И потому Властелин Смерти принял текущие через него потоки и выпустил через клинок в землю всю ярость, призванную ритуалом.
Грязь и мухи разлетелись от взрыва во все стороны. Все подножие реки вздыбилось, будто поднятый парус. Рацел пораженно рассмеялся и покосился на Мефистона, когда перед ними открылся огромный серебряный механизм.
— Во имя Сангвиния! — Космодесантник пытался перекричать грохот, шатаясь так, будто стоял на палубе гонимого бурей корабля. — Ты хоть произнес слова?
Мефистон покачал головой. Алый свет сочился от его брони, пока он превращал берег в рваный кратер. Казалось, два библиария пали с небес, пробив дыру в горе.
— Ты в порядке? — спросил Гай, понизив голос, когда гул утих. — Ты управляешь даром?
— Я целиком подчинил его, Рацел. — Старший библиарий небрежно махнул рукой, и с их брони слетела грязь, отброшенная к далеким деревьям. — Он — я, а я — он. Мы больше не боремся друг с другом.
Он видел, что Гай все так же внимательно наблюдает за ним, как и всегда. Прежде лишь бдительность Рацела не давала силе захлестнуть Мефистона, но эти времена прошли. Теперь сознание и подсознание действовали в идеальном согласии. Он совершенно ясно мог видеть каждый аспект своего дара.
Когда грязь улеглась, библиарии начали изучать открывшуюся структуру. Это был серебряный круг, покрытый запутанными органическими узорами — завитушками и петлями, что переплетались, будто лианы, но явно имели рукотворное, а не естественное происхождение. Местами они образовывали буквы, которые Мефистон узнал и оскалился, сколь бы прекрасно выполнены те ни были. Рацел проследил за его взглядом и прошептал проклятие.
— Темное наречие.
— Должно быть, Цадкиил искал этот портал, — кивнул Мефистон, постучав клинком по изогнутому знаку.
— Но зачем? — Керамит с лязгом ударился о металл, когда Рацел опустился на колено и припал к поверхности. — Зачем демон пытался проникнуть в эту гору? — Он нахмурился и опустился ниже, почти прикоснувшись ухом. — Мефистон, ты это слышишь?
Властелин Смерти присел рядом с ним. Сперва он слышал, лишь как камни и земля падают с краев кратера, но затем разобрал что-то другое, отдающееся сквозь металл.
— Пение?
— Звучит, как хор, — кивнул нахмурившийся Рацел.
Мефистон оградил себя от любых иных дел и направил мысли лишь на этот звук. В числе прочих полезных навыков он научился, еще будучи послушником, концентрироваться на одной точке и за годы усовершенствовал эту технику. Все будто исчезло, и он остался наедине с песней. Это был прекрасный гимн. Но за красотой что-то таилось. Властелин Смерти направил мысли в глубь возвышенных нот и скривился. Звуки были рождены из боли. Произносящие слова голосовые связки были вынуждены это делать. Певец пребывал в кошмарных мучениях, и страдания его питали гимн.
Преисполненный отвращения Властелин Смерти вскочил и отошел. Так же поступил Рацел, уже собиравшийся что-то сказать, когда позади донесся громкий стук.
Они резко обернулись, выхватив пистолеты.
Это был Федорак. Он распластался у подножия кратера, перемазавшись в грязи и скривившись от боли.
Мефистон прошел к нему по металлическому диску и помог встать на ноги.
— Лучше бы ты к нам не подкрадывался, — проворчал Рацел.
Полковник кивнул, отряхивая одежду. Похоже, что он пришел в себя после недолгой паники и пытался глядеть на Мефистона с большим достоинством.
— Я могу показать вам, куда они ушли.
Мефистон пошел за спотыкающимся человеком вдоль волнистого круга.
— Здесь, — сказал Федорак, подойдя к меньшему диску в верхней левой части большего. — Спутник Гоурин что-то сделал со своими людьми. Демон и ведьма бросили их в реку, даже не тронув, и они… — Он скривился, качая головой. — Еретики подожгли моих солдат синим пламенем.
— И что произошло дальше? — спросил Властелин Смерти, изучая меньший круг.
— Эта штука начала вращаться. А потом открылась. Образовала что-то вроде двери в горе, за которой начиналась нисходящая лестница.
