— Но я должен, капитан. Я буду рыдать, пока вся вселенная не преклонится перед богами.
Сцеволла восхитился преданностью Икариса, но больше ничего не сказал. Пусть тешится иллюзиями. Когда-то Сцеволла тоже верил, что его призванием было сокрушить сковавшие галактику кандалы порядка, но позже убедился на горьком опыте, что война нужна богам лишь для минутного развлечения. Лорд Х'раксор тщетно стремится завоевать славу: ведь когда он прискучит богам, то будет повержен и забыт. Возможно, восстание Хоруса тоже было лишь кратким эпизодом этого спектакля. Возможно, богам доставило удовольствие полюбоваться, как их слуга пал в шаге от победы и как его армии потерпели крах. Это ради их развлечения Сцеволла обшаривал галактику в бесконечной кровавой охоте.
Пока Сцеволла размышлял о прихотях своих божественных повелителей, в голову пришли непрошеные воспоминания…
…Желтую силовую броню космодесантника, которого Сцеволла держал на руках, испятнала грязь битвы. Светлый доспех Сцеволлы тоже был запачкан. Казалось, десять тысячелетий отделили их от ярости кипевшего вокруг сражения.
Сцеволла вгляделся в лицо своего брата по оружию. Патрицианский нос, сильный подбородок, череп благородных очертаний принадлежали воину, не сдающемуся даже перед лицом смерти. Серебряные глаза тускнели по мере того, как жизнь уходила. Сцеволлу преследовал их застывший взгляд.
— Алеф, друг мой, ты мог бы спастись! — Слова душили Сцеволлу. — Зачем ты следовал посулам Ложного Императора? Ты должен был принести клятву верности Хорусу. Ты знаешь это. Скажи!
Жизнь еще слабо билась в космодесантнике, но губы Алефа не двигались. Молчание пробудило гнев Сцеволлы.
— Будь ты проклят, Алеф! Мы поклялись вместе покорять галактики, неудержимо, наш крестовый поход должен был стать бесконечным! Помнишь, как мы зачистили гаруспиков Крора? Как мы защищали монастырь Сатрапоса, одни против орочьих орд Пожирателя Звезд?
Во времена Великого крестового похода, когда легион Сцеволлы носил имя Лунных Волков, Имперские Кулаки сражались рядом с ними во многих битвах. Ходил слух, что Хорус, примарх Лунных Волков, в знак уважения пошутил однажды, будто война между его легионом и Имперскими Кулаками продолжалась бы вечность.
В битве за водопады Траэля на Цестусе II Сцеволла спас Алефа, капитана Имперских Кулаков, от анаков, чудовищных обитателей этой планеты. Два космодесантника подружились и не раз сражались плечом к плечу, если пути их легионов совпадали. Но когда Хорус объявил о своих истинных намерениях, Сцеволла не смог убедить друга, что путь, указанный Воителем, ведет к славе. Восстание разъединило их, и они больше не встретились до осады Императорского дворца на Терре. Сыны Хоруса штурмовали Врата Вечности, Имперские Кулаки стояли в обороне. В кровавой мясорубке боя Сцеволла отыскал бывшего побратима. Они сразились, и Алеф пал, пронзенный мечом Сцеволлы.
Сцеволла вспомнил последние слова, сказанные им умирающему космодесантнику:
— Вся слава, за которую мы сражались, брат мой, превратилась в прах.
И лишь после этого губы Алефа шевельнулись:
— Это не было нашей славой, брат. — Слова слетели вместе со сгустком кровавой слизи. — Это была слава Императора.
Сцеволла усмехнулся:
— Твой Император сражается, чтобы защитить бесхребетных трусов, слабаков, рабов, которые прячутся, пока мы, достойные, проливаем за них кровь. Твой Император мог бы стать богом, а мы — его ангелами, но, вместо этого, он предпочел униженно служить своему блеющему стаду!
Сцеволла заговорил настойчивей:
— Загляни в свое сердце. Ты ведь знаешь, что я прав.
Алеф покачал головой.
Горячие слезы обожгли щеки Сцеволлы.
— Я предлагаю тебе свободу, брат, а ты выбираешь смерть.
Сотни ран перенес Сцеволла, но ни одна не была такой глубокой, как эта. Алеф отверг Воителя и принудил Сцеволлу к братоубийству. Алеф предал своего побратима.
— Глупец! — прорычал Сцеволла. — Я спас тебя. Ты обязан мне жизнью. Послушай — я могу спасти тебя снова. Отрекись от Императора и присоединяйся ко мне.
Алеф хрипло рассмеялся:
— Если бы Император наградил меня даром предвидения, я скорее предпочел бы быть разорванным анаком, чем спасенным собачонкой полоумного мерзавца.
Ярость захлестнула Сцеволлу. Его горькая мука превратилась в злобу, и злоба была сладка.
— Ты дерзаешь насмехаться над Воителем? Я клянусь и беру четырех богов в свидетели, что отомщу за твое оскорбление тысячекратно. — В голове Сцеволлы раздался безумный хохот. — Я буду преследовать и убивать твоих потомков до скончания времен. Твои сыновья падут от моего клинка в отместку за твою преданность ничтожному Императору!
Сцеволла содрал броню с груди Алефа и погрузил руку глубоко в плоть. Когда он вырвал из месива железу, раздалось тошнотворное чавканье, и перчатки доспеха стали мокры и красны от крови. Глядя, как жизнь покидает Алефа, Сцеволла насмешливо помахал перед ним окровавленным трофеем.
— Я повторю этот миг торжества над тобой снова и снова.
Он аккуратно вложил извлеченный орган в мертвые руки Алефа. Прогеноидная железа содержала геносемя, необходимое для создания потомков Алефа. Апотекарии обшаривают поле боя под огнем в поисках драгоценного материала. Когда они обнаружат прогеноидную железу Алефа, его сущность продолжит жить в новом теле, внедренная с геносеменем. Сцеволла будет преследовать каждого из генетических потомков Алефа и заставит их испытать те же страдания, что и их прародитель. Призвав четырех богов, он связал себя клятвой.
Сцеволла встал и обратился к трупу:
— Из черепов твоих потомков я воздвигну памятник богам, которых ты отверг. Твой череп станет основанием.
Быстрым ударом клинка он обезглавил бывшего побратима. Когда Сцеволла нагнулся, чтобы подобрать упавшую голову, появился Ларс. Он шел, спотыкаясь о рассеянные по полю боя обломки, и на его окровавленном лице читалась паника. Услышав слова лейтенанта, Сцеволла побледнел.
— Капитан, все потеряно. Воитель мертв! Мы должны уходить!
— Что ты сказал?
Ларс повторил громче…
…Прошлое потускнело. Сцеволла заставил себя вернуться в настоящее. Ларс тряс его за плечо:
