В конце концов, меня ждет Хан-Тенгри. Девять миллионов рублей должно хватить, чтобы совершенно легально добраться до ледяной пещеры. Чего миндальничать, судьба дает мне настоящий шанс!
Конечно, я сейчас уговариваю себя. Иду, как писали в советских романах, на сделку с совестью. Но, если разобраться, вся жизнь человеческая состоит вот из таких сделок.
— Что за дело? — тихо спрашиваю я.
Витек улыбается. Его подбритые усики похожи на двух гусениц, шевелящихся над верхней губой.
- Чистый бизнес. Понимаешь, Артамон, сейчас все не так, как было раньше… человек человеку — волк. Это закон природы если хочешь, — Витек говорит теперь серьезно, почти без приблатненности, без жаргонных словечек. — Но даже в стае волков есть свои правила. И тех, кто не хочет по ним жить, стая изгоняет. Или съедает.
- Не тяни, — прошу я.
- Торопливость нужна… сам знаешь когда, — парирует он. — Сейчас всем трудно. Чтобы выжить, нужны деньги, связи. Договариваться надо. Делиться, помогать друг другу. Только так мы со временем станем нормальной страной, не хуже той же Америки.
- Ты прямо Макиавелли.
- Кто? — Витек широко открывает глаза — и тут же вновь опускает веки. — Я, может, не такой образованный, но фишку рублю четко. Иначе сидел бы с Лилькой в однушке-хрущобе и паленую водку квасил каждый день. В общем, слушай: есть у меня знакомец в Москве, солидный, уважаемый человек, предприниматель. Фамилия его Богдашвили. Год назад открыл он фирму по продаже систем связи. Ну, мини-АТС, телефоны всякие новые, пейджеры, мобилы, какое-то оборудование для конференций, компьютерные приблуды там разные — не важно. Начал торговать, клиент валом попер. И тут наезжают на него бандюки московские — давай, говорят, десять процентов.
- Почему?
- Что «почему»?
- Почему он должен отдавать десять процентов?
- Потому что они — бандиты, — терпеливо объясняет мне Витек. — Если Богдашвили не согласится, они сожгут его офис, тачку раскурочат и так далее. А то и самого грохнут.
— А милиция?
— Слушай, помолчи, а? — он хмурится. — Какая милиция, она вся куплена давно и в такие дела не вмешивается. Короче, общается этот Богдашвили ко мне: Виктор Альбертович, помоги. Ну, я помог, бандюки отсохли. Бизнес пошел в гору. Конкуренты сдохли. Всем хорошо.
Я смеюсь. Интересно, а сколько процентов берет с торгаша Витек? Он расценивает мой смех как одобрение, тоже улыбается.
- И тут, Артамон, появляется на горизонте некий человек. Студентик, двадцать лет, сопляк. У него тоже фирмочка, мастерская какая-то в подвальчике. Сидят там ботаны в очках и паяют… — АОНы, декодеры для теликов. И вдруг выбрасывает этот студентик на рынок новый товар — телефон, который может сразу все.
- Что — все?
Витек раздраженно машет рукой:
— Да я сам не вникал, а Богдан, ну, Богдашвили, говорит, что все. И сообщения на пейджер слать с кнопок, и с любым другим телефоном связаться. Ноу-хау, новые технологии. И главное, втрое дешевле импортных аналогов! Ты прикинь!
Я прикидываю.
- Хорошо же. Наши люди придумали вещь, которая лучше и дешевле, чем за границей.
- Да ничего хорошего! — взрывается Витек, со всей дури бьет кулаком по столу и оборачивается к скрипнувшей двери. — Тёплый, я тебя урою!
Дверь закрывается.
— Ничего хорошего, — повторяет Витек. — Это ж бизнес, налаженный бизнес, схемы там всякие, поставщики, контракты, договоры, откаты, то, се… Ну представь: вырастил ты картошку, весь год корячился. Приехал на базар, назначил цену, стоишь, торгуешь. Вдруг — здрасьте вам — приезжает какой-то крюк, тоже с картошкой, но продает в три раза дешевле. А ты цену снизить не может потому что потратился на выращивание той картошки — удобрения там, семена, взятку в санэпидемстанцию, водиле заплатил. Если дешевле продавать, не отобьется бабло. Ну, врубаешься?
— Вроде да…
- Вроде, вроде… — ворчит Витек. — Короче, Богдашвили вышел на контакт со студентиком. Тот цену повышать не хочет. А у Богдана продажи падают. Предложил он купить производство. Студентик отказал. Проблемный человек. На контакт не идет, высокомерный такой. Умными словами сыпет: «спекулятивный капитализм», «развитие отечественных технологий» — мне Богдан пленку прислал.
- И что, вот этого студента и надо…
- Погоди, — Витек берется за виски, разливает по стаканам. — Давай по полной, чтоб душа развернулась…
Развернув душу, он утирает мокрый рот краем простыни.
- В общем, Артамон, дело плевое. Ты ж профессионал! Приедешь в Москву, чпокнешь этого хмыря — и все.
- Слушай, а другого способа…
- У Богдана, — перебивает меня Витек, — по всей стране тыщи человек работают. У всех семьи, дети. Они почему из-за одного придурка должны страдать? Ты нам поможешь — большое дело сделаешь, хорошее. Да что я тебя, как девку, уламываю! Три косаря баксов — мало тебе?!
- А если меня поймают…
- Ну, пусть будет пять… Не позорься, брат, — Витек вздыхает. — Все ж на мази! Приедешь, получишь «снайперку», данные на клиента.
- «Плетку».
- Чего?
- В войсках снайперскую винтовку называют «плетка».
- Да мне плевать, что там у вас в войсках как называют. Рот закрой и слушай: получишь данные, ствол. Сядешь где-нибудь на крыше, подождешь. Мочканешь клиента. Отход тебе организуют. Все. Партнер студентика — нормальный парнишка, с ним уже договорено — возглавит фирму, и все сделает, как надо. а ты полетишь на юга куда-нибудь, в Турцию или на Кипр.
- Мне мать надо найти.
— Найдешь, — уверенно заверяет меня Витек. — Мы поможем, если что. Вместе полетите. Где она?
— Да вроде в Москве.
— Ну, — он с облегчением вздыхает. — Вишь, как оно все сложилось — одно к одному. Ты мне друг или не друг?
— Друг.
— Значит, замазали!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Желтый мячик
В темном окне отражается мое лицо. Сигарета подрагивает в такт покачиванию вагона. Я стою в тамбуре, курю и размышляю. У меня пока еще есть на это время. Завтра я приеду в Москву и встречусь с людьми Витька. Они передадут мне фотографию, адрес и данные на клиента, а также оружие.
О человеке, которого мне предстоит отправить на тот свет, я стараюсь не думать. Поэтому и называю его даже про себя «клиент». Так именовал своих покупателей «жучок» Соломон Рувимович. Интересно — в русском языке не нашлось других слов, да и если разобраться, «клиент» явно имеет французские корни…
Господи, какая ерунда лезет в голову! Не о том, не о том я думаю. Завтра прямо с вокзала я отправлюсь на Ленинградский проспект, дом номер восемнадцать. К маме. А уж потом будет все остальное — работа, клиенты, деньги и прочее.
