

Нежить захохотал. Старушка и качок чуть приподняли уголки губ.

— Чего смешного? Ты думаешь, тебе осталось долго смеяться? — Сёма двинулся вперёд, но Сергей схватил за плечо, останавливаясь.

Эмиссар, отсмеявшись всласть, довольно обронил:

— Вы здесь, потому что я позволил. А позволил я, потому что пробую новый яд? Что струится по вашим венам. Я назвал его "Правда-ложь". — Нежить глянул на часы. — И действовать он начинает через четыре секунды. Остались вопросы? Тогда приступаем к опыту.

Сёма со Скорпионом переглянулись и, не сговариваясь, рванули к Нежити.

Показалась, что тела врезались в скалу. Но мутнеющий взгляд и расплывающийся мир ещё говорили, что это просто качок, только что стоявший подле Эмиссара, преградил путь крепкой грудью, что больше походила на гранит.

Оба свалились под ноги помощнику Эмиссара.

Поверженные.

Светло, тепло. Меня окутывает облако, словно парю в невесомости. Вокруг ласкают слух приятные мелодичные звуки, настолько приятные, что нет сил сконцентрироваться на чём-то другом. Я не могу вырваться из цепких объятий и плыву в этом незримом мареве. Крылья за спиной ритмично, лениво разгребают пену, облака. Я плыву без цели, без мыслей, я как будто простое облачко, лёгкое невесомое и вряд ли существующее вообще. Я — мысль.

Что-то привлекает моё внимание, что-то тяжёлое и непонятное, непознанное моим разумом приближается. Оно не агрессивно, оно не враждебно, просто непонятно, непознанно. И это Нечто манит меня, как огонёк любопытного мотылька. Я подплываю ближе и ближе, я почти вижу что это…Это…

Тень. Она окутывает меня, захватывает в свои объятья. Крепок и без надежды на освобождение. Я пытаюсь кричать, вырваться, но понимаю, что не испытываю боли, и кричать незачем, нет причины, я просто внутри этого тёмного облака…

Это другой свет, внутренний, это другое тепло, настоящее.

Я больше не слышу райского пения, но я словно открываю глаза и вижу тысячи таких же, как я, что бродят среди облаков без цели и помыслов, прозябая в пространстве. Они совсем такие же, как я. Смотреть на это невыносимо, я должен им помочь найти себя.

Я должен.

Эта темнота… Едва я понимаю, что она хотела мне показать, темнота исчезает.

И я один. За спиной всё так же растут крылья, но я уже не смотрю лишь под ноги. Я зрю вперёд. Я словно ощущаю новую цель, я вижу небо без прикрас, истинное небо. И я бегу сквозь пену, сквозь облака до ближайшего похожего на меня пленника. Самого себя в прошлом.

Я кричу ему в ухо:

— Проснись, эй, очнись! Ты можешь прозреть, поверь в себя!

Но он меня не слышит. Я бегу ко второму, третьему… Кричу. Ничего не меняется, всё так же. Всё тоже. Они слепы и глухи. У них нет сердца, они все в той же прострации, слушают своё райское пение, не замечая ничего вокруг.

Но кто же я? Я? Я — мысль. Помогать ли мне им? Я в смятении, может им так лучше. Кто подскажет?

Я в смятении. Такого раньше никогда не было. Мои крылья машут, что есть мочи, поднимаюсь над пеной, вверх, к солнцу, к свету… Но он странно слепит, я кричу… я что-то кричу, но крик распадается тысячами осколков…

Проходит много времени, я летаю над облаками в поисках таких же как я. И о чудо, нахожу немногих. Мы держимся за руки и смотрим друг на друга прозревшими глазами, мы словно отчего-то свободны.