Он добрался до центра поля, где собрались уцелевшие воины. Большая часть воинов аспекта сняла маски, вновь стала собой. Некоторые тихо сидели, некоторые рыдали, некоторые смеялись. Безликий механизм отрядов аспекта исчез, сменившись чувствами отдельных эльдар.
Часть эльдар собралась около провидца. Среди них Карэдрон разглядел лицо его наставницы, Лаэссы. Кельмон поднялся, встречая их безмолвное одобрение. Его лицо, лицо победителя, было залито румянцем. Его тонкое измождённое тело легко подняли двое стражников, которые понесли его к основной части войска.
Где-то кто-то начал наигрывать мелодию на свирели. Живая музыка плыла над полем боя, медленно переходя от меланхолии и грусти к восторженной триумфальности. Это была музыка выживших, тех, кто прошёл через ад битвы незадетым. Она говорила о странной радости победы, о простом счастье жизни. Она оплакивала уход павших, но взывала к бьющимся сердцам живых. Она говорила: «Завтра мы будем горевать, но сегодня давайте воздадим хвалу за то, что мы выжили. Всё проходит, жизнь продолжается».
Всё ещё под бронёй колдуна, Карэдрон не был ею тронут. Он застыл в образе героя, вечного воителя. С ним столкнулась видящая Лаэсса, твёрдо встретившая его взгляд.
— Всё прошло. — сказала она. — Время героев прошло.
Он долго смотрел на неё, ища ответа на вопрос, сможет ли он снова смириться с жизнью простого смертного, умирающего существа в умирающем мире. Музыка и значение её взгляда дошли до него. Карэдрон снял маску, снова стал самим собой и заплакал.
Карадриэль с содроганием оглядел разрушенный город. Молодому эльдар города людей всегда казались несколько зловещими. В лучшем случае они сильно контрастировали с окружением: уродливые угловатые здания словно пытались подчинить себе окрестности. В худшем же случае, как теперь, опустошённые после месяцев непрерывных боёв, они напоминали огромные жуткие кладбища. Каждый небоскрёб стал могилой тысяч. Каркас сгоревшего завода был похож на восставшее из мёртвых чудовище, готовое схватить любого, кто будет проходить мимо.
Карадриэль развернулся и посмотрел на остальных членов своего отряда. Эльдарские воины сидели, скрестив ноги и медитируя, около своих вытянутых изящных гравициклов. Высокие овальные шлемы делали их похожими на ядовитых насекомых. Было сложно представить себе, что за этими бесстрастными масками находились лица его друзей и родных, которых он знал годами, с которыми разговаривал, шутил и работал. В военное время все эльдары мира-ковчега менялись, принимая личность воина, совершенно отличную от их обычной.
Лоризаэль больше не был шутником, он стал мрачным целеустремлённым воином без чувства юмора. Тихий любитель растений Эйя превратился из заботливого садовника, осторожно снимавшего тлю с любимых лунных роз, в кровожадного убийцу, который вечно рвался в бой. Сам Карадриэль едва ли помнил что-то из своего призвания певца, словно бы с тех пор, как он сочинял песни, подыгрывая себе на микроарфе, прошла целая вечность, а не две недели.
Эти две недели стали целой жизнью, когда из ядра мира-ковчега была призвана Аватара и эльдар отправились воевать. Как и всегда, идя на войну, они целиком отдавали себя ей. Не имело значения то, что было до Песни Войны и пробуждения Каэла Меньша Хаина. Эльдары теперь жили настоящим, а в этом настоящем была только война.
Карадриэль внимательно осмотрел разрушенную улицу, отмечая разгромленные витрины, на которые торговцы когда-то выставляли товары. Он смотрел на машины, когда-то, возможно, бывшие гордостью владельцев, а теперь превратившиеся в гробы из расплавленной пластали. Он изучил игровую площадку, где когда-то гуляли дети. Теперь она стала бы могилой для любого, кто попытался бы пройти по ней.
Хотелось бы ему знать, когда им прикажут выдвигаться. Его отряд должен быть в воздухе, разведывать вражеские позиции. Постоянное ожидание действовало ему на нервы. Каждый шорох казался сигналом об опасности. За каждым разбитым окном мог скрываться снайпер.
Карадриэль подумал, что лучше прекратить фантазировать, что беспокоился он скорее из-за того, что стоял под огромным далёким небом планеты, а не в родном искривлённом зале мира-ковчега, и что волноваться, в сущности, было не о чем. В глубине души он знал, что лжёт самому себе. Волноваться как раз было о чём.
Этот мир стоял на краю уничтожения. Силы Хаоса подтолкнули людей взбунтоваться против вышестоящих и свергнуть власть Империи. Восстание разгорелось со всей жестокостью и безумием, которые только можно было ожидать от хаосопоклонников. Судя по огромному полупустому городу, гражданская война превратилась во всеобщую бойню.
Карадриэль знать не знал, почему мир-ковчег послал сюда свои войска. Он знал, что провидцы сообщили, будто это необходимо, их пророчества открыли им, что это место — переплетение судеб. Здешние события отзовутся эхом на многих планетах и во многих вариантах будущего. Если Хаос победит, эльдар в будущем постигнет катастрофа. Карадриэль не знал, какая именно. Зато он знал, что лично ему не нужна была причина, чтобы сражаться с ненавистными хаосопоклонниками.
Поначалу его ненависть к ним удивила его самого. Он считал себя ранимым существом, не желающим ничему живому зла. Так было до того, как он увидел деяния хаоситов. Если бы Карадриэль сам не был тому свидетелем, он бы не поверил. Но он видел оставшиеся после тёмных пиршеств ямы, заполненные обгоревшими и переломанными человеческими костями, видел импровизированные алтари, залитые кровью после человеческих жертвоприношений, видел воющих и рычащих залитых кровью фанатиков в драной форме сил планетарной обороны, видел закованных в чёрные доспехи космических десантников Хаоса, возглавлявших этих фанатиков.
Передатчик в его левом ухе тихо зазвенел. Он услышал тихий и далёкий голос провидца Кельмона, сообщивший ему, что пора взлетать и продвигаться вглубь города. Карадриэль машинально кивнул. Увидев, что он пошевелился, его воины встали и расселись по машинам. Карадриэль вскочил в седло.
Почувствовав его вес, машина тихо загудела и поднялась в воздух на высоту около полуметра, покачиваясь, словно лодка на волнах. Карадриэль взялся за рычаги управления, и небольшие психотронные кристаллы в перчатках соединились с управляющими самоцветами. Он тут же получил всю информацию о машине, почувствовав также её готовность к бою. Мысленным приказом он активировал орудия, затем запустил двигатель.
Рёв движка нарастал, словно вой баньши. Гравицикл устремился вперёд, как ракета. Карадриэль откинулся в седле, потянув за рычаги и направив вытянутый нос машины в небо. Гравицикл взмыл ввысь за секунду до столкновения со стеной.
