— Основное представление заключается в том, что наша видимая четырехмерная вселенная заключена в брану, своеобразную мембрану, внутри многомерного пространства, — начал он, и я сразу почувствовал, как отпала всякая надежда на понимание. — Теоретически бесконечное множество измерений, потенциально бесконечного размера, занимают другие браны, что в следствии, может означать бессчетное число альтернативных реальностей, пересекающихся с нашей, способом, который мы не можем даже вообразить, в рамках любой из существующих ныне космологических моделей.
Тишина последовавшая за его «объяснением», сказала ему все, что нужно было знать о том, как много мы знаем.
— Так значит, бран-щит перемещает нас из браны в которой существует наша вселенная, в другую, — сказал Антонис. — Но, создает ли он новую брану, или перемещает в уже существующую?
Все удивленно посмотрели на Антониса, и он пожал плечами.
— У меня теперь уйма времени для чтения, — объяснил он, и я было почти рассмеялся, но тут же вспомнил, почему у него есть время для чтения.
Адепт Врил благосклонно постарался звучать впечатленным, когда сказал: — Простой способ интерпретации сложной теории, но в сущности верный. И, отвечая на ваш вопрос: генератор щита перемещает нас в ближайшую незанятую брану, еще не создавшую свою собственную, внутреннюю вселенную. Там мы пребываем в превосходной изоляции. Ничто не может взаимодействовать с нами, так же и мы не может взаимодействовать ни с чем за пределами границ щита, до тех пор, пока его деактивация не вернет нас в изначальную точку.
— Теперь я вижу, почему Механикус хотят вернуть Бинарного апостола, — сказал Актис Бардольф.
— Именно, — сказал Врил.
— Как скоро вы сможете отцепить коллектор от этого храма? — спросил я, возвращаясь к делу.
Пауза между моим вопросом и ответом Врила, не то, что я надеялся услышать.
— Апостол обитал в этом храме в течении тысячелетий, отделить его будет совсем не просто, — сказал Врил. — Как и все мы, апостол недоверчив к переменам, так же нету гарантий, что все без исключения энграммы, выживут после такого разрыва.
— В таком случае, мы больше не смеем отвлекать вас, магос Врил, — сказал я. — Работайте так быстро, как только можете, и сообщите мне, когда будете готовы к перемещению коллектора. Поторопитесь, если хотите сохранить его.
Наши доспехи неподвижно стояли на круглой площадке внутреннего двора позади храма, словно сверхчеловеческие гиганты на парадном плацу. Странные огни отражались от их изогнутых пластин, отражение, напоминающее воду под ледяной коркой.
После описанного магосом Врилом способа, как мы остаемся вне досягаемости тиранидов в пределах храма, все что я делал — это сопротивлялся взгляду на раздражающее небо, как теперь стало известно, не являющееся частью моей вселенной.
Рабочие столы, привлеченные из кузницы, разместились по всему двору. Воины из обоих домов смешались, и разговаривали за общей трапезой.
Как оказалось, мы не единственные, кто нашел здесь убежище.
Близлежащая схола нашла спасение в стенах храма-кузницы. Предположительно сотня прогена и несколько инструкторов, насилу выселенных из своих бараков, находились здесь вместе с нами. Они расположились на противоположной стороне двора, новобранцы с открытыми ртами таращились на наши доспехи.
Как только мы покинули внутренние помещения храма, закаленный ветеран поспешил представиться мощным рукопожатием и энергичным салютом.
— Раюм Бартаум, аббат-инструктор из схолы Викара, сир рыцарь. Наши прогена и я, в вашем распоряжении, — сказал он, и я принял его заявление с подобающей честью.
Все оставшееся время, Бартаум и его сотоварищи инструкторы безжалостно муштровали свои отделения, с тем немногим оружием, что у них осталось. Все понимали, что они не выживут по дороге к Вондрак прайм, но говорить об этом не решались.
Передо мной расположились оловянная кружка воды, обогащенная электролитом, тарелка, с предположительно высококалорийным ужином из сладких питательных батончиков, и некий суп, приправленный медленнодействующими стимуляторами.
Мне понадобиться все это, чтобы вернуться к нашему походу.
Актис Бардольф сидел напротив меня, усталый и бледный, отражение моего собственного состояния. Мое изначально низкое мнение о Хоукшрауд изменилось в лучшую сторону. Я видел Бардольфа и его рыцарей в действии, и знаю теперь, что на них можно рассчитывать.
— Видели ли вы Вольного клинка? — спросил Бардольф.
— Нет, — ответил я. — С тех пор как он провел нас внутрь. Как вы узнали, что он Вольный клинок?
— Кем еще он может быть?
Я пожал плечами.
— Последний из своего дома, или одинокий выживший, как один из ваших Присягнувших.
Бардольф покачал головой.
— Геральдика в виде единорога? Ее нет среди больших домов, нет и среди малых.
— Возможно, он принадлежит к неизвестному вам дому.
Бардольф усмехнулся.
— Если я не знаю о каком-то доме, это значит, что он не существует. Поверьте, я знаю свои дома.
Скажи это кто-либо другой, я бы истолковал этот комментарий как заносчивое хвастовство, но из того немного, что я узнал о Актисе Бардольфе, можно судить, что такая черта характера ему не свойственна.
— Из какого тогда он дома, как вы думаете?
— Невозможно узнать, — сказал Бардольф. — В этом и заключается весь смысл Вольных клинков, не так ли? Тайна.
Послышался тяжелый лязг измученного метала, в котором я узнал поврежденного рыцаря. Я повернулся от своей еды, когда, хромая фигура Вольного клинка вышла на открытое пространство двора. Все прогена разом прекратили свои тренировки, пока инструкторы криками не заставили их продолжать.
С плечевой пластины свисал потрепанный флаг с единорогом. Броня Вольного клинка представляла плачевное зрелище. Коррозийные ожоги обнажили множество внутренних механизмов, некоторые движущие части его правой ноги сварились в одно целое, из-за чего его доспех качался при ходьбе, неловко переставляя ноги.
Рыцарь с грохотом остановился посреди двора перед нами.
Вольные клинки печально известны своей непредсказуемостью. Они несомненно благородные, все еще верные рыцарским добродетелям, но следующие обособленным путем. Что бы не подвигло этого рыцаря идти одинокой дорогой, отрешиться от всяких связей с друзьями и родными, ведет его к ему одному известной цели.
Я испытал мимолетный испуг, при виде мощи и величия возвышающегося над нами рыцаря. Одно дело пилотировать такой великолепный доспех, другое видеть его нависающим над тобой с заряженным оружием.
