готова — не могла быть готова — принять открытую, неопровержимую ересь против непререкаемого авторитета Писания и Свидетельств. Чарис должен вести постепенную кампанию, чтобы достичь этой точки… и, прежде всего, он должен выжить.
Так и было. В течение девяти жестоких, труднейших лет войны — войны, в которой были армии численностью в миллионы человек, флоты, насчитывающие сотни вооруженных артиллерией галеонов, и невыразимые зверства и лагеря уничтожения во имя извращенного видения Бога Жэспара Клинтана — это произошло. Из единственного небольшого островного королевства Чарис вырос в самое могущественное объединенное государство в истории Сейфхолда. Он вырос из королевства, управляемого молодым, неопытным королем, в огромную империю, управляемую совместно императором Кэйлебом Армаком и его любимой женой, императрицей Шарлиэн, королевой Чисхолма, которая добровольно приняла дело Кэйлеба и сделала его своим еще до того, как они встретились. Он рос благодаря самопожертвованию, рос потому, что его защищали мужчины и женщины, готовые умереть там, где они стояли, защищая его. И он рос, потому что Церковь Чариса предлагала свободу совести, которая требовала от людей решать, во что они действительно верят, за что они готовы умереть.
Но это не разрушило Церковь Ожидания Господнего и не дискредитировало Священное Писание.
Возможно, это могло бы произойти, если бы не Робейр Дючейрн, один из храмовой четверки. Несмотря на всю ложь, всю жестокость Книги Шулера, в Писании было огромное количество хорошего, и оно учило, что Церковь — слуга Божия, пастырь и защитник благочестивых мужчин и женщин, которым поручено любить и питать их, а не оскорблять их во имя личной власти. И столкнувшись лицом к лицу с резней, опустошением, доказательством жестокости и стремления Жэспара Клинтана к абсолютной власти, Робейр Дючейрн вспомнил это. Он помнил, что он священник и слуга Божий, и в конце концов — в полном осознании того, как отвратительно он умрет, если Клинтан решит убрать его — Дючейрн и несколько его союзников организовали, а затем возглавили восстание, которое свергло Клинтана и изгнало великого инквизитора из Зиона… прямо в руки Мерлина Этроуза.
Клинтана судили и казнили за миллионы заказанных им убийств, но Робейр Дючейрн, которому суждено было войти в историю Сейфхолда как «святой Робейр» и «добрый пастырь», принял требования Церкви Чариса. Он пообещал по-настоящему реформировать Церковь Ожидания Господнего, и перед лицом этого обещания Чарис и его союзники не могли оправдать продолжение войны. Внутренний круг союзников Кэйлеба и Шарлиэн, возможно, и знал правду о Лэнгхорне и «архангелах», но они все еще не осмеливались объявить об этом, а Дючейрн пообещал все реформы, к которым они стремились.
И вот война закончилась всего несколькими… нерешенными проблемами. Например, что делать с бомбардировочной платформой, все еще находящейся на орбите. Что делать с тем, что может быть связано с присутствием высоких технологий под Храмом. Как восстановить мирные международные отношения на планете, которая разрывалась на части в ожесточенной религиозной борьбе. Как продолжить процесс индустриализации, который дал Чарису военное преимущество, необходимое для победы, не нарушая ограничений, установленных Запретами.
И, конечно же, что делать с обещанием архангелов «вернуться во славе» через тысячу лет после Дня Творения.
* * *
Мерлин Этроуз и его союзники и друзья выиграли свою войну против храмовой четверки, но не свою борьбу против фундаментальной доктрины Церкви Ожидания Господнего.
Это обещало стать немного сложнее…
Из жизни Мерлина Этроуза, Жэклин Уилсин, Теллесберг, издательство королевского университета, 4217.
НОЯБРЬ, Год Божий 890
I
Пещера Нимуэ, горы Света, епископат Сент-Эрнестин, земли Храма
— Независимо от того, сколько раз мы с Совой смотрим на него, он продолжает появляться одним и тем же, — сказал Нарман Бейц. — Очевидно, что-то пошло не так с генеральным планом Лэнгхорна и Чихиро. Мы просто не знаем, что именно, и это то, что в конце концов может убить нас всех. Ну, убить всех остальных, полагаю, учитывая твой и мой… двусмысленный статус.
Голограмма пухлого маленького князя Эмерэлда, который был мертв почти пять лет, сидела по другую сторону огромного круглого стола. Нимуэ Элбан (которая была мертва гораздо дольше, чем он) поручила Сове изготовить этот стол — и сделать его круглым — еще до того, как она впервые переделала своего ПИКА в Мерлина Этроуза. Теперь Мерлин сидел, откинувшись на спинку одного из подходящих стульев, неэлегантно поставив каблуки ботинок на полированную поверхность стола, и помахивал пивной кружкой перед голограммой.
— Если бы это было легко, любой мог бы играть в эту игру, и ты бы нам не понадобился, — заметил он, и Нарман немного кисло усмехнулся.
— Думаю, что большинство людей не стали бы возражать, если бы это было только нелегко, пока не узнали бы, каковы правила! — сказал он.
— Нарман, ты провел всю свою взрослую жизнь, играя в «великую игру». Теперь ты собираешься жаловаться на отсутствие правил?
— Прежде всего, есть разница между творческим нарушением правил и незнанием того, что это за чертовщина! — выпалил в ответ Нарман. — Первое — это пример отточенных и элегантных стратегий. Последнее — это случай блуждания в темноте.
— Верно, — признал Мерлин.
Он отхлебнул из кружки в правой руке (ПИКА не нуждался в алкоголе, но ему нравился вкус) и проверил свой внутренний хронометр. Еще четырнадцать минут до сбора «внутреннего круга»,
Дизайн и изображение на обложке предложены англоязычным издательством.
