Ну ладно, у меня есть дела поважнее — а поссориться с сумасшедшей библиотекаршей я еще успею. И я повернулась обратно к шкафной колонне. Примерилась наугад к полке, проглядела корешки томов — а вдруг попадется что интересное! — и принялась высматривать добычу.
Два часа спустя — я расселась на полу и обложилась книжками и свитками — меня одолело отчаяние. Со стоном я откинулась назад и легла на спину — прямо на книги. Видела бы меня библиотекарша — точно бы заругала. Поговорив с ней, я почему-то решила, что про Войну богов сохранилось мало сведений — как бы не так! Какое! Я отыскала свидетельства очевидцев, прошедших войну от начала и до конца. Еще нашлись пересказы мемуаров, плюс критический анализ пересказов пересказа. Тут стояло столько книг по теме, что, захоти я перечитать все, мне понадобилось бы сидеть в библиотеке безвылазно несколько месяцев.
И как я ни пыталась, просеять здешние сведения на предмет крупиц истины у меня не выходило. Во всех хрониках излагалась одна и та же последовательность событий: мир истощался, и вот настало время, когда все живые существа — от лесных зверей до здоровых и сильных юношей и девушек — вдруг стали болеть и умирать. Потом случилась трехдневная гроза. Солнце разбилось на тысячу осколков и собралось заново. На третий день на небе установилась тишина, и Итемпас снизошел в мир, дабы принести людям знание о новом порядке.
А вот о событиях, приведших к войне, нигде не было сказано ни слова. Вот тут-то жрецы и поработали, догадалась я. Ни одного рассказа о том, в каких отношениях находились боги до войны. Ни одного упоминания об обычаях и верованиях в эпоху, когда миром правили Трое. А те немногие тексты, что обращались к этой теме, просто пересказывали то, что Блистательный Итемпас счел нужным сказать первым Арамери: Энефа — подстрекательница и подлая мятежница, Нахадот — ее соратник по грязным делам, а лорд Итемпас — преданный, а затем отмщенный герой, победивший гадких вражин. Все. А сколько времени я потратила, чтобы нарыть это, — с ума сойти…
В глаза словно песок насыпали. Я безжалостно терла их кулаками и вела с собой нудный спор: а не бросить ли это все? Или, может, вернуться на следующий день со свежими силами? Я собралась встать, но тут что-то привлекло мое внимание. Что-то такое наверху. С места, где я сидела, именно с этого ракурса, я хорошо видела стык между двумя составляющими колонну шкафами. Но в том-то все и дело, что они не составляли ее, точнее, они не соприкасались плотно! Между ними оставалась щель — примерно дюймов шесть в ширину. Вот это да… что бы это значило? Я села поудобнее и принялась пристально разглядывать колонну. Хм, нет, все вернулось на свои места, шесть здоровенных, заставленных тяжелыми томами стеллажей стоят спина к спине, образуя шестигранник безо всяких там щелей между стыками.
Странно все это. Очередная тайна, оставленная зодчими Неба для любопытных? Я поднялась на ноги.
Присмотревшись внимательно, я поняла, что имею дело с простейшим видом оптического обмана. Стеллажи сделали из тяжелого, темного дерева — черного дерева, причем, судя по всему, из Дарра. Да, некогда мой родной край славился ценными породами деревьев. В щели между ними просматривались задние стенки шкафов — тоже из черного дерева. А поскольку края щелей — черные, задние стенки шкафов — тоже черные, то собственно щели и разглядеть-то сложно, даже с расстояния в пару шагов. Но если уж заметил…
Я подошла и сунула любопытный нос в ближайшую щелку. Точно, там не колонна, там пустое пространство — вот белый пол, вот шкафы шестиугольником вокруг. Интересно, кто-то специально устроил здесь что-то вроде тайника? Но странно, это же так просто — наверняка кто-то, да что там, куча народу уже раскрыла секрет полой колонны. А значит, тут не прятали, а, скажем, отводили глаза — чтобы случайные посетители не заинтересовались тем, что находится за шкафами. И только те, кто знал про этот оптический трюк, те, кто действительно охотился за сведениями, обнаруживали пустоту за стеллажами.
И тут я вспомнила слова вредной библиотечной старухи: «Надо знать, где именно предание искажает истину». Точно. Тайна — на виду, нужно только знать, где искать.
Щель оказалась узкой. Хм, ну хоть где-то пригодилось мое мальчишеское телосложение — я без труда пролезла между полками. И тут же споткнулась и едва не упала. Ибо увидела то, что на самом деле скрывает колонна.
*
И я услышала голос, который не был голосом, но голос-не-голос спросил:
— Ты любишь меня?
И я сказала:
— Приди и увидишь.
И распахнула объятия. И он подошел и с силой прижал к себе, и я не видела, что в руке у него нож. Но нет, не было ножа — ибо мы не нуждались в подобном. Но нет, нож был, он появился, потом, и когда я подняла глаза и встретила его страшный-страшный взгляд, рот у меня наполнился вкусом крови, ярким и странным.
Но значило ли это, что сначала он овладел мной?..
*
Я отшатнулась и уперлась спиной в стену, пытаясь продышаться и успокоиться, хотя какое, меня рвал дикий ужас, сейчас как вырвет и я вцеплюсь себе в волосы и отчаянно, пронзительно заору.
*
То было последнее предупреждение. Да. Я обычно так не туплю, но вы тоже должны понять меня — тут не всякий бы справился…
*
— Помочь?
Рассудок расползался на части, но я вцепилась в знакомый сварливый голос библиотекарши с отчаянием утопающей. Ну и видок у меня был, наверное, к тому же я опять подпрыгнула и рывком развернулась к ней. Меня пошатывало, рот перекошен, и хорошо, если слюна с губы не капает, руки вытянуты, пальцы скрючены — ну да, я же отбивалась…
Библиотекарша бесстрастно созерцала меня, четко вырисовываясь в щели между стеллажами.
Я заставила себя закрыть рот, опустить руки и выпрямиться — потому что совершенно по-дурацки сидела на корточках. Дрожь не ушла, но меня трясло не сильно — получалось держаться если не с достоинством, то хотя бы с его вымученным подобием.
— Я… мне… нет, — выдавила я. — Н-нет. У меня все хорошо.
Она ничего не сказала, но взгляда не отвела. Я хотела было попросить ее уйти, но мои глаза непроизвольно сами нашли вещь, вызвавшую столь странную и бурную реакцию.
С задней стенки шкафа на меня смотрел Блистательный Повелитель Порядка. В смысле, не он сам, а его изображение — резьба в амнийском стиле, золотые чеканные пластины по барельефу из белого мрамора. И все же — неведомый художник изобразил Итемпаса очень живо, словно тот стоял у него перед глазами. На барельефе Блистательный был запечатлен в элегантной, но воинственной позе. Широкоплечий, мускулистый, ладони лежат на рукояти длинного прямого меча. Глаза горят ярким светом, взгляд суровый и вопрошающий. Лицо — строгое и совершенное. Конечно, я видела много портретов Итемпаса в жреческих книгах, но таких мне не встречалось. На тех рисунках Блистательный выглядел стройнее, с тонкими чертами лица — как амниец. И они всегда изображали его улыбающимся. А не холодным и суровым, как здесь.
