— Нет, мой господин, не знаю.
— Конечно, откуда ты можешь знать… Сын мясника… Это древнее гномье божество — Гоммолг. Ему поклонялись, а он взамен приносил из пучины драгоценные камни. Ответь мне, служитель веры — если бы тебе поклонялись, ты бы смог нырнуть в бездну, для того чтобы одарить молящихся самоцветами?
— Я не нахожу прока в простом поклонении. Ваше Высочество!
— Ты дурак, Дибо… Иди… И найдите мне, наконец, Мастера Камилла!
Аттон неподвижно лежал на кушетке в грязной комнате, на втором этаже таверны и размышлял. Известие о предательстве связного он воспринял спокойно. Он похвалил исполнителя за своевременное устранение предателя и пошел проверить условный знак. За знаком действительно вели наблюдение, причем, как заметил Аттон, за теми, кто наблюдал за знаком, в свою очередь тоже следили, а за теми и теми, наблюдал еще кто-то. Аттон кожей чувствовал, что кто-то проявляет к нему особый интерес. Исполнитель был из самого Норка, Аттон отослал его обратно, получив послание Торка, и сведения о том, что вся дальнейшая сеть может быть просто-напросто ложной. Это значило, что необходимо избегать всех местных шпионов и доносчиков, работающих на Круг.
А это, в свою очередь, означало, что теперь у Аттона оставалось два выбора. Либо он исчезнет, и будет пробираться в Аведжию лесами. Но на это уйдет слишком много времени. Либо попытаться выдать себя за кого-то иного, и сбить с толку тех, кто за ним следит. Исполнитель, знавший Аттона в лицо, уверял, что никто из местных, даже не представляет, с кем должен иметь дело. С другой стороны слава Птицы-Лезвия могла докатится и до этих краев, и стоило попробовать стать тем, кем он, по сути дела, и является. Охотником за головами. Или охранником караванов. Риск был намного большим, чем если бы он пополз по-пластунски до самой Циче, но времени займет намного меньше.
Аттон встал, натянул сапоги, спрятал ножи, проверил нарукавные кинжалы, и лезвия, спрятанные в складках накидки, подхватил перевязь с мечом, и вышел на улицу. Направившись к рынку, он внимательно высматривал шпиков. Дважды ему казалось, что за ним следят, но точной уверенности у него не было. Он потолкался немного у рыночных рядов, порасспрашивал об отправляющихся караванах, угостил вином пару вербовщиков. Наконец, чувствуя, что с непривычки от рыночной суеты и толкотни, у него начинает болеть голова, Аттон выбрался к главной пощади, где снаряжались в дорогу караваны. Он походил среди телег с рудой и маслом, медом и солью. Караванов было много, заканчивался торговый сезон, и в преддверии холодов все торопились продать, оставшийся с лета товар.
— Эй! Армельтинец!
Аттон обернулся и увидел темноволосого растрепанного парнишку, со здоровенным синяком, под глазом. Парнишка белозубо улыбался во весь рот.
— Армельтинец, ты ищешь моего хозяина?
Аттон сразу узнал Гарра, помощника бородатого купца с Форелнского Тракта.
— Это кто ж тебя так?
— А, с братьями подрался…
— Удачно добрались?
— Спасибо, господин армельтинец. Зухе, вот похоронили… Возле поста дружинников. Господин купец очень хотел поблагодарить вас. Даже ходил в банк, справляться.. Потом к господину купцу люди приходили, о вас спрашивали. Но он не сказал ничего… Нет. Выпивший был, начал шестопером махать, да и братья его тоже молодцы, каждый со своими ребятами подошли, да и погнали пришлых пинками…
— А что, у купца твоего много братьев?
— Трое, и все караванщики, ходют не как мы, до Бадболя и обратно. И в Рифлер ходят и в Рифдол. И даже дальше… В эту, как её… Ну не важно. И все мастера подраться… И все здесь, сейчас, в Виесте…
— Караванщики, говоришь? Ну, пойдем, поговорим, с твоим хозяином…
Купец, чью жизнь он недавно спас, стоял в окружении нескольких человек, и при этом оказался не единственным обладателем шикарной бороды. Стоявшие рядом с ним караванщики были бородаты, как лесные духи Санд-Карина. Они громко смеялись и потрясали огромными пивными кружками.
— Господин купец, господин купец… Сморите, кого я привел…
— Что там еще, Гарр? — купец повернулся, и заметив Аттона, радостно взмахнул руками.
— Армельтинец, забери тебя дракон прямиком в Джайллар! Я искал тебя по всему Виесту…
— Птица-Лезвие? — Квадратный, с чудовищными, до земли, руками и иссиня-черной бородой караванщик с удивлением смотрел на Аттона. Аттон улыбнулся.
— Файя! Рад тебя видеть, старик!
— Сам Птица-Лезвие?
Купец переглянулся с братьями и захохотал. Бородачи окружили Аттона и захлопали его по плечам.
— Проклятый Джайллар! Ты спас моего брата, как когда-то спас меня… Помнится, не отбей ты тогда стрелу мечом, лежать Старому Крабу в могиле с во-о-о-т такой дырой в голове… Тебе ведет на нашу семейку…
Аттон рассмеялся. Встреча, о которой говорил караванщик, произошла несколько лет назад. Тогда он искал по всей Лаоре Душегуба Крэя, а наткнулся на него случайно на ярмарке, когда тот попытался убить герцога Данлонского.
— Чушь, Файя! Ты сам был молодцом, махал секирой так, что лопнули штаны на заднице…
Раздавшийся взрыв смеха испугал лошадей. Один из бородачей опрокинул бочонок и одним ударом выбил дно.
Купец протянул Аттону грубую, покрытую рубцами от вожжей, руку
— Виктор Файя, но можешь называть меня просто Вечер. Это мои братья Вейс Оползень Файя, и Доо Пивная Бочка Файя. Этого старого мошенника ты, похоже, знаешь…
Бородачи по очереди протягивали руки и хлопали Аттона по плечу.
— Мне нужна работа, Вечер… — напрямик начал Аттон, после того, как вся компания, вооружившись двумя бочонками и целым окороком, расположилась прямо напротив цейхгауза.
— Ты знаешь, какие караваны куда направляются… Есть ли кто-нибудь, идущий в Марцин?
— Не… Нету… — Вечер откусил огромный кусок мяса и задвигал челюстями. Сидящий рядом Оползень объяснил Аттону:
— Все караваны на Марцин уже ушли… Ихние купцы не берут на зиму руду. Берут уголь, медь. Но мало… Если кто и остался, то пойдут без охраны… Дороги через Прассию пока спокойны. Берут в Лишанце, когда идти нужно холмами да топями… Вона, Крабище идет до Бетаптица… Да, Старый?
— Ум-гу… Иду… до самого, что ни на есть, Бетаптица. С воском. И немного бронзы… Это на корабль, до Канцы. Хошь возьму… По медяку за переход, по серебряному — за каждый труп… Но дороги тихие, денег на таком переходище ты навряд ли заработаешь…
Краб осушил кружку залпом. Потом посмотрел Аттону в глаза:
— Люди тут интересовались… А я вот не понял, что речь о тебе идет… Но вот Вечер, как начал шестопером махать… Ужасть… Так и не поговорили. Что ты принес на хвосте, Птица-Лезвие?
— Не знаю, Краб, не знаю… Что за люди?
