«Я стану делать свою работу так, чтобы Хоуп мог мной гордиться. Это останется неизменным вне зависимости от моей должности и места работы».
— Я не возражаю, если ты станешь злодеем, но хотел бы, чтобы ты оставался на сцене до тех пор, пока не опустится занавес.
— Постараюсь, но обещать ничего не могу.
Бартоломей пожал протянутую руку. Взаимные условия были приняты.
— Ух, времени-то почти не осталось!
Ригди снова коснулся стены ладонью. На ней появились новые изображения. Конгрессмены начали собираться в главном зале, который отвели под сегодняшнее заседание, а в пустовавших комнатах ожидания и переговорных появились солдаты.
— Что ж, пора начать большую уборку.
Ригди постучал пальцем по уголку стены, развернув изображение обширного зала.
— Вся информация должна подаваться незамедлительно и достоверно. Твои слова. Так что наблюдай за мной отсюда. А, и смотри не коснись стены ненароком.
— Биометрическая идентификация?
— Именно. Это же тайная база, как-никак. Если кто-то кроме меня коснётся стены, программа завершит работу. Дверь снаружи открыть невозможно, но изнутри она вполне открывается.
Внутрь можно было попасть только по приглашению, но воздействовать на управляющие системы изнутри возможности не было. Другими словами, если бы кто-то зашёл сюда без разрешения Ригди, ему не останется ничего иного, как просто покинуть помещение.
— По-хорошему, тебе бы надо сидеть в ложе зала заседаний, но тогда на тебя непременно обратят внимание. И будет нехорошо, если они станут совать свои носы, куда не просят.
Последние фразы Ригди договаривал, уже выходя из комнаты, и Бартоломей поспешно окликнул его:
— Обещай мне одну вещь.
Все размещённые в комнатах ожидания и переговорных солдаты были вооружены. Охранники у входа сделали вид, что меняются сменами, и, наверное, укрылись в комнатах у главного зала. Очевидно, с какой целью.
— Обещай, что при свержении этого правительства кровь не прольётся. За пролитую кровь однажды непременно придётся заплатить ещё большей кровью.
Ригди остановился в дверях, обернулся и пристально посмотрел на Бартоломея. Лицо его не отражало ровным счётом ничего, но взгляд пронзал душу.
— Я на своей шкуре это испытал, знаешь ли, — сказал он и вышел, не дожидаясь ответа Бартоломея.
За 10 минут— Да… Кому как не тебе об этом знать.
Немало солдат Кавалерии погибло при перевороте в центральной башне Эдена. Большинство из них оказались обращены в шигай фал'Си Бартандельсом. За кровь Рейнза Ригди сполна расплатился кровью своих подчинённых. Вот только от гибели Рейнза больше всего выиграли члены прежнего Правительства, а платить пришлось Кавалерии.
Бартоломей смотрел на экран, где показывалось происходящее в главном зале. Свободных мест в ложе почти не оставалось. Присутствовали здесь в основном те же лица, которые находились прежде в подобной ложе в башне Эдена. Все они настаивали на том, что члены прежнего Правительства уже сполна расплатились по счетам и им необходимо позволить сохранить занимаемые должности. Председатель Сид Рейнз жизнью за это заплатил, говорили они.
Тот факт, что в сражении погибло большинство офицеров PSICOM, также сыграл им на руку. Мёртвые — лучшие кандидаты, на которых можно возложить вину за произошедшее, ведь оправдаться они не могут. В частности, было объявлено, что Джилл Набаат и Яаг Рош должны быть посмертно лишены всех своих гражданских прав за то, что принесли столь великое бедствие в Кокон.
А ведь запись, сделанная именно подполковником Рошем, и станет козырной картой, которая позволит избавиться от старой гвардии. Скорее всего, получив ID-карту, Ригди считал её единственным оружием, которое позволит одержать верх над теми, кто воспользовался смертью Рейнза в своих корыстных интересах.
В любом случае, Бартоломей был рад, что Ригди оказался способен на подобный холодный расчёт. Если бы он поддался эмоциям и отдал приказ о расправе над конгрессменами, Кокон бы сейчас погрузился в пучину гражданской войны.
Бартоломей знал, что именно Ригди предложил переоборудовать этот концертный зал для правительственных заседаний. Точнее, воспользовавшись сумятицей, скорее не предложил, а просто взял да реализовал идею. После того, как он приказал доставить сюда все сохранившиеся записи заседаний и документы, он вполне мог заявить что-нибудь вроде: «Слишком запарно перевозить их куда-то ещё, и я не могу выделить на это людей, поэтому давайте проводить заседания здесь».
В то время он наверняка уже занимался усовершенствованием системы видеонаблюдения и переоборудованием складских помещений. Сложно было бы заниматься этим позже, когда в здание стали приходить конгрессмены.
Насколько было известно Бартоломею, конгрессмены подали петицию о необходимости возведения нового правительственного здания, но она была отклонена, потому что предложение оказалось невыполнимо в нынешней ситуации, ведь многие граждане всё ещё оставались без крова над головой. И даже если бы вопрос необходимых для строительства материалов и человеческих ресурсов не стоял, Ригди всё равно нашёл бы способ предотвратить возведение нового правительственного здания. Он выбрал этот концертный зал для того, чтобы лишить власть имущих влияния. Конечно, Бартоломей не спрашивал Ригди об этом прямо, однако в данном факте был абсолютно уверен.
«Вообще-то, хорошо, что Эден оказался разрушен. Правительство не должно находиться там, где граждане смотрят на него, задирая головы».
Ригди произнёс эту фразу, когда восстановительные работы только-только начинались. И хоть концертный зал был величественным историческим памятником Палумполума, также он был местом, весьма посещаемым гражданами. И если башня Эдена была закрыта для народных масс под предлогом защиты членов Правительства, то происходящее в концертном зале, откуда частенько велись трансляции, не укроется от взоров граждан. Если правительство станет заседать в общедоступном здании, то лишится мнимого превосходства и таинственности.
— Думаю, что уже нашёл себе работу, — пробормотал Бартоломей, не отводя взгляд от экрана. Он откроет для народа те места, которые прежнее Правительство объявило запретными для граждан и жёстко регламентировало в них доступ. Даже если возникнут вопросы, связанные с безопасностью подобных объектов, это будут уже иные проблемы. Безопасность и право на информацию не должны быть взаимоисключающими.
На экране появилась фигура председателя, поднимающегося на сцену.