Мефистон изучил поверхность металла и подозвал Рацела.
— Вот, взгляни сюда.
В центре диска находилось еще одно круглое углубление. Гай кивнул и воткнул посох в проем.
— Вот только мы не знаем нужных обрядов. И, похоже, Цадкиил использовал человеческое жертвоприношение, чтобы провести ритуал. — Он свирепо зыркнул на полковника, заметив, как тот пятится. — Не смей подозревать меня в чем-то, невежестве…
— Гай, — перебил его Мефистон. — Он тебя боится. И не зря.
Рацел еще раз сердито поглядел на Федорака, а потом отвернулся от него.
Старший библиарий сделал мысленный набросок всех покрывающих металл иероглифов и положения рычагов на двери. Мгновение он внимательно изучал их, а потом специально подумал о чем-то другом. Момент перерождения под ножами Кво-87 никогда не отдалялся слишком далеко от его мыслей, поэтому снова он погрузился в видения, которые узрел, пока воссоздавали его тело, и в очередной раз попытался раскрыть тайну черного ангела, которого видел сражающимся в варпе. И пока его сознание было отвлечено, подсознание могло спокойно изучать тайны этих символов.
— Я уже видел такое расположение фигур, — сказал Мефистон через несколько минут, когда ответ буквально предстал перед его взором. Он присел над металлом, хмурясь и не понимая, как все связано. — Но это странно.
— О чем ты? — спросил Рацел.
— Сочетание клинков практически совпадает с ходами Антроса, когда мы в последний раз играли с ним в мемориам. — Старший библиарий провел пальцем по металлическим зубьям. — Лишь одна деталь не на месте. Иначе была бы та же последовательность, которой он воспользовался для победы. Словно он уже побывал здесь до нас и оставил сообщение.
— Если это очередная его ребяческая игра, я его точно казню, — нахмурился Рацел, открывая вокс-канал. — Антрос. Докладывай!
В ответ ничего, только белый шум.
— Антрос! — рявкнул Рацел. — Докладывай, чтоб тебя!
Опять ни звука. Мефистон мысленно потянулся вдаль по склону к городу.
— Я его не вижу. Думаю, он покинул Адурим.
— Что же он затеял? — удивился Гай. — Я знал, что его стоит оставить на Ваале.
— И лишь одна часть не на месте, — снова поглядел на замок Мефистон. — Мог ли он предвидеть это?
— И не упомянуть? Если он знал, что здесь дверь, знал нужное сочетание, то почему просто не сказал? Зачем прятать намек в игре в мемориам?
— Ты прав, это бессмысленно. — Мефистон представил игру, гадая, мог ли он ошибаться, но последовательность деталей была почти той же.
Он протянул руку и толкнул часть, которая не совпадала со схемой. Искры света пробежали вдоль двери, соединяя каждый затвор, и осветили внешний круг. В тот же миг далекий звук пения стал громче, настолько, что его услышал даже Федорак, недоуменно оглядевшийся по сторонам.
— Это то же сочетание, — прошептал старший библиарий. — Замок снят.
— Но вам не открыть дверь, — заметил полковник. — Если не поступите так же, как Гоурин и ее дружок.
— Моему дару не нужна чужая кровь, — ответил Мефистон.
По указанию друга Рацел вновь взял рогатый посох — Властелин Смерти возложил руки на вершину черепа и произнес несколько коротких фраз.
Алое пламя вырвалось из латных перчаток и метнулось по посоху вниз, освещая вырезанные руны и сплетаясь с синими искрами, мерцающими на вратах.
Федорах зашатался, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Мелодичный голос стал звучать еще выше и натужнее.
— Отойдите! — приказал Мефистон, вытаскивая посох, и передал его Гаю. — Покиньте круг.
Несколько ударов сердца спустя свет вспыхнул еще ярче, и круг начал двигаться, разделяясь на расходящиеся по спирали пластины. Навстречу воинам потекли звуки пения, и показались ступени, уводящие во тьму. Паутина синих линий на двери извивалась, будто приглашая войти.
Рацел обратился по воксу к отделению Туриоссы, призывая его спуститься в кратер. Космодесантники еще слезали по склонам, когда Мефистон уже растворялся во мраке, шагая в глубь горы.
