- У нас говорят: бог не выдаст, свинья не съест.
И медленно двинулся навстречу противнику.
Я подъехал к глыбе, прижал руку к сердцу и поклонился, решив, что буду вести себя вежливо. Он сделал то же самое, но при этом произнес замысловатое ругательство, красноречиво описывающее, что он со мной сделает, когда победит.
Я ухмыльнулся ему в лицо:
- Не хвались, едучи на рать, а хвались, едучи с рати.
Почему-то мои слова показались ему очень оскорбительными. Наверное, последнее слово он не отделил от предлога. Мужик взревел, брызгая слюной:
- Ах ты, сосунок! Думаешь, я так тебя испугался, что обос...
Забыв о видимости приличий он вылил на меня ушат нецензурщины и задохнулся от злобы.
На меня его красноречие не произвело ни малейшего впечатления. К чему, к чему, а к таким выражениям я был приучен. Позже я узнал, что сам о том не ведая, умудрился наступить на 'любимую мозоль'. Кто бы мог подумать, что такой здоровяк страдал расстройствами желудка?
Я думал, что после обмена подобными 'любезностями', мы сразу же приступим к делу. Но богатырь спрыгнул с коня, разорвал на себе рубаху, швырнул ее на землю и стал поигрывать мышцами. Я понял, что и от меня ждут того же. Но относиться подобным образом к казенному имуществу был не приучен. Поэтому я снял одежду и аккуратно сложил. Думаю, моя мускулатура и шрамы произвели на зрителей впечатление. Но противник только презрительно сплюнул. Потом бросил на землю свой клинок, заявив, что сможет разделаться со мной и голыми руками. Я бережно отстегнул меч, поцеловал и положил рядом с рубахой.
Мы стояли и ждали сигнала. По взмаху руки глашатая бой должен был начаться. Решение пришло сразу. Не дам ему ни одного шанса. Быстрота и натиск.
Только сигнал был дан, громадная туша рванулась ко мне, а я рывком бросился в ноги противника. Наверное, он ожидал чего угодно, только не этого. Поэтому не сумел удержать равновесие, перелетел через меня и с грохотом рухнул. Через несколько секунд я сидел на спине врага, обхватив его бычью шею. Еще мгновение - и раздался хруст сломанных шейных позвонков. Победоносные крики наших воинов потрясли воздух, и враждующие стороны бросились друг на друга. Я еле успел схватить свое оружие и, прорубая себе путь сквозь тела противника, начал пробиваться к Мэтту. Мечи, секиры, топоры взлетали вокруг. Плотный град стрел сверху косил дальние ряды врагов. Клинки сверкали, как молнии, верша свою смертоносную работу.
Вскоре я оказался рядом с побратимом. Он кивнул мне, и мы продолжали бой плечом к плечу. Я старался прикрыть Мэтта в нужный момент, помня, что 'пуля - дура'. Хотя здесь правильнее было бы сказать 'стрела'. Да и далеко не всегда 'смелого штык не берет'. В жизни чаще выходит наоборот. Граф приходил на помощь мне. Думаю, будь у меня родной брат, он не стал бы мне так близок.
Вскоре поле было усеяно мертвыми телами. Стонали раненые. Хрипели умирающие кони, вокруг валялись разбитые щиты и копья. Войско противника, бросая знамена и оружие, бежало. Мы преследовали врагов.
А потом пришло время 'собирать камни'. Точнее, трофеи. Враг оставил шатры с драгоценной утварью, женщин, повозки, набитые награбленным добром и оружием. Мы перевязали раненых, похоронили убитых. Потом зажгли прощальные костры и помянули павших.
Мэтт крепко обнял меня:
- Я благодарен судьбе за нашу встречу. А вспоминать твой поединок будут долго. О нем сложат песни и легенды.
- Командовал войском ты, Мэтт, тебе и принадлежит честь победы. Дамы будут ждать твоего возвращения с нетерпением.
Граф усмехнулся:
- Дамы подождут. Мне нужно еще съездить с докладом к герцогу. Возьму несколько человек, а вы возвращайтесь.
Я отдал распоряжение своим людям: подкрепиться и отдыхать. А сам присел у костра. Почему-то, вопреки правилу засыпать быстро и сразу, на этот раз сон никак не приходил. Перед глазами мелькали картины прошедшего боя. Потом я вспомнил своих старых товарищей и стихотворение, написанное одним из них.
Я - воин, рожденный в битве,
Война - это доля моя.
Врагов помяну в молитве,
Победу разделят друзья.
Я - воин. Этим сказано все.
Война для меня - мать родная.
Воевать - вот мое ремесло,
И другого я дела не знаю.
Я, истерзанный пыткой, из плена бежал.
Что ни делали, я не согнулся.
Но на землю упал и рыдал,
Когда с битвы мой друг не вернулся.
Почему-то на сердце стало муторно. Я постарался взять себя в руки. И, уже засыпая, увидел копну рыжих волос. Ну, погоди...
В замок возвращались шумно и весело. Среди наших бойцов почти не было потерь, а раны со временем затянутся. Я с гордостью посматривал на своих парней, которые прекрасно показали себя в сражении. Они явно выделялись своей воинской подготовкой.
Трофеи сложили в общую кучу до возвращения графа. Девушек отвели на людскую половину, где их вымыли и накормили. Мне хотелось отдохнуть и улечься наконец-то в кровать. Дойдя до своей комнаты, я обо что-то споткнулся. Быстро наклонился и увидел: свернувшись в комочек, у порога меня дожидается Лана. Сказать, что я совсем был не рад ее видеть, я не мог. Но больше всего хотелось побыть одному. Поэтому свидание наше быстро закончилось.
Лана ушла. Я остался один. Сонливость, которая одолевала меня, вдруг куда-то исчезла. Я подошел к камину. Он был заполнен дровами. Не знаю почему, мне вдруг захотелось уюта и тепла. Я разжег огонь и вдруг вспомнил о книге. Взял ее в руки и устроился напротив пылающих поленьев с бокалом вина. Манускрипт лежал на коленях, отсветы пламени плясали на его страницах. Я стал рассматривать первый рисунок и вдруг почувствовал, что глаза слипаются. Мне показалось, что я куда-то проваливаюсь. Передо мной замелькали странные картины...
Огромный мрачный каменный зал. В середине его возвышается трон, покрытый красным бархатом. Вокруг трона очерчен круг. По краям окружности - какие-то странные знаки. Линии светятся в темноте.
Почему-то это место наводило на меня какой-то непонятный ужас.
Потом я заметил, что на сиденье трона лежит 'моя' книга, а за периметром круга ее стерегут закутанные в черное высокие фигуры, вооруженные до зубов.
Внезапно массивные двери в конце зала распахнулись. К трону, уверенной походкой владыки, приблизился человек. Он перешагнул светящуюся черту, взял книгу в руки и уселся на трон. Охранники склонились в глубоком поклоне, но человек не обращал на них внимания. Он гладил книгу и что-то шептал. Я понял, что книга дает власть, богатство и могущество. Как зачарованный, я наблюдал за зрелищем.
