Зулу отдал дань уважения своему бывшему капитану, осторожно погладив пластину с его именем. Потом с предельной осторожностью приподнял вверх крышу камеры, в которой лежало тело Мандэлы. Полоса голубоватого света, как пеленой, окутывала его. Но и сквозь смягчающую пелену Зулу увидел в открытых глазах Мандэлы все муки, через которые она прошла. «Паутина» не дает шансов на легкую смерть, но Зулу не сомневался, что Мандэла боролась – боролась до последней минуты своей короткой жизни.
Ее аккуратно уложенные волосы как бы свисали, обрамляя лицо и плечи. Зулу протянул руку сквозь защитное поле, коснулся щеки Мандэлы, убрал с нее локон рыжих волос. Подаренное ею кольцо замерцало на его пальце золотой звездочкой. Ему очень хотелось закрыть ей глаза. Но это было невозможно. Тогда он опустился на пол, обхватил руками колени, уткнулся в них подбородком, потом лбом, пряча свое лицо неведомо от кого.
Так и сидел долго-долго, погруженный в воспоминания, пока не услышал легкое прикосновение к своему плечу. Испуганно вздрогнув, Зулу вскинул голову, широко раскрыл глаза.
Аль Аурига, присев рядом с ним на корточки, вопросительно смотрел на него сверху вниз.
– Почему я не был там, на мостике? – тихо произнес Зулу.
– Чтобы умереть вместе с ней?
Она этого не хотела.
– Да что ты можешь знать? – вскипел Зулу и отвернулся в сторону, испуганный своей внезапной горячностью. Рука Барри легла на плечо Зулу:
– Я все знаю, – с глубоким вздохом ответил он. – Потому что и сам переживаю. Неразумно было влюбляться в командира своего подразделения… и я видел, что ты… что она хотела тебя. Что мне было делать? Но я переживаю, как и ты.
Зулу протянул руку Барри:
– Прости меня, я не знал.
Аль Аурига покачал головой:
– Все это уже позади, – он встал, поднимая и Зулу. – Пошли отсюда. Это место не для воспоминаний.
Зулу опустил крышу камеры и не мог сдвинуться с места. Уткнувшись лбом в стеклянную стенку, закрыв глаза, чтобы не видеть Барри, он пытался остановить беззвучные слезы и не мог.
– Пошли! – повторил Аль Аурига, – он обнял Зулу, как брата: он тоже беззвучно плакал.
Хантер слушала молча, с бесстрастным выражением на неподвижно застывшем лице. Маккой не мог понять, верит она ему или нет, но, честно говоря, он сам ни за что не поверил бы тому, что сейчас говорил, – столько нестыковок и немаскированных уловок было в его рассказе.
Но он продолжал что-то рассказывать, а Хантер поигрывала черным пером в своей черной косе.
– Может, хватит, Леонард, – наконец не выдержала она, – я вдоволь наслушалась твоего бреда. А теперь говори правду.
Он удивленно моргал, не зная, что сказать ей, а она добила его:
– Ты неважный лжец, а актер – и того хуже.
Доктор все еще молчал. Тогда Хантер резко подалась вперед, оперлась локтями о колени и заговорила с раздражением:
– В незаштопанные дыры твоего рассказа может пролезть мой корабль. Что ты мне нагородил: таинственные сообщники, улетучившееся оружие, какие-то отравления. Неужели вы думаете, что я поверю в то, что Мандэла Флин выбрала себе заместителя, который в течение двадцати четырех часов не способен собрать путной информации? Она была слишком честолюбива, чтобы передать свою власть человеку, который выставит ее в дурацком свете. Я предполагаю что и Аль Ауриге рассказали туже самую сказку, что и мне. Но между нами есть существенная разница: вы старше по званию, чем Аль Аурига, но младше по сравнению со мной. И кстати, где Спок? Где, в конце концов, Брайтвайт?
– Ну, Спок отдыхает…
– Только не это! Еще раз – и я не выдержу! Капитан мертв, командир службы безопасности мертв, преступление не раскрыто, убийца не задержан, Спок принял на себя командованием кораблем и тут же уснул! На три дня! А ну, пошли!
– Но после такого…
– Доктор Маккой! – она произнесла его имя таким тоном, что доктор похолодел. – Нет ничего таинственного в этом сне. Мне хорошо известна его техника. Вы сами могли бы ей обучиться. Спок не находится в состоянии транса, из которого нельзя вывести, не причинив вреда. Он может и должен проснуться, что он сейчас и сделает и объяснит всю ту околесицу, что вы мне нагородили.
Маккой почувствовал, как задрожали его руки, а крупные капли холодного пота покатились по морщинам его лица. Может, сказать ей правду? Она слишком много знает о корабле и о его команде, чтобы можно было ее дурачить, как Брайтвайта. К тому же ее и не арестуешь. Но что делать? Он же и не рассчитывал, что она ему поверит, потому и врал, не заботясь о правдивости, выигрывая время. Споку нужно время, чтобы что-то сделать или попытаться сделать. Но почему он не покидает корабль? Прислушиваясь к каждому шороху, доктор ждал, что вот-вот прервется подача энергии, и Спок исчезнет, а тогда…
– Хантер, – осторожно начал Маккой. – Никто из нас ничего не мог соображать после того, как Джим умер. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но мне кажется, что вы все принимаете слишком близко к сердцу.
Хантер внимательно слушала, и Маккой осмелел до безрассудства:
– Я знаю, что вы были близки с Джимом. Он говорил мне… его самые последние слова были о вас.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице, она просто смотрела и слушала.
– Он каялся, он понимал, что совершил ошибку, не ответив на ваше предложение. Он сам хотел сказать вам об этом. Но смерть помешала ему. Когда он осознал, что больше никогда не увидит вас, то просил меня…
– Замолчите!
– Он хотел, чтобы вы узнали.
– Я не верю вам, – отчеканила она.
– Это – правда!
– Я еще не слышала ни одного слова правды, как только появилась на борту «Энтерпрайза», – резко возразила Хантер. – Джим доверял вам, доверял больше всех, включая и меня. Но клянусь, я не понимаю, почему.
Она резко встала и направилась к выходу из кают-компании.
Маккой вскочил на ноги, сзади схватил ее за руку. Хантер инстинктивно отпрыгнула в сторону, занесла руку, чтобы нанести ответный удар, но вовремя опомнилась, опустила руку и пошла своей дорогой.
– Куда вы идете?
Она не ответила, и Маккой молча пошел за нею. Вскоре он понял, что путь ее лежит к каюте Мордро.
– Нет никакого смысла говорить с безумным профессором, – сказал он с такой безнадежностью, что голос его звучал фальшивее слов. – Он говорит совершенно бессвязно. Он…
– Не ври, Леонард. Или скажи полную правду, или вообще замолчи.
* * *
Иан Брайтвайт в который уже раз попытался открыть дверь своей каюты и в который раз все его усилия пропали даром – электронный замок больше не реагировал на его голос, а отключенный терминал связи не давал возможности связаться хоть с кем-нибудь. И больше всех ему был нужен главный инженер Скотт. В бессильной ярости он колотил ногами в дверь, потому что давно уже охрип от громкого крика, которым пытался привлечь к себе внимание тех, кто проходил по коридору мимо его каюты.
