— Честолюбивая затея.
— Возможно, — признал Хавсер.
— Даже опасная. Цитадели легионов не назовешь гостеприимным местом.
— Верно.
— Стало быть, здесь есть частичка бахвальства? Желания рискнуть? Ты возжелал завершить карьеру одним последним отважным деянием, которое бы навеки закрепило за тобой славу великого ученого и восстановило уязвленную гордость?
— Я не совсем это имел в виду, — печально ответил Хавсер.
— Нет?
— Нет.
Длинный Клык внимательно посмотрел на Хавсера. Встроенный в горжет[110] вокс-передатчик издал птичью трель, но старый астартес не обратил на нее внимания.
— И все же я вижу на твоем лице гнев, — произнес жрец. – Думаю, я приблизился к правде ближе, чем тебе хотелось бы признать. Но ты так и не ответил на вопрос. Почему Фенрис? Почему не мир другого легиона? Более безопасный?
— Не знаю.
— Правда?
Хавсер не мог ответить, но его грызло чувство, что должен.
— Говорят, нужно найти силы взглянуть в лицо своему страху. Я всегда боялся волков. Всегда. С самого детства.
— Но на Фенрисе нет волков.
Жрец попробовал подняться с колен. Казалось, это давалось ему с трудом, словно уставшему, измученному подагрой старику. Хавсер инстинктивно протянул астартес руку.
Длинный Клык взглянул на нее, словно на палку для разгребания навозных ям. Хавсер испугался, что жрец сейчас бросится вперед и просто-напросто откусит ее, но от охватившего его ужаса просто застыл на месте.
Усмехнувшись, Длинный Клык сомкнул тяжелую пластсталевую перчатку на руке Хавсера и поднялся на ноги. Хавсер выдохнул сквозь зубы, едва устояв под гигантским весом рунического жреца.
Длинный Клык выпрямился во весь рост, после чего отпустил руку и вновь взглянул на скальда.
— Благодарю. Мои суставы стары, а кости холодны, как вмерзшая в лед дохлая рыба.
Жрец направился к ожидающим его стаям, густые тонкие волосы в свете ламп блестели, словно легкий пух. Хавсер потер онемевшую руку.
— Вы десантируетесь сейчас? — спросил скальд. — На поверхность? Боевая высадка?
— Да. Тебе также стоит там быть.
Хавсер удивленно моргнул.
— Мне разрешили?
— Ты можешь идти куда захочешь, — заметил Длинный Клык.
— Я три недели проторчал на корабле, собирая сказания о сражении из вторых рук, — сказал Хавсер, пытаясь сдерживать чувства. — Думал, что должен просить разрешения. Ждать, пока меня пригласят.
— Нет, можешь идти куда захочешь, — повторил Длинный Клык. — Ты – скальд, а скальды пользуются значительными правами и привилегиями. Никто в Стае не может запереть тебя, держать на расстоянии или не позволять совать свой нос, куда только пожелаешь.
— Я думал, меня нужно защищать.
— Мы тебя защитим.
— Я думал, что буду мешать.
— Это уже наши проблемы.
— Значит, я могу идти куда угодно? Могу выбирать то, что захочу?
— Да, да.
— Но почему никто не додумался сказать мне об этом? – спросил Хавсер.
— А почему ты не додумался спросить?
— Это что, такая логика Влка Фенрика?
— Да. На нее подсаживаешься, как на крючок, не так ли? — ответил жрец.
Хавсер не был знаком со стаями, которые Длинный Клык вел на поверхность планеты. Он знал лишь нескольких воинов по имени и репутации.
Казалось, они были чем-то разгневаны и с трудом сдерживали себя. Напряженность витала в воздухе уже много дней. Хавсер пристегнулся, заняв место рядом с Длинным Клыком, когда «Грозовые птицы» бесшумно вылетели из недр ударного крейсера.
— Ты сказал, что я выгляжу смущенным, но вы почему-то мрачные, — заметил Хавсер.
— Вся Тра хочет убраться отсюда, — ответил Длинный Клык. – Это война не принесет славы.
— Зато на Улланоре ее хоть отбавляй, — прорычал Волк, пристегнутый в удерживающей люльке напротив них. Свессл – припомнил скальд.
— Что такое Улланор? — спросил Хавсер.
— Скорее, где это, — ответил другой Волк, Эмрах.
— И где же?
— Там, где случилась великая победа, — произнес Свессл. – Ее одержали еще десять месяцев назад, но мы узнали о ней лишь недавно. Всеотец устроил грандиозную резню зеленокожим и повергнул их на красную траву. Там Он вонзил свой меч в землю и объявил, что дело сделано.
— Сделано? — не понял Хавсер. – О чем ты? Ты об Императоре?
— Он закончил Крестовый поход, — объяснил Эмрах. — Всеотец возвращается на Терру, а в Его отсутствие войну возглавит преемник.
Длинный Клык повернулся и бросил взгляд на Хавсера. Его сощуренные глаза были темными, будто омуты.
— Гора избрали Магистром Войны. Мы вступаем в новую эру. Возможно, Крестовый поход подходит к концу. Тогда мы станем не нужны, и клыки воинов затупятся.
— В этом я сомневаюсь, — сказал Хавсер.
— На Улланоре бушевала великая битва, — произнес Длинный Клык. — Величайшая, кульминация многолетней кампании против зеленокожих. Стая знала об этом и надеялась в решающий миг встать рядом с Всеотцом. Но нас лишили этой чести. Волки слишком увязли в других делах, в грязных схватках в разных уголках галактики, в которых никто не хотел участвовать.
— Схватках вроде этой? — спросил Хавсер
Волки закивали. Кое-кто зарычал.
— Мы не добьемся за нее благодарности, — сказал Длинный Клык.
Печальная правда открылась позже, после того как Огваю передали контроль над зоной боевых действий, командующий экспедиционного флота позволил железным жрецам сбить с орбиты ремонтный док, и тот столкнулся с планетой. Оказалось, заключенный в его сердцевине Инструмент не был военным кораблем, чего так опасались военные эксперты экспедиции.
Когда Тра захватила устройство, механикумы взялись за его исследование, в особенности за центр управления, который Фултаг оставил неповрежденным. Выводы были сделаны лишь после того, как ремонтный док, с согласия командующего экспедиции, превратился в гигантский всеразрушающий снаряд.
На самом деле Инструмент был базой данных. Оламская Тишина загружала в него весь объем накопленной научной мысли, искусства, знаний и тайн. Возможно, она, надеясь на спасение, хотела запустить его, словно бутылку с посланием в океан, или же просто к удаленному неизвестному форпосту социальных цепей Тишины.
Понимая, какие знания он утратил, а также то, что о нем теперь подумают его подчиненные и непосредственные начальники, командующий экспедиционного флота впал в неописуемую ярость. Он винил плохую разведку, медлительность механикумов, плохую связь между подразделениями Имперской Армии. Но более всех он обвинял астартес.
